И девушка горько всхлипнула, а затем из ее глаз неудержимым потоком хлынули слезы.
Так, ну-ка тормози, приказал ей Цент, схватившись рукой за руль. Чего доброго из-за твоей истерики в кювет уйдем. Давай, давай, останавливайся. Дальше я поведу.
Глава 6
Когда автомобиль съехал на обочину и остановился, Инга дала себе волю, и разрыдалась в голос. Цент не стал донимать ее утешениями, решил, что пусть лучше проплачется вволю и сама успокоится. Вместо этого выбрался из салона и направился к багажнику. Пора было сделать то, о чем он мечтал со вчерашнего вечераосновательно заморить червячка. Вскоре к нему присоединился Владик.
Община у них, прикинь, прошептал Цент, чтобы не быть услышанным новой знакомой. Сорок лохов. Ну, то есть, человек. Вот так удача привалила. Представляешь, явимся в Цитадель, и столько народу с собой приведем. Я их всех, первым делом, на коровник брошу. Давно пора уже его достроить. Коровка, это штука хорошая. Молочко дает, теляток производит. Не век же нам поисковиков в рейды гонять. Пора переходить на самодостаточное хозяйство. А как коров разведем, я тебя на высокую должность назначу. Станешь пастухом княжеского стада.
С этими словами Цент вытащил из багажника тушенку, пиво и сухари, после чего уселся на обочину и приступил к трапезе. Слуге он тоже великодушно позволил подкрепиться, но посоветовал знать меру и не налегать на мясные консервы.
Минут через пять к ним присоединилась Инга. Цент протянул ей открытую банку тушенки и пачку сухарей. Девушка взяла пайку и присела рядом с новыми знакомыми.
Простите, что сорвалась, сказала она, шмыгая носом и моргая красными от слез глазами. Просто там, в магазине, погиб мой жених. Ну, мы еще до конца света собирались пожениться, но потом все это случилось, и как-то не срослось. Но мы все время были вместе, и не переставали надеяться, что как-то наладим новую жизнь. Даже что-то стало получаться.
Инга опять начала хныкать, и Цент, дабы утешить ее, сказал:
Нынче тяжелые времена, времена потерь и лишений. Все потеряли кого-то. О том, чего лишился я, и рассказывать не буду, ибо тут у любого сердце разорвется. Прыщавый Владик тоже понес тяжелейшую утрату невосполнимого типазомби съели его невесту Маринку.
Мне так жаль, что это случилось, всхлипывая, посочувствовала Владику Инга. Прими мои глубочайшие соболезнования.
Да, да, спасибо, пробормотал Владик, который хоть и любил Маринку (или думал, что любит), но за два прошедших с ее смерти года успел успешно свыкнуться с понесенной утратой и не испытывал в связи с ней особых душевных страданий.
Действительно, соболезнования тут будут нелишними, кивнул головой Цент, ибо Владик до сих пор тяжело переживает это страшное горе. Он все еще любит свою покойную невесту, так сильно любит, что добровольно принял обет безбрачия и публично отрекся от секса, лишь бы хранить ей верность до гробовой доски. Неоднократно требовал, чтобы его кастрировали, дабы случайно не изменить любимой, насилу отговорили от акта членовредительства. А однажды, представляешь, он в доме заперся, и не откликался. Мы за него, понятное дело, испугались, сломали дверь. Глядим, а он сидит на полу голый, в одной руке нож, в другой фотография Маринки. А в глазах такая решимость убить в себе мужское начало, что даже мне, человеку бывалому, стало не по себе. Спасли его тогда, конечно, но вот надолго ли? Он ведь в любой момент может сорваться и опять попытаться совершить акт стерилизации.
Надо же! изумилась Инга. Я и не знала, что любовь может быть настолько сильной. Терять близких людей тяжело, но отказ от секса и требование кастрации. Не перебор ли это?
Я тоже так считаю, вздохнул Цент. Однако Владик непоколебим в своем решении провести остаток жизни вдали от плотских утех, но лишь отдавшись помыслам о высоком, добром, вечном. Кто мы, чтобы осуждать его за это? Он сам сделал свой выбор, и мы должны его уважать, сколь бы странным он нам ни казался.
Да, пожалуй, ты прав, согласилась Инга, и, обратившись к Владику, сказала. Извини, что я назвала твое решение перебором, ведь оно было продиктовано большой и чистой любовью.
