Даже не знаю, задумалась Мгла. Справиться с ней я не смогу, наши силы равны. А хотелось бы иметь какой-то веский козырь в рукаве, способный угомонить Погибель, если она окончательно обезумеет. Но что это может быть?
Она посмотрела на Владика, и тот беспомощно пожал плечами.
Разве что.
Мгла вдруг просияла и щелкнула пальцами.
Ну, конечно! Как же я могла забыть? Небесное оружие. Одно из них сохранилось, и находится у твоего друга.
Волшебный топор? пробормотал Владик.
Цент с секирой не расставался ни днем, ни ночью, даже в постель с собой брал.
Если бы нам удалось заполучить это оружие, мы бы имели гарантию того, что Погибель не сорвет весь наш план, заявила Мгла.
Заполучить? кислым голосом повторил Владик. Он с трудом представлял себе, как можно отнять что-то у Цента. Ведь злодей из девяностых сам был великим мастером по отъему чужого добра.
Там, где не действует сила, можно обойтись коварством и хитростью, намекнула Мгла. Он ведь доверяет тебе.
Цент? Он никому не доверяет.
Но от тебя он не ждет предательства.
Владик понял, к чему его склоняют. К немыслимому и страшному поступку. Богиня хочет, чтобы он украл у Цента его любимую игрушку. Это равносильно тому, чтобы войти в клетку с голодными и злыми дикими львами, и начать бить их палкой.
Я, наверное, не смогу, простонал Владик. Понимаете, Цент. Вы просто не знаете этого человека. Он ужасен.
Я понимаю, что прошу от тебя многого, согласилась Мгла. Но ведь согласись, что награда, ожидающая тебя, стоит любого риска. Только представь, как долго и счастливо ты будешь жить в новом мире. В мире, где никто не станет издеваться над тобой, подвергать унизительным процедурам или терзать голодом.
Владику очень-очень хотелось попасть в этот чудесный мир, вот прямо сейчас попасть. Но страх перед Центом был слишком велик. Тот мог искалечить или убить просто так, без всякой причины, а за попытку украсть волшебный топор он сделает с похитителем что-то совершенно немыслимое.
Я точно не смогу, пробормотал Владик. Вы не понимаете. Этот монстр, он.
Думаю, ты просто себя недооцениваешь, сказала богиня. Пусть этот Цент и силен, но ведь зато ты умнее.
Да, наверное, согласился Владик.
Вот и обыграй его умом. Завладей небесным оружием, и сразу возвращайся ко мне. Здесь твой злобный друг до тебя не доберется.
Владик прикинул, что к чему. Цента, он, конечно, боялся до икоты, и отнюдь не беспричинно, но на другой чаше весов лежала немыслимо заманчивая награда в виде пятисот лет жизни в прекрасном новом мире. Риск был велик, но, в данном случае, он пожалуй, был оправдан.
Я я постараюсь это сделать, выдавил из себя Владик.
Вот и умница, улыбнулась Мгла. Не сомневаюсь, у тебя все получится. Ты сильнее, чем думаешь о себе сам.
Слышать комплименты от красивой девушки было приятно, но Владик все равно не мог отделаться от мысли, что обокрасть Цента будет весьма непросто.
Мгла поднялась со своего места и медленно дошла до двери, ведущей в спальню. Затем обернулась, и поманила Владика пальчиком. Тот растерялся.
Мне к вам подойти, да? спросил он с глупым видом.
Подходи, подходи, не бойся, загадочно улыбнулась Мгла. Думаю, я знаю, как придать тебе решимости для предстоящего дела.
С этими словами она скрылась в спальне. Владик, нервно шмыгая носом, и не веря своему счастью, крадучись, проследовал за ней.
Глава 14
Цент позволил себе прибавить скорость лишь после того, как они покинули пределы города, а с обочин пропали люди, подчиненные чьей-то недоброй воле и занятые, безусловно, недобрым делом. Цент видел не все, но видел достаточно, чтобы прийти к однозначному выводув городе затевалось злодейство неслыханных прежде масштабов, и за всем этим явно стояли либо сами древние боги, либо их подручные демоны.
Когда город остался за спиной, а вдоль трассы потянулась частная застройка пригорода, Цент позволил себе утопить педаль газа в пол. Грузовик, взревев, бодро помчался по пустой дороге.
