- Вам не нравится мое заведение, - сказал он.
- Совсем наоборот.
- Вы пришли сюда не ради игры. - Он скорее утверждал, чем спрашивал.
- Разве это обязательно? - попробовал пошутить я.
На его лице промелькнула едва заметная усмешка. Он слегка наклонился ко мне:
- Вы, наверное, детектив.
- Да нет, просто частный сыщик. И не слишком проницательный. Пусть вас не вводит в заблуждение мой высокий лоб.
Пальцы Каналеса сплелись на спинке стула, сильно сжав ее.
- Тебе не стоит больше сюда приходить, даже по делу, - проговорил он тихо, почти ласково. - Я не люблю ищеек.
Я внимательно посмотрел на вынутую изо рта сигарету, затем поднял глаза:
- Я слышал, как вас только что оскорбили; вы не ответили. Ну что ж Я тоже пропущу мимо ушей сказанное вами.
Он повернулся и отошел, слегка переваливаясь. Ноги он ставил носками врозь, плотно прижимая подошвы к полу. В его походке и лице было что-то негритянское.
Я летал и через большие двойные белые двери вышел в полутемный холл; взял в гардеробе пальто и шляпу, оделся. Следующие двойные двери привели меня на веранду. В воздухе висел морской туман, каплями оседавший на согнутые ветром кипарисы.
Отсюда был виден большой кусок газона, полого уходящего в темноту. Море было скрыто пеленой тумана.
Моя машина стояла на улице, по другую сторону дома. Надвинув шляпу на глаза, я бесшумно прошел по замшелой, влажной дорожке, свернул за угол веранды и застыл.
Стоящий передо мной мужчина держал в руке револьвер; меня он не видел. Оружие, прижатое к плащу на уровне бедра, казалось очень маленьким в его большой руке. Это был здоровенный детина; он стоял совершенно неподвижно, слегка привстав на носки.
Медленным движением я поднял правую руку, расстегнул две верхние пуговицы пальто, вытащил длинноствольный револьвер тридцать восьмого калибра и переложил его в боковой карман.
Стоящий впереди меня тип поднес левую руку к лицу и затянулся скрытой в ладони сигаретой; ее огонек на секунду осветил массивную челюсть, широкие ноздри и резкие, агрессивные линии носа - лицо человека, для которого драка была привычным делом.
Он отбросил сигарету, затоптал ее, и в этот момент я услышал сзади тихие, легкие шаги. Повернуться я уже не успел. Что-то просвистело в воздухе, и я погрузился во тьму
III
В себя я пришел от холода. Голова страшно болела, я насквозь промок. Ощупав голову, обнаружил за левым ухом шишку; крови не было - меня оглушили дубинкой.
Поднявшись, я увидел, что лежал в нескольких шагах от дорожки, между двумя деревьями, покрытыми каплями росы. Задники моих штиблет были в грязи - меня оттащили с дорожки, но не слишком далеко. Проверив содержимое карманов, я обнаружил, что револьвер, конечно же, исчез, но остальное было на месте. Исчезло только мое оружие - вместе с заблуждением, что все это мероприятие было сплошным удовольствием. Я огляделся вокруг, но никого и ничего интересного в тумане не заметил. Вдоль глухой стены здания я дошел до растущих кружком пальм у входа в узкую аллею, именно там была оставлена моя машина - старый кабриолет марки «мармон», модель 1925 года.
Он все еще служил мне средством передвижения. Я вытер тряпкой сиденье, сел в машину, заставил мотор заработать и с тарахтением доехал до прямой и пустой улицы, посреди которой были проложены совершенно бесполезные трамвайные рельсы.
Я доехал до бульвара Каденс, главной улицы Лас-Олинас, получившей свое название от имени человека, когда-то построившего дом, который теперь принадлежал Каналесу. Очень скоро я был уже в центре города. Миновав жилые дома, вымершие магазины, ночную бензоколонку, я наконец добрался до аптеки, которая в это время суток работала. Пристроив свою машину за стоящим у входа роскошным лимузином, я вышел, заметив, что у стойки стоит какой-то тип без шляпы. Он разговаривал с одетым в голубую куртку продавцом. Казалось, они были очень увлечены разговором. Я двинулся к дверям, однако задержался и еще раз бросил взгляд на элегантный лимузин.
Это был большой «бьюик», при дневном освещении, наверное, зеленый. У него были две большие фары и два желтых подфарника на никелированных кронштейнах, укрепленных на бампере. Стекло со стороны места водителя было опущено. Я вернулся к своей машине, взял фонарик и, заглянув внутрь «бьюика», повернул к себе рамку с регистрационной карточкой. Машина была зарегистрирована на имя Лю Н. Харгера.