Ничего страшного, пробормотал Владик, которому хотелось разрыдаться, но не от тоски по давно погибшей и порядком забытой невесте, а из-за того, что Цент легко и непринужденно опорочил его доброе имя в глазах новой возлюбленной. Приписал ему какой-то обет безбрачия, оклеветал желанием кастрации, и вообще выставил каким-то неадекватным типом, от которого лучше всего держаться на расстоянии.
Ну, ладно, бог с ним, с Владиком, сменил тему Цент. Лучше расскажи о своей общине.
Что рассказывать? пожала плечами Инга. Община как община. Сейчас таких немало. Ну, то есть, наша община довольно многочисленная, обычно люди собираются в небольшие группы, человек по десять-пятнадцать. Так прокормиться легче. Нам с этим поначалу непросто пришлось, но потом освоились, стали сажать огороды, завели кур.
Ну, насколько я понимаю, ничем хорошим это не кончилось, подсказал Цент.
В этом нет нашей вины. Это все из-за тумана.
Из-за чего? удивился князь.
Из-за тумана. Знаю, вы мне, скорее всего, не поверите, я бы и сама в такие байки не поверила. К зомби все уже как-то привыкли, а вот к какой-то иной чертовщине относятся скептически. А тут натуральная чертовщина.
Владик, слушая девушку, вспотел и затрясся. Уж он-то верил в чертовщину, благо повидал ее на своем веку досыта. И из опыта общения с чертовщиной усвоил одночто от нее следует держаться как можно дальше.
Объясни все обстоятельно, попросил Цент. А мы уж сами решим, верить тебе или нет.
Ну, это началось где-то с месяц назад, заговорила Инга. Понимаете, наша община, она расположена в сухом месте, болот, озер или иных водоемов поблизости нет, а тут вдруг, ни с того ни сего, каждую ночь стал приходить туман. Вначале он был жиденький, и не сплошной, какими-то рваными клоками, но с каждой ночью он будто бы креп, набирался сил, становился гуще и плотнее. Пока не стал окутывать нашу крепость полностью, сплошной белой стеной.
Слева от себя Цент услышал лязг зубовный, и понял, что это верный слуга излишне эмоционально отреагировал на рассказ Инги. Впрочем, даже самому князю, человеку достаточно отважному, стало не по себе. С чертовщиной в виде белого тумана он прежде не сталкивался, а тут еще интуиция взяла слово, и подсказала, что дело тут нечисто. В том смысле, что нечистая сила замешана в этом туманном деле.
Мы, конечно, тревожились из-за тумана, продолжила рассказ Инга, но поскольку он нас никак не беспокоил, относились к нему без опаски. До тех пор, пока однажды утром не вышли за ворота, и не обнаружили, что весь урожай в теплицах погиб. Мы, разумеется, никак не связали это с туманом, решили, что причина в чем-то другом. Пока выясняли ее, случился мор птицы, и все наши куры погибли в одну ночь. А затем.
Слева несся уже настоящий зубовный грохот. Жуткая история повергла робкого программиста в состояние дикой паники.
Затем стали пропадать люди. Первыми сгинули двое, парень и девушка, совсем молодые, лет по пятнадцать. Пошли погулять, и задержались допоздна. У нас там, вообще-то, место тихое, мертвецов в округе нет, поэтому никто особо не волновался за них. Решилинагуляются и вернутся. Но они не вернулись. Мы их потом искали, но не нашли никаких следов. Будто они растворились в воздухе. Точнеев тумане.
Цент покосился на Владика. Тот был бледнее смерти и начал ощутимо попахивать.
Потом пропал дозорный со стены, еще одна женщина, которая задержалась снаружи после прихода тумана. Мы начали догадываться, что все дело именно в тумане, что он не совсем обычный, и не просто так появляется каждую ночь. А тут еще пришлось каждый день выезжать на поиски продовольствия, поскольку все наше хозяйство было уничтожено. Округа тут бедная, все, что было можно, мы подобрали еще раньше. Ездить приходилось далеко, а возвращаться засветло. И вот однажды одна из поисковых групп задержалась дотемна. Мы держали с ними связь по рации, пока они не въехали в туман. А потом наступила тишина. И больше мы их не видели.
Слева уже не попахивало, а несло отвагой так, что хоть нос зажимай. Владик был напуган до такой степени, что балансировал в шаге от трусливой комы.