В этом-то и была вся беда: я уже этим занимался.
Попробуй, Марк, сказала она. Посмотри на меня и постарайся представить. Она откинулась назад, прислонившись к стенке кабинки. Сейчас же, Марк.
Я все же посмотрел на нее, на все выпуклости и округлости тела, которые так ясно вырисовывались под облегающей шерстью. Потом вспомнил про Джея и Глэдис. Я отодвинулся от нее и грубо произнес:
Ради бога, Энн, дай парню отличиться. Прекрати и слушай внимательно. Почему ты считаешь, что я встречусь с этой Эйлой? Или с кем-нибудь еще?
Она вздохнула, пожала плечами и выпрямилась:
Очень просто, молвила она наконец скучноватым голосом. Ты расспрашиваешь Глэдис о папе и вечере. Ты забрасываешь меня вопросами. Теперь этот папин попугай. Когда мы расстанемся, ты обойдешь всех, кто был у нас вечером, может для того, чтобы узнать кто из нас вретя или Глэдис. Разве не так? Так же, детектив.
Ну
Конечно, обойдешь. Хочешь чуть-чуть повеселиться?
Ну
Когда встретишься с Питером Солтом, скажи ему, что ты художник. Может он продемонстрирует тебе свои картины. Она показала на листочек бумаги. Здесь имена и адреса, которые я знаю.
А эти картины. Хорошие?
Просто писк. Он пишет обнаженную натуру.
Обнаженную натуру? Что ж, обнаженная натура мне нравится.
Хорошо, сказал я. Тогда в свободное время займусь картинами.
Она допила стакан.
Еще.
Э нет. Я должен встретиться с гипнотизером.
Правда, Марк, сказала она серьезно. Мне хочется еще выпить. Я не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста. В ее голосе чувствовался подвох.
Я серьезно посмотрел на нее.
Энн, в чем дело? Ты же знаешь, у меня работа, и мы не можем просидеть здесь весь вечер. Я посмотрел вокруг. И уж, конечно, не в этом заведении. Несколько странное для нас местечко, согласна?
Она не улыбнулась в ответ, а без обиняков сказала:
Это клуб педиков. Я здесь как дома.
Ты? Но ты же не
Она прервала меня.
Не так, конечно. Замялась, потом придвинулась ко мне, тесно прижавшись своим бедром к моему. Она сложила руки на коленях и без улыбки смотрела на меня. Еще до того, как она начала говорить, я понял, что она собирается рассказать что-то о себе, и внезапно мне расхотелось ее слушать.
Однако Энн прямо посмотрела на меня и поспешно сказала:
Они все больные, поэтому я здесь чувствую себя как дома. Видишь вон того коротышку в кабинке напротив нас?
Мне не надо было смотреть на него. Я уже засек этого малого, потому что официант уже три раза подходил к его столику, тогда как мы с Энн выпили только по разу.
Энн сказала:
Он гомик и ему это не нравится. Может он чувствует свою вину. Поэтому, он еще и пьяница. Алкаш. До первого стакана с ним все нормально, но потом, ну в общем, он не в порядке. Он мне нравится. Я похожа на него.
Я нахмурился, все еще недоумевая, и она прояснила значение своих слов, коснувшись меня рукой и еще теснее прижавшись всем телом ко, мне.
Только в моем случае это не алкоголь, Марк. Это ты.
Она была совсем малюткой, но вела себя так странно, что я почти боялся ее. И потом, горячая настойчивость, чувствовавшаяся в ее словах и движениях, передавалась и мне. Молодая, пылкая, прелестная, и я уже начинал думать о ней больше как о женщине, чем как о дочери моего друга.
Я и так оказался серьезно замешанным в делах Уэверов, а Энн мне слишком нравилась. Я не хотел увязать еще глубже.
Мы все выяснили, Энн. Я отвезу тебя домой, сказал я.
Она запротестовала, но когда я выскользнул из кабинки, последовала за мной и пошла к двери. Когда мы выходили, пианист коснулся своими длинными белыми пальцами клавиш и выдал нежный вздох в микрофон.
Всю дорогу она сидела, сжавшись в комочек на сиденьи, закрыв глаза и скрестив руки на груди, словно обнимала саму себя. Я взглянул на нее один раз и увидел, как ее бедра слегка извиваются. Ее глаза были все еще закрыты и, казалось, что она даже не подозревает, что я здесь.
Однако когда я остановился перед большим домом на площади святого Эндрюса, она взяла меня за руку и подвинулась поближе ко мне:
Марк.
Да, Энн?
Я надеялась, что ты меня куда-нибудь отвезешь. Не сюда. Не домой.
