Ар-теран, дальше вам нельзя, вмешался самый высокий из целителей, рыжеватый мужчина лет сорока. Навестите сестру в лазарете.
И меня унесли.
Лежать в лазарете мне не понравилось. Довольно быстро выяснилось, что со мной действительно все в порядке, но домой все равно не отпустили, сказали, что эти сутки я пробуду под наблюдением.
Зато, слава Нигосу, к вечеру того же дня ко мне начали пускать посетителей. Естественно, вся моя орава оказалась тут как тут: Лидайя в ногах, Карин на стуле рядоми Вейн с другой стороны, как всегда в «тени», так что о его присутствии я догадалась, только когда из пустоты протянулась невидимая рука и, подбадривая, сжала мое плечо.
Этот мерзавец использовал заклятие Рагоденда, без перехода заявила Лидайя. Его дисквалифицировали и теперь вышвырнут из академии к тварям, можешь быть спокойна. Если вдруг за него вступится его клан, я подниму на уши весь академический совет. Устроим студенческий бунт. Но, думаю, даже его клан прижмет хвост, раз такие дела творятся.
Да ладно, промолвила я, когда первая оторопь сошла.
Заклятие Рагодендаэто же что-то из другого мира, в нашей жизни такого не бывает. Ну да, я знала о его существованииисключительно мощное, мгновенно убивающее, безошибочное, как гнев богов. Но чтобы мой однокурсник использовал его против меня?
Где он его достал? Он что, совсем умом тронулся? Думал, сойдет ему с рук?
Говорит, не знал, что это на самом деле, пожала плечами Лидайя, утверждает, что купил безобидную иллюзию, что тоже против правил, но карается по-другому.
Сегодня вечером мы с ним потолкуем, проронил Карин.
Его лицо меня испугало. Глаза горели мрачным огнем, ходуном ходили желваки, губы были твердо сжаты. Я не успела ничего сказать, вмешалась подруга:
Не надо, Кар, вам в это лезть. Пусть разбираются преподаватели и стража.
Надо выяснить, откуда у него заклятие. Ясно же, он врет, что ничего не знал. И не покупал, ему кто-то дал его.
Но кто? Висперина? А у нее откуда? Она такая же первокурсница, как и он.
Она из клана целителей, у них и покруче вещички бывают. Они же действие смертельных заклятий как раз и изучают, чтобы знать, как лечить.
Ну так на Сатьяну же не подействовало? Лидайя метнула на меня вопросительный взгляд. Целители вовремя успели?
Я не знаю, Карин покачал головой, но вряд ли это их заслуга. Сат вся засияла и задала Хаунду трепку раньше, чем целители вообще появились на поле.
Тогда что, почему и как?
Может, ее индивидуальная особенность? предположил Карин. И на нее заклятие Рагоденда плохо действует?
Почувствовала, как на мне скрестились взгляды всех троих, даже хранящего молчание Вейна. Подавив желание забраться глубже под одеяло, пожала плечами и виновато улыбнулась.
Не имею ни малейшего понятия. Мне просто стало невыносимо обидно проиграть. Не знаю, что произошло. Вдруг пришла в себя, схватила меч Ну и отделала гада.
Может, Хаунд ошибся? задумчиво протянула Лидайя. Применил как-то не так. Не сделал чего-то важного, в результате заклятие не набрало нужной мощи.
Карин снова покачал головой.
Не знаю, не знаю. Ладно, целители выяснят, что и как.
Они еще долго сидели у меня, позже заглянул Лас. Повторились те же расспросы и предположения. А потом в палату ворвалась дежурная целительница и быстро и безапелляционно прогнала всех гостей.
Я лежала одна в тишине, вспоминала случившееся и думала. То ощущение, когда пламя сжигало боль, а потом и то, всесильное я испытывала явно не впервые. Что-то было в нем знакомое и такое даже как будто домашнее, но как ни старалась я поймать кончик мысли, он постоянно ускользал.
Услышала шорох и подняла глаза. Окно палаты располагалось напротив кровати, так что я могла лежа любоваться пейзажем. Сейчас, правда, уже сгустилась ночь, и на улице была лишь непроглядная фиолетовая темень. И в этом мраке ярким белым пятном проявилась ласка.
Я подскочила на месте, заулыбалась. Жаль, нельзя подойти и открыть: мне не только строго-настрого запретили вставать, но и чарами опутали, даже для похода в туалет требовалось звать дежурную целительницу.
