С добрым утром, поприветствовал мальчика Иосиф Кириллович с коротким смешком. Как спалось? Мы минут через двадцать уже на посадку пойдём.
А Нормально спалось, сипло отозвался Сиф и всухую сглотнул.
Ну вот и отлично, улыбнулся князь, наклонился и поднял его фуражку. Сиф взял её, прямо-таки зарываясь взглядом в давно изученный до сетки мельчайших трещинок на стекле циферблат. Секундная стрелка неутомимо бежала вперёд, хотя порою Сифу казалось, что чем ближе к Заболу, тем медленнее она должна двигаться, а там, на той странной, опалённой в его памяти некогда родной землетак вовсе пойти в другую сторону.
Нет, пока она бежала вперёд, не оставляя хозяину часов выбора: время уходит, причём, уходит только назад. Так что рано или поздно придёт и время «отвечать и спрашивать».
Может уже сейчас?..
Ваше голос совсем пропал, выдавая волнение, ваше высочество
Ой, как я ненавижу церемонии, закатил глаза Великий князь. Давай просто Иосиф Кириллович, хотя бы.
Хорошо, торопливо кивнул Сиф. Ему сейчас было без разницы, как обращаться к этому человеку. Совершенно без разницы. Главноеспросить, а дальше дальше уже видно будет.
Времяспрашивать. А послеотвечать. Это тоже придётся.
Иосиф Кириллович снова начал он и снова запнулся и замолчал.
Ну чего? Сиф, не буксуй. Спросить чего хотел?
Никак нет!.. То естьда спросить А кто мой
Твойкто?
Ну
Князь положил руку мальчику на плечо:
Спрашивай, Сиф. Не бойся. Что случится от твоего вопроса?
Что-то не сумел лучше описать накатившее чувство юный фельдфебель.
Ничего, ты у нас человек военный, с переменами уж как-нибудь справишься, утешил Иосиф Кириллович. Спрашивай. Вперёд, офицер.
Сиф невольно вытянулся, стискивая козырёк фуражки так, что пальцы побелели. Офицер. Да. Это просто тот, кто в ответе
Вымой крёстный? поднял на князя испуганный взгляд, сглотнул, но глаз не отвёл. Сердце билось всё чаще и выше, приливая кровь к щекам, и, наконец, колотилось уже где-то в горле, мешая говорить. Глаза в глаза с самим Великим княземнепростое испытание даже для взрослого человека, а уж для пятнадцатилетнего мальчишки
Губы Иосифа Кирилловича тронула мягкая улыбка, и князь прикрыл глазасловно притушив пронзительный фамильный взгляд Куликовских. Сиф услышал собственный неприлично-громкий выдох, с сипомоказывается, он не дышал последние несколько секунд.
Ну а чей же ещё, любезный мой Маугли? рассмеялся Великий князь. Ты видишь здесь более достойного претендента?
Сиф опустил глаза, чувствуя, как постепенно, медленно сердце сползает на место, за рёбра.
Ну что, так страшно? слышал он голос князя над ухом. Иосиф, я что, кусаюсь?
Сиф замотал головой, сползая в кресле и закрывая глаза. Говорить не хотелда и не вышло бы, судя по тому, с каким сипом получалось дышать.
Ну и то слава Богу Ладно, крестник, хочешь спатьспи. Время ещё есть.
Сиф закивал и откинул голову на спинку кресла, моргая с закрытыми глазамисолнце било в глаза. Самолёт изредка покачивался, и свет становился то ярче, то глуше. Словно это не самолёт, а солнце покачивалоськак фонарик, который висит под потолком палатки. Тогда, на войне На грани сна приходили какие-то воспоминания, щедро приправленные обычными сновидениями.
Рядом снова о чём-то говорили Великий князь и его советник. Вернее Крёстный и его советник. Теперь можно думать именно такведь ответ был дан Ответна вопрос
Сиф зарывался всё глубже в дрёмусловно что-то отпустило его наконец, и ещё недавно тугая, скрученная пружина начала расправляться. До конца этого было ещё далеко, но процесс начался. И Сифу в кои-то веки стало хорошо.