Я же сказал, что отвезу тебя домой.
Я знаю. Но я думала Ладно, ничего. Марк, посмотри на меня.
Ее лицо было так близко, что я ничего не видел, кроме нежных бровей, больших зеленых глаз и изогнутых алых губ. На нем застыло напряженное выражение. Влажные губы раскрылись.
Поцелуй меня, Марк. Одной рукой она обвила мою шею, придвинулась еще ближе, нагнула мою голову и прижалась ко мне губами. Ее поцелуй был нежным, губымягкими и теплыми. Сначала. Потом он стал требовательным, жаждущим. Это был уже не поцелуй, а приглашение. Я обнял ее, прижал к себе, наши губы слились и язык ожил.
В конце концов я положил ей руки на плечи и мягко оттолкнул от себя.
Подожди минутку, Энн. Это ничего хорошего не даст.
Пожалуйста, Марк. Ее нетерпеливые руки без устали трудились, зубы были крепко сжаты. Я видел, как бьется жилка у нее на щеке. Меня обдавало ее горячее дыхание.
Энн, мне надо ехатьсейчас же. Мы не можем. Мне надо встретиться с Борденом.
Марк. Я тебе совсем не нравлюсь? Ты считаешь, что я некрасивая?
Мои пальцы чувствовали ее мягкие плечи. Каждые несколько секунд ее тело вздрагивало, и эта дрожь через пальцы проникала в мое тело.
Конечно, ты красивая, сказал я. Ты прекрасна, ты восхитительна Я умолк. Я не мог найти слов, чтобы объяснить ей мое состояние.
Тогда не будь жестоким, лепетала она. Я же сказала тебе за столиком, как я себя чувствую. Помоги мне, Марк, помоги.
Она еще крепче обняла меня и снова прижалась ко мне. Ее губы снова слились с моими. Ее пальцы скользнули по моей щеке и вниз по груди. Через тонкую рубашку я почувствовал, как ее ногти врезаются в тело. Сердце у меня тяжело забилось.
Я чувствовал ее мягкое, податливое тело. Она повозилась со свитером и прижала мою руку к своему телу. Она запустила мне руку под рубашку и я почувствовал, как ее ногти вонзились мне в кожу. Я провел рукой по ее телу и обхватил ладонью ее твердую, теплую грудь. Ее губы жадно впились в мой рот, мое лицо пылало от ее дыхания. Казалось, что ее грудь обожгла мою ладонь, когда она выпрямилась и выгнулась вперед. Все слилосьее нежная грудь, бархатная кожа, ее бедра, влажные требовательные губы.
Марк, нежно прошептала она. Марк, полюби меня, люби меня, люби меня.
Эти слова, как ледяная вода, обрушились на мою плоть.
Я вдруг вспомнил, как Глэдис произносит те же слова, почти так же, как Энн, те же едва слышимые фразы, нетерпеливые, неразборчивые, слившиеся в одно слово. Вспомнил, как напрягается тело Глэдис, а ее руки судорожно впиваются в мое тело. Глэдис. Миссис Уэвер.
Я неожиданно грубо оттолкнул Энн от себя.
Она охнула.
Марк!
Иди домой, Энн. Я не узнал свой голосгрубый, мерзкий.
Что случилось? Я не понимаю.
Пожалуйста, Энн. Иди домой.
Ты серьезно?
Да.
Не знаю, как долго она смотрела на меня, моргая и крепко сжав рот. В конце концов она вымолвила, наклонив голову:
В чем дело, Марк?
Ни в чем. Не знаю.
Тебе что-то во мне не нравится?
Нет.
Тогда почему?
Не могу тебе сказать. Сам не уверен. Я совсем запутался. Просто просто забудь об этом, Энн.
Несколько мгновений она сидела тихо, потом тяжело вздохнула.
Я войду в дом, Марк, и поднимусь к себе наверх. И буду думать о тебе. Это то, что ты хочешь.
Наверное.
Я разденусь, думая о тебе. Лягу голой в постель. И буду думать о тебе. Я буду бодрствовать. И я буду думать о тебе.
Она умолкла. Я ничего не сказал.
Энн больше ничего не сказала. Через несколько невероятно долго длившихся секунд она вышла из машины и тихо захлопнула дверь. Я слышал, как ее высокие каблуки застучали по цементной дорожке. Входная дверь за ней закрылась.
Я еще немного посидел в машине, потом завел мотор и поехал в центр.
Глава 7
Дверь открыл сам Джозеф Борден, Я предварительно позвонил ему и сказал, что я частный детектив, но пока он не знал, что мне было от него нужно.