Егор остановился недалеко от Убежища, прислонил салазки к радиовышке. Сегодняшний день прошел обычно. Он взял пробы снега и откопал две чудом уцелевшие книги под завалом у дальней многоэтажки для Игната Семеныча.
Пискнула рация. Наверное, мать разыскивала его. Расстегивать куртку не хотелось, мороз залезал под термо-парку и маску, скрывающую лицо, до боли обжигал легкие при каждом вдохе. Термометр показал минус пятьдесят восемь этим утром. Значит, ночью упадет до восьмидесяти.
Егор не торопился возвращаться в Убежище, решил дождаться вечера. В это время года темнело стремительно. Уже появились первые звезды, затем серебристым росчерком вспыхнула тонкая линия, полукругом опоясывающая небо. Это было Кольцо - шлейф из астероидов и пыли, вращающийся вокруг Земли. То, что осталось от Луны. Егор постоял, вглядываясь в звездное небо, затем пошел к входу.
В дезинфекторской тетя Зина привычно проверила уровень радиации на одежде и на книгах, которые он принес из разрушенного Пскова. После катастрофы прошло семнадцать лет, и радиация давно упала до безопасного уровня. Но в Убежище строго придерживались действий, предписанных инструкциями. Егор послушно открыл рот, и проглотил йодированную таблетку, положенную всем, кто возвращался снаружи.
Пустые салазки Егор оставил в кладовой, вместе с уличной паркой и термо-маской. Надел привычную куртку. В Убежище почти не грели, температура едва поднималась выше нуля. В последние три года хорошо топили только в медотсеке, оранжерее и на ферме, иногда в лабораториях. Мощность реактора падала, и все уже знали день, когда он остановится.
Егор постучал в дверь третьей жилой комнаты. Ему что-то прокашляли в ответ. Он открыл дверь.
- Это ты, Егор? Заходи!
- Здравствуйте, Игнат Семеныч!
Он зашел в комнату старого математика. Те, кто строил Убежище, поскупились на размеры жилых помещений. В крошечных комнатах едва помещались кровать, стол, шкаф и книжная полка.
Старик сидел на кровати, седые волосы привычно всклокочены, на щеках неестественный румянец. Егор знал, что учитель серьезно болен. Худая темноволосая женщина с усталым лицом и тонкими бледными губами мерила старику давление.
- Мам, ты здесь? Извини, что не ответил... Холодно, руки замерзли.
- Я волновалась, - призналась мать. - Ты сегодня дольше, чем обычно...
Егор пожал плечами. Мать его всегда излишне опекала.
- Знала, что ты к деду Игнату зайдешь, - она встала, чтобы его обнять.
- Вот, книги принес, - Егор протянул старику пластиковый пакет. - Только они еще не оттаяли. Тетя Зина одобрила, не радиоактивные!
- Это уже не имеет значения, - произнес учитель. Егор отметил, как тот похудел за последние несколько дней. - Спасибо, Егор! Схожу на ферму, подсушу...
Он неожиданно закашлял, впалая грудь под шерстяным свитером затряслась. Мать обхватила старика за плечи, помогая пережить приступ. Запущенная пневмония в его годы - верный путь на тот свет. Его выбор сделан, теперь их черед.
- Что ты решила? Идешь с нами? - спросил он у матери. Она поджала губы и покачала головой.
- Я - медик, а не норвежский путешественник и покоритель Антарктиды Амундсен.
Иногда мать выражалась странно. Непонятно. Эти слова принадлежали прошлому, неизвестному Егору миру, который существовал слишком долго, затем в одночасье сократился до границ Убежища и лежащего в руинах Пскова. Вокруг простиралась ледяная равнина, занесенная снегом и скованная морозами. Но и Убежищу осталось существовать три недели, пока не остановится реактор.
- Ты все же решил идти с ребятами и этим твоим... Шаманом?
- Он не мой, - тихо ответил Егор. Руки непроизвольно сжались в кулаки. У него была серьезная причина ненавидеть этого человека.
- Пойми, шансы нулевые! Вы погибните, как предыдущие экспедиции.
Они собирались идти в Москву. Недалеко от столицы находилось Убежище-1, откуда приходил слабый, но регулярный радиосигнал на протяжении нескольких лет. Хотя, последние два года на связь они не выходили.