Но чем глубже в сон, тем больше напряжениеиз воспоминаний, память тела и сердца, не более. И Сиф не знал, что и сидящий сзади командир тоже вспоминает те самые днистоль трудно начинающееся знакомство капитана УБОНа и мальчишки-бандита. Эти воспоминания были с нимитакое не забывается.
Качает крылом самолёт. Покачивается солнцекак фонарик
19 сентября 200* года. Забол
Фонарик качнулся. Капитан устало вытянул ноги, стараясь хоть на секунду остановить в голове круговорот напряжённых мыслей о предстоящих боях, но не получалось.
Мы завтра вечером отправляемся отсюда, сообщил он Индейцу. Тот поднял голову и кивнул, показывая, что понял. Он не любил говорить, как офицер ни старался его вывести на разговор.
Не забудь броник, слышишь? напомнил Заболотин на всякий случай.
Сам знаю, неохотно буркнул мальчишка. Не маленький.
Ну, раз знаешьделай, как знаешь, пожал плечами Заболотин, скрывая беспокойство. Мальчик дотянулся до своей трофейной винтовки, постелил на колени куртку и принялся разбирать оружие. Заболотин следил за ним вполглаза, сдерживая желание подсказать, как что сделать ловче, проще: Индеец не переносил советов под руку и тут же начинал огрызаться.
Вообще, СВКснайперская винтовка Калашниковабыла оружием, в общем-то, не совсем снайперским, вопреки названию. С видутак вообще тот же калаш, только точнее да самозарядный, с магазином на десять патронов. На деле Ну, винтовка как винтовка. «Драгунову» в точности уступает, конечно, но зато, как это в умных книжках пишут, «максимально унифицирована с основными образцами пехотного вооружения» с АК и РПК. И потому использовалась обычно «вторыми номерами» снайперских пар.
Мы отправляемся совсем в отвратное место, которое даже при большой фантазии тихим и спокойным не назовёшь. Учти это и береги там себя. Не суйся в пекло, всё-таки не удержался офицер и сразу же пожалел об этом. Во-первых, Индейцу никогда нельзя говорить, чего не надо делать, немедленно примет к сведению и обязательно попробует, во-вторых, нельзя о Заболе говорить плохо.
Это вы и ваша война сделали Забол таким, зло проговорил Индеец, бросая на Заболотина очень нехороший взгляд, словно на секунду поглядел на мужчину сквозь прицел.
А ты помнишь мирное время, Индеец?
Не зови меня Индейцем! У меня есть нормальное прозвище, тут же окрысился пацан. Норов у него был ещё тот. Дикие мустанги из вестернов отдыхают.
Сивка-бурка, вещая каурка?
Если мальчишка и помнил сказку, шутки всё равно не оценил, сердито прошипев:
Сивый я, когда он злился, у него иногда срывался голос.
Сивкатак Сивка Но помнишь? осторожно спросил Заболотин, словно хирург, осматривающий края раны, словно сапёр, идущий по минному полю. Он очень хотел понять этого мальчикано получалось плохо.
Помню слегка, пробормотал Индеец-Сивка неохотно.
А родителей? всё так же аккуратно и осторожно продолжил спрашивать капитан.
Они погибли, когда дом рухнул мальчик потемнел лицом и крепко прикусил губу. Разрыдаться боится?
Они жили долго и счастливо и умерли в один день задумчиво процитировал какую-то сказку Заболотин, и желание задавать вопросы у него отпало. Ладно, пойду, проверю караулы.
Он натянул сапоги и вылез из палатки. Лагерь укутал вечерний сумрак, где-то над лесом ещё тлели угли солнца, быстро остывая и тускнея. С караулами всё было в порядке, Заболотин это знал, но хотел оставить мальчишку одного: быть очевидцем переживанийприобрести в лице юного бандита врага. Хотя, впрочем, он и есть враг. Неудачливый убийца. Только почему Заболотин не верит этому?..
