Ремни разрезал, собрался кое-как ик речке. Хорошо, что логова они в своей привычке обустраиваюту воды. Я с ходу из ручья на дерево запрыгнул, на верхушку залез и сидел два дня.
Дерек хмыкнул.
Повезло тебе. Местные на этот фокус уже не ведутся. Злюка рассказывална западной границе отправил он людей в засидку над рекой, так верги тамошние, следы у воды обнаружив, первым делом ветки, над водой свисающие обнюхивают и осматривают, а уж потом по берегам ищут.
Повезло мне, согласился я, так новы ж.
Покивал Дерек задумчиво, пожевал губами. И не скажешь по немунапрягла его чем-нибудь концовка моего рассказа, или нет. Да я к его лицу и не присматриваюсь особоеще заметит и задумается. Sapienti sat.
Ясно. Давай теперь сухую выжимку. Что в них нового?
Повадки у них другие, с этого начну. Хотя бы то, что они меняс наветренной стороны тропили. Хитрить не стесняются, и ума на хитрости хватает. Да уже то, что я камнем по башке получил
Это не их хитрость, а твоя глупость, Дерек перебивает, но мысль я понял. Будем иметь в виду. Дальше.
На имперском они свободно разговаривают, говорю я. Сена хмыкает недоверчиво. Рассказ мой он весь слышал, но все равно поверить не может.
Вообще без акцента, настойчиво говорю я, лидийцы или германцы какие и то по-имперски хуже говорят.
Это ж всю глотку перекроить надо, ворчит Сена, и зачем это им?
Сами не сказали, а спросить я не догадался.
Дерек ухмыляется краем рта, а я ведьи в самом деле просто не догадался. Возможно, что отличное произношение и знание людского языкане прихоть их зверобогини, а какой-то смысл в себе несет.
В драке как? Двумя словамисильнее прежних? И насколько?
Сильнее. Намного. Опыта реального у них пока мало, а скорее всего, и вовсе нет. Одно только это меня и спасло. Опыта поднаберутсябеды нам с ними будет.
Значит, нельзя им давать опыта набираться. Еще что?
Глаза крупнее, голова больше, осанка прямее. На пальцах, похоже, по суставу добавилосьножи они теперь не в пример ловчее держат, что прямым хватом, что обратным. Имои все с ножами были, но я позже, уже с дерева, видел, как один верг с мечом, у меня отобранным, упражнялсяи не сказать, что у него плохо получалось.
Хорошие новости есть? спрашивает, заметно помрачневший, Дерек.
Нет я задумываюсь, хотя вот: раз у их самок теперь по два соска, так и щенков в помете поменьше будет. Как у людей.
Именно, что как у людей, мрачно кивает Дерек, заметь, это совершенно не мешает им плодиться так, что тараканы завидуют.
Я только плечами пожимаю. Характерная оговорка, кстати. 'Им'. Не 'нам', а 'им'. Уже не в первый раз я замечаю, как егеря себя неосознанно от рода людского отделяют. Среди молодых такого нет, а вот среди старых и опытныхчаще частого. Даже за собой замечаю. Вот только не пойму никакотделяя себя от людей, кого мы за новый вид бестий считать начинаемлюдей или нас самих, егерей?
Ладно, Дерек встает, давая понять, что разговор окончен, и решение им принято, Шелест, сколько рыл в клане?
Тридцать одна лежка, говорю я, но, похоже, они в них теперь посвободнее спят. Место у меня не слишком удобное для наблюдений было, нокак бы не парами даже. Так чтоне больше сотни, я думаю. А то и полсотни даже.
Лучше будем считать, что полторы. Сена, сходи в свою казарму, приведи ко мне пяток лейтенантов. Наберешь?
Сена кивает.
Медведь здесь, Красный здесь, Хорек тож
Иди, прерывает его капитан. Сена, кивнув, замолкает и выскакивает из палатки.
