Я покачал головой. Мне не хотелось говорить об этом.
- У Каналеса всегда полно проходимцев. И, возможно, он не любит рыжих.
Лю медленно поднялся и взял со стола трость. Выражение лица у него было почти сонное.
Помахивая тростью, он двинулся к выходу.
- Ну что ж До свидания, - медленно процедил он.
Когда его рука легла на ручку двери, я прервал молчание:
- Не обижайся на меня, Лю. Я загляну в «Лас-Олинас», если тебе так нужно, но денег за это не возьму, и, Бога ради, не обращай на меня больше внимания, чем будет необходимо.
Не глядя на меня, он облизнул губы:
- Спасибо, приятель. Я буду чертовски осторожен. Он вышел.
Минут пять я сидел без движения, потом взглянул на часы и встал, чтобы включить небольшой радиоприемник, стоявший в углу, возле стола. Сначала раздались шумы, затем послышался голос: «Как обычно в это время, городская радиостанция передает последние известия. Важнейшим событием второй половины дня было решение суда по делу Мэйнарда Тиннена. Тиннен - известный своими закулисными делишками член городского совета. Принимая ошеломившее друзей Тиннена решение о вынесении обвинительного заключения, суд опирался почти исключительно на показания»
Телефон на столе внезапно зазвонил.
- Одну минуту, - проговорил равнодушный женский голос. - С вами будет говорить мистер Фенвезер.
Тут же в трубке раздался его голос:
- Обвинительное заключение вынесено. Будьте осторожны.
Мы немного поговорили, затем он попрощался, сказав, что должен успеть на самолет.
Усевшись поудобнее в кресле, я слушал радио, но смысл не доходил до меня. Я думал о том, каким жутким глупцом оказался Лю Харгер, и о том, что я ничего не могу с этим поделать.
II
Для вторника в заведении было уже достаточно народу, однако никто не танцевал. К десяти часам небольшому оркестру из пяти музыкантов надоело беспрерывно повторять румбы, на которые никто не обращал внимания. Ксилофонист, отложив свои молоточки, достал из-под стула стакан. Остальные музыканты курили.
Я стоял, опершись о стойку бара, расположенного рядом со сценой. Пальцы мои тихонько вращали стаканчик с текилой. Игра шла в основном за одним из столов с рулеткой.
Бармен наклонился через стойку в мою сторону.
- Эта рыжая вроде бы неплохо их обчистила, - сказал он.
Не глядя в его сторону, я утвердительно кивнул.
- Да, ставит фишки горстями. Даже не пересчитывая.
Она была высокая, ее отливающие медью волосы выделялись в толпе. Рядом поблескивали темные кудри Лю Харгера. Я заметил, что все играют стоя.
- А вы играете? - спросил бармен.
- Не по вторникам. Как-то раз во вторник мне крупно не повезло.
- Вот как? Вы пьете текилу чистой или желаете ее чуть-чуть пригладить?
- Чем же это? Разве что рубанком? - спросил я. Он улыбнулся. Я отпил еще глоток и поморщился.
- Кто-то долго думал, прежде чем изобрел это свинство, а?
- Не знаю, мистер.
- Какова максимальная ставка за этим столом?
- Этого я тоже не знаю. Наверное, это зависит от шефа.
Столы для игры в рулетку стояли в ряд у противоположной стены. Низкий металлический барьер соединял их борта.
У центрального стола вспыхнул какой-то спор. Несколько человек, игравших у соседних рулеток, подошли к центральному столу, забрав с собой фишки.
Внезапно оттуда донесся громкий с легким иностранным акцентом:
- Прошу вас подождать минутку, Каналес сейчас придет.
Я подошел поближе далеко от меня стояли смотрели на девушку.
На ней было черное жавшее белые, гладкие против рулетки, опираясь на край стола, и была чуточку более, чем красива, и чуточку менее, чем прекрасна. Ее длинные ресницы трепетали. На столе перед ней лежала гора денег и фишек.
- Вместо того чтобы стоять без дела, вы бы лучше запустили рулетку! Вы всегда торопитесь заграбастать чужие деньги, но не можете выплачивать.
Крупье, обслуживающий стол, холодно улыбался. Он был высок, смугл и равнодушен.
- Стол не может покрыть ваших ставок, - сказал он ясным, безмятежным тоном. - Если только мистер Каналес - Он слегка пожал плечами.
Стоящий рядом Лю Харгер провел кончиком языка по губам, положил ладонь на плечо девушки и посмотрел на деньги, кучкой лежащие на столе.