Егор знал, что не дойдут. Он единственный из Убежища регулярно бывал снаружи и знал, как быстро и безжалостно убивает холод. Семьсот километров по ледяной пустыне, когда температура падает до восьмидесяти градусов ниже нуля? К тому же топлива с морозостойким катализатором у них едва наберется на триста километров, дальше - пешком. Даже если они и дойдут до Москвы, вероятность того, что Убежище-1 все еще существует, ничтожна.
- Сынок, это крайне болезненное самоубийство!
- Знаю, - раздраженно произнес он. - Но это лучше того, что предлагаешь ты!
- Я хотя бы сделаю все быстро. Один укол, и ты просто... уснешь.
Мама села рядом, попыталась обнять и погладить по голове, как в детстве. Но он уже давно вырос. Дернул плечом, скидывая руку. Встал, коротко кивнул старику и вышел.
Егор шел по темному коридору в комнату, где жил с матерью. Лампы давно не зажигали. В детстве они играли и бегали по длинным освещенным коридорам с друзьями. В Убежище выросло восемь детей, теперь остались только Лина, Стасик, Пашка и он... Вадим замерз насмерть в Пскове. Генка сгорел от пневмонии. Еще двое перерезали себе вены. Здесь безысходность убивала чаще, чем болезни и старость.
Егор зашел в комнату и упал на кровать, зарылся лицом в одеяло. Ему было страшно. Еще страшнее, чем в детстве, когда он сталкивался с безумной Полуянченко. Старая ведьма бегала по Убежищу и кричала, что наступил Судный день. Егор помнил, как она хватала его за руку и шипела в лицо:
- Во всем виноват NASA! NAS-SA! Запомни, мальчик! Они всех погубили! Их космические корабли были всадниками Апокалипсиса!
Он плакал и вырывался, но Полуянченко держала крепко.
- NAS-SA ошиблись! Они оши-и-иблись! - шипела она.
Егор прятался в темном углу за оранжереей. Там его, плачущего, находила мать, утешала. Вечерами жаловалась отцу:
- Надо что-то делать с Ниночкой Полуянченко! Совсем разум потеряла! Детей пугает... А ведь таким хорошим астрофизиком была...
Вскоре сумасшедшая старуха пропала. Наверное, с ней и в самом деле что-то сделали.
Когда Егор подрос, то стал посещать занятия Игната Семеныча. До этого он думал, что NASA - большой пятнисто-желтый удав, как на картинке в книжке. Мама шипела, прямо как старуха Полуянченко, когда пыталась изобразить, какие звуки издают змеи.
Семнадцать лет назад к Земле приблизилась крупная комета Немезида-214. Траектория пересекалась с Луной. Ученые склонялись к тому, что столкновение опасно, но не повлечет за собой глобальной катастрофы. Колебания гравитационного поля впоследствии удара могли вызвать на Земле гигантские волны и цунами. Люди готовились, эвакуировали прибрежные города.
Вмешалось NASA. Американцы решили самолично спасти мир. Четыре космических корабля с ядерными боеголовками стартовали с космодромов Кеннеди и мыса Канаверал. NASA планировали уничтожить комету на подлете к Луне, но ошиблись. Ракеты не попали в цель. Вместе с Немезидой-214, притянутые гравитационным полем, они столкнулись с Луной, поставив жирную точку в истории ее существования.
Последствия катастрофы оказались чудовищными. Сдвинулись магнитные полюса Земли. Увеличилась скорость вращения планеты, сутки уменьшились почти вдвое. Планета сошла с привычной орбиты, удалившись от Солнца. Метеоритный дождь из обломков Луны за несколько часов смел то, что человечество строило тысячелетиями. Триллионы тон грязи и пыли от падений и взрывов метеоритов были выброшены в атмосферу. Облако пыли полностью окутало Землю, заслонив поверхность от солнечных лучей. Настала новая эпоха, новый ледниковый период.
Родители трехлетнего Егора вместе с коллегами-учеными успели укрыться в Убежище-48. Небольшая горстка людей выживала под землей семнадцать лет. Приспособились к тому, что в сутках теперь два дня и две ночи, и равны они двадцати шести часам. После того, как спала радиация от взрывов Ленинградской и Калининской ядерных электростанций, они стали выходить наружу. Два раза отправляли экспедиции, сначала до Убежища-1 под Москвой, затем на юг. В последнюю прошлым летом ушел отец Егора. Связь оборвалась на шестой день, после того, как они попали в буран. Егор знал, что никто не выжил.