Я вошел в аптеку. У стены была стойка с напитками. Я купил у субъекта в голубом бутылку водки, поставил ее на стойку и начал открывать. У прилавка было десять свободных столиков, однако я уселся рядом с человеком без шляпы. Он очень внимательно рассматривал меня в висящем напротив зеркале.
Я заказал маленький черный кофе, добавил в него порядочную порцию водки и через минуту почувствовал согревающий эффект. Затем внимательнее присмотрелся к своему соседу.
Ему было лет двадцать восемь; довольно редкие волосы, здоровое, румяное лицо, вызывающие доверие глаза и не очень чистые руки. Он не производил впечатления человека, который много зарабатывает. Одет он был в серую куртку из шерстяной ткани в рубчик и не подходящие к ней спортивные брюки.
- Это ваш дредноут стоит у магазина? - спросил я тихо и почти равнодушно.
Он сидел неподвижно, крепко сжав губы.
- Нет, моего брата, - ответил он помедлив.
- Выпьем? Я старый приятель твоего брата.
Он медленно кивнул, проглотил слюну, протянул руку за бутылкой и разбавил ее содержимым кофе.
Выпил залпом. Потом вынул смятую пачку сигарет, вставил одну в рот, дважды безуспешно чиркнул спичкой, наконец зажег ее о столешницу и затянулся с показной легкостью, которая, как он понимал, не произвела на меня никакого впечатления. Я наклонился к нему.
- Это не обязательно преступление, - сказал я почти ласково.
- Да? - буркнул он. - Тогда в чем дело?
Продавец боком подвинулся поближе к нам. Я заказал еще кофе, долил его водкой и отпил немного.
- У хозяина этой машины нет брата, - сказал я, глядя в спину продавца.
Он старался держать себя в руках.
- Думаешь, машина ворованная?
- Нет.
- Считаешь, это я ее украл?
- Нет. Я только хочу, чтобы ты рассказал мне все.
- Ты сыщик?
- Да, но ты не волнуйся, это не допрос.
Он сильно затянулся, помешивая ложечкой в своей пустой чашке.
- Из-за этого я могу вылететь с работы. Но мне была нужна эта сотня. Я таксист.
- Можно было догадаться, - ответил я. Повернувшись, он внимательно взглянул на меня.
- Выпей еще немного и покончим с этим. Угонщики не ставят ворованые машины на центральных улицах и не рассиживают потом в заведениях.
Продавец отошел от витрины и начал крутиться около нас, вытирая тряпкой кофеварку. Наступило неловкое молчание. Продавец отложил тряпку, вышел за перегородку и стал демонстративно насвистывать какую-то мелодию.
Сосед налил себе еще немного и выпил, понимающе кивая мне головой.
- Слушай. Я привез пассажира и должен был подождать его. Тут подъезжает «бьюик», в котором сидит какой-то тип с девицей. Он предложил мне сотню за то, чтобы я дал ему свою фуражку и позволил доехать на моем такси до центра. Я должен был обождать около часа, а потом подъехать на его машине к отелю «Карильон» на Таун-бульвар.
Он сказал, что моя машина уже будет там, и дал мне сто долларов.
- Он объяснил, зачем все это?
- Да, говорил, что они были в игорном доме и ему внезапно повезло. Боялся, что по дороге на них кто-нибудь нападет. Уверял, что за игрой всегда следят специальные люди.
Я взял сигарету из его пачки и размял ее в пальцах.
- Что ж, это похоже на правду. Я могу взглянуть на твои документы?
Он подал их мне. Звали его Том Скайд, он был водителем таксопарка «Грин топ». Я закрыл свою бутылку, сунул ее в карман пальто и бросил на прилавок полдоллара. Продавец подошел и отсчитал сдачу. Он почти дрожал от любопытства.
- Пошли, Том, - обратился я к таксисту. - Поехали, заберем твое такси. Кажется, ждать больше нечего.
Мы вышли, и я поехал вслед за «бьюиком» мимо редких огней Лас-Олинас, а потом через прибрежные поселки, где небольшие домики стояли на песчаном берегу у самого моря, а дома побольше - в отдалении, на склонах холмов. Тут и там в окнах светились огоньки. Шины певуче скользили по мокрому бетону, маленькие желтые огонечки на бампере «бьюика» подмигивали мне на поворотах.