- Подожди, пока не придет Каналес - начал он.
- Пусть идет к черту! У меня пошла игра, я не хочу ее прерывать!
Дверь отворилась, и вошел невысокий, очень бледный человек. У него были прямые, матовые волосы, высокий, костистый лоб и непроницаемые глаза, лишенные всякого выражения. Тонкие усики, подстриженные треугольником, окаймляли уголки рта, что придавало лицу экзотический вид. Кожа у него была такая бледная, что, казалось, светилась изнутри.
Пройдя за спиной крупье, он встал во главе центрального стола, взглянул на рыжеволосую девицу и коснулся своих усов пальцами, ногти которых отливали голубизной.
Губы его растянулись в усмешке, а через секунду он выглядел как человек, который не улыбался никогда в жизни.
Его бесцветный голос прозвучал иронично:
- Добрый вечер, мисс Гленн. Вы не против, если кто-нибудь из моих людей проводит вас домой? Мне будет неприятно, если эти деньги попадут не по адресу.
Девушка бросила на него не слишком ласковый взгляд:
- Я еще не ухожу если только вы не хотите выбросить меня отсюда!
- Вот как? - спросил Каналес. - Что же вы собираетесь делать?
- Сыграть на все черномазый!
Шум мгновенно смолк; наступила гробовая тишина - ни шепота, ни звука. Лицо Лю Харгера стало белее слоновой кости.
Каналес был совершенно спокоен. Легким движением руки он вынул из кармана смокинга большой бумажник и швырнул его на стол перед крупье.
- Десять кусков, - сказал он скрипучим голосом. - Это моя высшая ставка. Всегда.
Крупье взял бумажник, открыл его, вынул две пачки новеньких банкнот, соединил их в одну, закрыл бумажник и подвинул по краю стола в сторону Каналеса, Каналес не взял его. Все, кроме крупье, застыли.
- Ставлю на красное, - прозвучал голос девицы.
Крупье, нагнувшись над столом, очень аккуратно сложил вместе ее деньги и фишки. Потом поместил ее ставку на красный квадрат и прикоснулся к колесу рулетки.
- Если господа не против, мы сыграем вдвоем,- произнес Каналес, не глядя на присутствующих.
Головы закивали, никто не проронил ни слова. Крупье привел колесо в движение и легким жестом левой руки бросил шарик в желобок; он побежал по его поверхности.
Глаза рыжеволосой заблестели, рот медленно приоткрылся. Шарик помчался по желобу, перепрыгнул через один из металлических ромбов, скатился по наклонной плоскости круга рулетки и застучал по рубчикам отверстий, расположенных рядом с номерами. Внезапно он с сухим треском остановился и лег рядом с двойным зеро, на красном поле с номером 27.
Крупье поднял лопатку, медленно подвинул две стопки банкнот в направлении ставки и отправил все это туда, где стояла девушка.
Каналес вложил бумажник во внутренний карман смокинга, повернулся, медленно приблизился к двери и покинул зал.
Я разжал пальцы, судорожно стискивающие барьер. Присутствующие толпой направились к бару.
Лю отыскал меня, когда я уже сидел в углу за небольшим столиком и не спеша потягивал вторую порцию текилы. Оркестр играл какое-то вялое танго, пара танцующих несмело двигалась по паркету. Лю был в кремовом пальто с поднятым воротником, из-под него виднелось белое шелковое кашне, Лицо его сияло от тщательно скрываемого удовольствия. На его руках были белые, свиной кожи перчатки; положив одну из них на стол, он наклонился ко мне.
- Почти двадцать две тысячи, - сказал он тихо. - Вот это выигрыш!
- Да, неплохая сумма, Лю. На какой машине ты сюда приехал?
- Тебе что-то не понравилось?
- Ты имеешь в виду игру? Я не смыслю в рулетке, Лю. Мне не понравились манеры твоей девки.
- Это не девка, - запротестовал Лю. В его голосе звучало беспокойство.
- О'кей. Каналес рядом с ней выглядел лордом. Так какая у тебя машина?
- Большой зеленый «бьюик». У него большие фары и два подфарника укреплены на бампере. - Он казался обеспокоенным.
- По городу поедешь - не гони. Так, чтобы у меня был шанс присоединиться к кавалькаде.
Лю взял со стола перчатку. Рыжей нигде не было видно. Посмотрев на часы, я поднял голову, у столика стоял Каналес. Его лишенные выражения глаза смотрели на меня поверх экзотических усиков.