Стыдно было это признавать, но визит в кошмарный город поколебал отвагу князя. Казалось бы, за время зомби-апокалипсиса, да и за не менее богатые на события времена благословенных девяностых, успел насмотреться на все, что только возможно, и ничто уже не сможет ввергнуть в удивление, а уж тем более в страх. Но, как выяснилось, Цент недооценил темные силы. Те, надо отдать им должное, не разучились удивлять. Город, кишащий загипнотизированными людьми, занятыми возведением некого загадочного, но, безусловно, злодейского, сооружения, поселил в отважном сердце Цента семена страха. Он и прежде понимал, что древние боги являются опасными и грозными противниками, но в этот раз демонстрация их могущества потрясла князя. Настолько потрясла, что в голове его сложился только один вариант решения возникшей проблемы, не слишком продуманный, весьма радикальный, но, в настоящий момент, кажущийся наиболее эффективным.
Бедный Владик, нарушила молчание Инга. Мне не верится, что мы его потеряли. Он ведь пропадет там один. Или уже пропал.
На фоне информации, полученной в ходе разведывательной операции в логове врага, судьба какого-то Владика тревожила Цента меньше всего. Он даже успел забыть о существовании программиста, будто того никогда и не было на свете. Сделать это оказалось нетрудно. Цент вообще с легкостью вычеркивал из памяти тех, кто ему не нравился.
Забудь о нем, посоветовал князь, не спуская глаз с дороги. Не до очкарика сейчас. Сама видела, что там делается.
Инга с укором покосилась на Цента, и ворчливо произнесла:
Как ты можешь так говорить? Владик был одним из нас. Он твой друг, и ты с такой легкостью бросил его.
Цент терпеть не мог, когда ему начинали читать нотации. Особенно, когда этим раздражающим делом начинали заниматься представители низшей формы жизни, то бишь бабы.
Сообщаю, произнес он громко и с нажимом. Владик мне не друг. Он, в лучшем случае, знакомый, притом не очень близкий и не сильно любимый. Жалко ли мне его? Что ж, не буду кривить душойза минувшие два года я успел привязаться к этому убогому беспомощному человечку. Но пойми и ты, что гибель Владика была предрешена. Он с самого начала был обречен. На самом деле, Владик прожил гораздо дольше, чем должен был. По всем законам мироздания он должен был погибнуть в первый же день зомби-апокалипсиса. То, что очкарик сумел протянуть целых два года, ни в коем случае не его заслуга. В этом виноваты третьи лица, и я, пожалуй, больше прочих, за что мне еще предстоит держать ответ перед лицом Всевышнего. Гибель очкарика вполне закономерна, и тут нет причин для скорби. Как доберемся до ближайшего не разграбленного магазина, помянем малыша тушенкой и пивом. И будет с него. Потому что неприлично горевать о каком-то Владике, когда на кону стоит судьба всего оставшегося человечества и моей княжеской карьеры. Откровенно говоря, о Владике вообще горевать неприлично. Потому что это я просто так сказалпоминки. А на самом деле имел в виду праздничный банкет. Не подумай, что я действительно желал очкарику смерти. Это не так. Я желал ему жизни. Долгой, мучительной, наполненной горестями и разочарованиями, обидами и обломами, скудным питанием и половым воздержанием. А смертьразве это трагедия? Смерть, это мгновение. Рази нет Владика. Он и почувствовать толком ничего не успеет. Разве же эти монстры умеют попытать да помучить? Вот я бы постреленка просто так на тот свет не отпустил, дня три терзал бы. Так что можно смело сказать, что прыщавый балласт легко отделался.
По лицу Инги было видно, что объяснениями Цента она осталась недовольна, но девушке хватило ума не развивать данную тему. Вместо этого она спросила:
Что ты планируешь делать теперь? Ты ведь что-то планируешь, да?
О, да! плотоядно оскалившись, заверил собеседницу князь. Кое-что я действительно планирую. Первым делом планирую добраться до Цитадели, затем планирую хорошенько отъесться шашлыком, отмыться в баньке и отоспаться на перине, после чего в силу вступит вторая часть моего плана.
В чем же она состоит?
Мне кажется, тут все очевидно, пожал плечами Цент. Едем по воинским частям и арсеналам, затариваемся гаубицами и установками залпового огня, после чего заявляемся в дьявольский город и прекращаем всю эту злодейскую деятельность. Вообще-то хорошо бы разжиться парочкой ядерных фугасов килотонн на пятьдесят, чтобы уж наверняка. В общем, стираем город с лица земли со всем, что в нем есть.