В лагере было удивительно тихо. У костерка, который Заболотин заприметил, возвращаясь из штаба, сидели человек пять, и капитан не захотел их разгонятьпоследний спокойный вечер, кто знает, что ждёт их впереди. Но тут где-то далеко послышался мрачный рокот вертолёта, солдаты проворно вскочили и принялись поспешно забрасывать костер землей. Не стоило дразнить судьбу, уж слишком притягательной мишенью мог стать огонёк посреди военного лагеря в вечернем полумраке.
Здравия желаем, ваше высокоблагородие! негромко поприветствовали они подошедшего офицера.
Заболотин им кивнул, беспокойно косясь на небо, которое на горизонте ещё отсвечивало догоревшим солнцем. Вертолёт пролетел довольно далеко от них, и капитан приободрился, но ненадолго: внезапно послышался шум мотора. Солдаты нервно заозирались.
Тут из темноты появился Казанцев и, поприветствовав всех, сообщил:
Ваше высокоблагородие, вам командиры соседних роты просил передать, что они этой ночью меняют свою дислокацию Собственно, часть уже поехала. Я предупредил караульных, правильно?
Да, кивнул Заболотин, с досадой отмечая про себя, что вечно узнаёт обо всём не сразу. Аркилов-то, наверное, уже в курсе
Шум постепенно затих в отдалении, и капитан сразу же выбросил всё это из головы. Ещё днём он мечтал, чтобы соседи свалили с навкиной бабушке, но теперь ему это не доставило ожидаемой радости. Все мысли были заняты предстоящей операцией.
Кто караул сменяет? спорил он, вглядываясь в лица солдат. Кажется, они и есть.
Мы, вашбродь. Через полчаса наша смена, подтвердили его догадку солдаты.
Если что-то ночью случитсясразу же докладывайте мне, не взирая на время. Даже если меня для этого придётся разбудить пинками, напутствовал бойцов Заболотин, поглядел на бывший костёр, который уже не дымил, и направился обратно к себе в палатку.
Индеец кончал собирать винтовку. Заболотин присел на свой спальник и качнул фонарик. По палатке заплясали в неведомом танце чудны?е тени, и мальчик недовольно поднял голову:
Верни фонарик на место, слышь!
Я и не трогаю, показал пустые руки офицер. И вообще, ты спать собираешься?
Собираюсь. Позже, неохотно ответил мальчишка и отложил винтовку. Про родителей он больше не вспоминал, но Заболотин и не торопился всё узнавать. Тот, кто ломится в чужую душу, рискует сослепу влететь головой в стенулучше подождать, пока дверь сама откроется.
Мальчишка, не собираясь никаких дверей открывать, разлёгся на своем спальнике, о чем-то напряжённо думая. Какое-то время он лежал молча, затем судорожным, уже знакомым Заболотину движением принялся шарить по карманам. Не обнаружив, разумеется, искомогокоробочки с гранулами психостимулятора, он глухо и коротко всхлипнул и отвернулся от Заболотина, чтобы тот не видел подозрительно мокрых глаз и закушенной губы. Не так давно они поспорили, насколько хватит у него сил обходиться без «песка» и даже не пытаясь его нигде раздобыть, и пацан отчаянно хотел доказать, что он сильный. Он не знал только, что, когда его мысли захватывал голод-ломка, внимание к внешнему миру резко падало, так что, бывало, он мог минутами смотреть на один предмет, даже не осознавая, что происходит. Заболотин знал про ломку, но ничего не мог сделать, кроме как проследить, чтобы ПС никак к мальчишке не попал. Оставалось только ждать, а скольконеделю, месяцвремя покажет.
Заболотин потушил фонарик, видя, что Индеец ничего в этом мире не замечает, забрался в спальник и закрыл глаза, почти тут же забываясь по-звериному чутким сном. Он не раз просыпался от всхлипов пацанатот думал, что его никто не слышит, или, может, просто не замечал, что плачет вслух. Заболотину стоило больших трудов не встать, не подойти к мальчикузнал, что всё равно не утешит.
Ночью ничего не случилось. Даже покушений не быловыплакавшись, пацан заснул до утра и почти не просыпался, только вздрагивал во сне и шарил рукой вокруг, словно ища заветную плоскую баночку из-под чая.
