- Подумайте, что вы говорите: “Мила, хороша собой, можно влюбиться” - и “характером в него”. Одно с другим не вяжется.
- Может быть, но что из этого. Не повезло, и баста!
- А я вам вот что скажу: Марыня произвела на вас сильное впечатление - это раз. А два: другой такой замечательной девушки я в жизни не
встречала, и кто на ней женится, будет только счастлив.
- Тогда почему же на ней никто не женился до сих пор?
- Да ведь ей двадцать один всего, она только в свет выезжать начала. И, пожалуйста, не думайте, будто нет на ее руку претендентов.
- Ну вот и пусть выходит за них.
Но он кривил душой: ему неприятна была мысль, что она может выйти за другого. И втайне был признателен пани Бигель за похвалы Марыне.
- Оставимте это, - сказал он. - Во всяком случае, вы ей настоящий друг.
- Не только ей, но и вам! Признайтесь-ка откровенно, только совершенно откровенно: понравилась она вам?
- Понравилась ли? Говоря откровенно, очень!
- Ну вот видите! - воскликнула пани Бигель, просияв от удовольствия.
- Что я вижу? Ничего не вижу! Да, понравилась, не отрицаю. Трудно представить себе создание милее и очаровательнее. К тому же она, наверно,
еще и добрая! Но что из этого? В Кшемень мне дороги больше нет. Я такого наговорил ей и Плавицкому, что об этом и думать нечего.
- Что, много натворили глупостей?
- Да уж немало.
- Это дело поправимое: напишите письмо...
- Писать Плавицкому и извиняться? Да ни за что! Ведь он же меня напоследок еще и проклял.
- Проклял?
- Да, по праву старшинства. От собственного лица и от имени всех предков. Он мне до того отвратителен, что я двух слов не смогу написать.
Старый, надутый фигляр! Скорее уж у нее прощения попросить... да что это даст? Она будет на стороне отца, это можно понять. В лучшем случае
ответит, что не сердится, на том наше знакомство и прекратится.
- Вот Эмилия вернется из Райхенгалля, и мы под каким-нибудь предлогом залучим Марыню сюда, тогда и постарайтесь загладить недоразумение.
- Поздно уже, поздно! - твердил Поланецкий. - Я себе дал слово продать закладную и продам.
- А может, это и лучше.
- Нет, хуже! - вмешался Бигель. - Я вот уговариваю его не продавать. А впрочем, думаю, и покупателя-то не найдется.
- Так что до тех пор Эмилия как раз успеет подлечить Литку и вернуться, - сказала пани Бигель и продолжала, обращаясь к Поланецкому: -
После Марыни вам на других и смотреть не захочется, попомните мое слово. С Марыней я не так близка, как Эмилия, но попробую написать ей при
случае и попытать, какого она мнения о вас.
На том и кончился разговор. По дороге домой Поланецкий отметил про себя, что Марыня уже прочно завладела его помыслами. По правде говоря,
он ни о чем другом и думать-то не мог. Но вместе с тем понимал, что знакомство завязалось при неблагоприятных обстоятельствах и лучше, пока не
поздно, выкинуть эту девушку из головы. Будучи отнюдь не слабовольным, а скорее сильным духом, и не склонный тешить себя мечтаниями, решил он
трезво и всесторонне разобраться в своем положении. Девушка действительно обладала почти всеми достоинствами, какие хотелось бы видеть в своей
будущей жене, к тому же пришлась ему по сердцу.