Так что я просто лежала, уставившись на мордочку посетительницы, а та молча смотрела на меня, встав столбиком и опираясь передними лапками о стекло. Почему-то она показалась мне взволнованной, но можно ли разобраться в выражении морды ласки?
Так, под ее взглядом, я и заснула, совершенно незаметно для самой себя уплыв в сон.
Ближе к обеду следующего дня состоялся консилиум. Меня обследовали со всех сторон, обстучали, прощупали, разве что обнюхивать не стали. Но, наверное, если бы это помогло с диагностикой, и на зуб бы попробовали за милую душу.
Наконец вынесли вердикт: полностью здорова, можно отпускать.
Минут через двадцать я уже спускалась по лестнице в общий холл. Не верилось, что за такой малый период столько всего случилось, в голове было пусто.
Интересно, ласка и впрямь приходила ко мне или мне приснилось?
Холл пустовал, только пожилая целительница дремала на дежурном посту. Я умерила шаг, чтобы не разбудить, и намеревалась проскользнуть мимо, но она вдруг подняла голову и поманила к себе.
Вам тут записку оставили.
Кто?
Лидайя? Или Лас?
Ох, прости, дочка, я не видела, кто это был. Смотрю, лежит среди бумаг. Это ведь ты Сатьяна Тайсен?
На белом свернутом вдвое прямоугольничке и впрямь крупными печатными буквами было написано мое имя.
Я развернула, прочла и текст расплылся перед глазами, мир пошатнулся. Записка выскользнула из рук и спланировала на пол.
Ой, ты что? Нехорошо? озабоченные возгласы целительницы доносились как сквозь вату.
Сквозь туман в глазах наблюдала, как, всполошившись, она выскакивает из-за стола, усаживает меня на свой стул, хватает за руку, считает пульс. Потом она провела руками вокруг головы, не касаясь. Наконец успокоилась.
Кажется, все в порядке. Что-то случилось? Проголодалась?
Нет-нет, помотала головой, все хорошо.
Но вставать не торопилась, ноги были ватными, и я не уверена, что смогу идти.
Целительница подняла записку и не удержалась, бросила любопытный взгляд. Я не возражала. Текст был безобидный.
«Завтра ночью в одиннадцать, у тренировочной площадки боевиков. Приходи одна, иначе я не появлюсь. Буду ждать».
И подпись одной буквой«Х».
И значило это «Х» только одно: Хенздесь, в академии, и хочет со мной поговорить.
Сначала я не собиралась никому рассказывать о записке, она вызвала слишком сильные эмоции. Я бы предпочла забыть о ней и жить как раньше. Но потом неожиданно поймала себя на том, что уже рассказываю все Лидайе, а ее бирюзово-голубые глаза расширяютсясперва от удивления, а потом от негодования.
Ты сошла с ума, наконец сказала она. Он тебя обманул, предал, украл Хранителя. Принес тебе столько бед, а ты собираешься идти на встречу?
Я опустила глаза. При желании можно было начать оправдываться, я еще окончательно не решила, что пойду; пропажа Хранителя хоть и поколебала немного положение рода, но отец быстро восстановил его, прижав к ногтю всех решивших, что сейчас самое время сместить клан Сантерн с его позиций. Поймали на попытке проникновения еще пару воришек, которые опрометчиво подумали, что коли пробрался один, то удача улыбнется и им; одного, оказавшегося известным грабителем, казнили, второго бросили в тюрьму. Кажется, Вейс лишился невестытот клан решил отменить все договоренности, но брат вроде не сильно переживал, брак все равно был исключительно договорным. В общем, немного побурлило, да и затихло. Сейчас только материнские письма с надрывными упреками и просьбами вернуться напоминали о случившемся. Сантерн по-прежнему оставались одним из самых влиятельных боевых кланов.
Может, Хен узнал об этом и решил, что теперь я его прощу?
И вообще, продолжала Лидайя возмущенно, с чего вдруг он явился сейчас? Что еще ему от тебя надо? Может, еще что-нибудь украсть собирается? А ты, Сатьяна, как маленькая. Отнеси записку ректору, пусть возьмут его тепленьким! Хен теперь вне закона вообще-то!
Подруга и себя ругала: что не разглядела раньше, сама толкала меня навстречу «проходимцу». Упреки сыпались градом, не задевая меня. Я молчала, думая о своем.