Когда Заболотин, ёжась и позёвывая, вылез из палатки, лагерь уже начинал потихоньку шевелиться. От соседей не осталось ни следа, если не считать следом несколько бутылок водки, оставленных в знак дружбы. Знак этот, конечно, оценили, но не успели оприходоватьявился капитан и велел убрать до какого-нибудь экстренного случая. Причем проследил за этим личнознал, что стоит отвернуться, как хотя бы одна бутылка таинственным образом отрастит себе лапки или крылья и исчезнет, чтобы оказаться потом у кого-то в личных вещах. В лапки и крылья Заболотину было сложно поверить, но конечный результат перелёта бутылки в сочетании с честными-честными глазами солдат всё же заставлял принять этот факт к сведению. Так что теперь Заболотин с подарка не спускал глаз, пока не убедился, что больше ничего бутылкам отрастить себе не удастся.
Бойцы приуныли и нехотя принялись собираться. У них было навалом времени до обеда, и Заболотин отрядил всё-таки несколько человек за водойна случай.
Изредка Заболотин ловил себя на мысли, что сравнивает себя с Женичем и напряжённо думает, правильно ли поступает, так ли сделал бы старый подполковник. Без Женича было боязно: ведь теперь он, капитан Заболотин, в ответе не только за свою роту, но и за весь УБОН.
Батальон свернул лагерь удивительно быстросолнце не успело заметно склониться в сторону горизонта, как стали появляться перед Заболотиным ординарцы штабс-капитанов с докладами: такая-то рота собрана, такая-то рота готова. В общей кутерьме не участвовали только несколько штабных офицеров, за исключением Аркиловатот наравне с Заболотиным проверял состояние батальона.
Мельком помянув в уме Серёжу, своего покойного ординарца, Заболотин заставил себя забыть обо всёмкроме сбора батальона.
Когда по рации поступил сигнал, а далеко впереди зарокотали вертушки, батальон был уже полностью собран.
С Богом, вздохнул Заболотин, когда пилоты вертушек сообщили, что готовы принимать пассажиров. В последний момент рядом с капитаном объявился Индеец и с независимым видом устроился в недрах вертолёта вместе с офицером.
Признаться, Заболотин о своём юном убийце почти не вспоминал, не до того стало: ему передали, наконец, пакет с приказом и с объяснением положения вещей. И теперь офицер сидел, вчитываясь в каждое слово, и пытался предсказать хотя бы часть испытаний, ожидающих батальон впереди, на востоке. Вертолёт сделал крюк над лесом, повернулся хвостом к солнцу и полетел прочь.
5 мая 201* года. Полёт Москва-Горье
Заболотин-Забольский проснулся и огляделся по сторонам. Судя по еле заметному ощущению крена, самолёт заворачивал на посадку. Мрачный Сиф тоже не спал, глядя в иллюминатор. Внизу их ждал Забол.
Нас ожидает торжественная встреча в столице, предупредил Иосиф Кириллович, который, судя по всему, за весь полёт не сомкнул глаз.
Тогда, Краюхи, как положено: я «а ля дипломат», вы шугаете взглядами толпу, кивнул близнецам Заболотин. Краюхины ухмыльнулись, синхронно кивнули в ответ. За улыбками пряталась полная собранность. Как и раньшеснайпер всегда начеку.
Сиф не отрывал взгляда от иллюминаторавсё время, пока самолёт шёл на снижение. Он уже забыл о вопросах и ответахпрошлое оказалось сильнее.
Что ты там пытаешься разглядеть, Сиф? Давно заросший холм-курган, искривлённая сосенка на котором за шесть лет вымахала, наверное, большим деревом? Давно уже отстроенный город, который ты когда-то любил и считал центром мира?.. Или, может, излучину реки с полуразрушенным городком, который вы обороняли сутки, пока не пришла рота «Встречающих»? Ведь там, куда вас перебросили вертолёты, батальон распался на отдельные подразделения, координируемые Заболотиным и Аркиловым. Это был ваш первый бой там