Покажи на карте логово, капитан вынимает из-под стола свиток и разворачивает его. Карта большая, на столе не умещается, и концы свитка скатываются со стола вниз.
Показать? удивляюсь я, я просто привести могу туда
Ты туда не пойдешь. Новы в логово все равно больше не вернутся, так что толку там от тебя не больше, чем от кого другого. У меня для тебя другое заданиепод Ганнеком гнездо гиттонье образовалось, туда Малыш на завтра уже сквад собрал, но так теперь вышло, что сквад есть, а лейтенанта у негонет. Вы ж с Малышом друзья вроде? Вот и пойдешь за него.
Я нахмурился. Малышпарень с улыбчивым лицом деревенского дурачка и фигурой вставшего на задние ноги быка-трехлеткабыл другом практически всем. Инстинкт самосохранения просто требует иметь такого в друзьях, а не во врагах. Другое дело, что мне Малыш был должен сотню драхм и, признаться, я на этот долг рассчитывал. Я ж кошелек свой на сохранение не оставил, когда в Ольштад направлялся. А верги его с меня зачем-то снялиуж и не знаю, зачем. Случись вергу зайти в лавку или таверну, деньги у него попросят в последнюю очередь. И вот если с Малышом беда какая приключилась, то на ближайший месяц придется мне поясок потуже затянуть.
А что с ним?
У доктора он лежит, с дурной болезнью герой-любовник.
Я хмыкнул. Вообще-то, против гиттонов принято бойцов поздоровее посылатьвот вроде того же Малыша. Но, во-первых, в нашем деле гран мозгов фунта мышц стоит, и, с этой стороны, в своей способности Малыша заменить я ничуть не сомневалсяуж не в обиду ему будь сказано. А во-вторых, выносливость там много важнее силы, а на выносливость я никогда не жаловался. Я, вообще, двужильный.
Ладно, на гиттонов, так на гиттонов. Когда?
Завтра с утра. Покажи логово и иди, собирайся.
Мне собратьсятолько подпоясаться, говорю я и тыкаю пальцем в разложенную карту, вот тут, где речка под горой петлю делает. О!
Я таращу глаза, тру их, но надпись не исчезает. Речка шириной в два шага, журчание которой я слушал битых двое суток, оказывается, носит гордое название 'Фатум'.
Ну и название! А ведь и вправду Интересно только, добрая эта судьба, или злая?
Ерунда, Дерек фыркает, просто совпадение. Егерям, хоть все леса, реки и горы мира так обзовивсё в тему будет.
Наверное, соглашаюсь я и выхожу из палатки, пока еще чего-нибудь не ляпнул. Ничего себе'просто совпадение'. Но не буду же я это Дереку доказывать, после того, как полчаса за нос его водил. А это, кстати, хорошо, что новами моими без меня займутся. Глядишь, и рассосется проблема сама собой.
Зашёл я в казарму, огляделся. Кто спит, кто, на нарах сидя, амуницию чинит; десятка четыре егерей, кругом на полу усевшись, слушают играющего на лютне Парса по кличке Панхорошо это у него получается. Настолько хорошо, что, несмотря на всем знакомый мотив'В краю далёком'никто подпевать и не пытается. В темном углу, за нарами, пара компаний в кости режутся ('на интерес, разумеется, господин лейтенант') с подобающим делу азартом, ужимками и размашистыми движениями, нонегромко, чтобы другим не мешать. Обычный вечер, короче. Навскидку тут с пол-кохорсы, не больше: вечернее построение было уже два часа тому, а устав хоть отлучек из казармы и не поощряет, но и не запрещает. Посему все, кто желание и, (что немаловажно) возможность имеютразбрелись по городским квартирам. Так-то, чтобы сквад свой собрать, следовало бы мне на утреннее построение прийти, но есть у нас традиция крайнюю ночь перед маршем в казарме проводить. Поэтому я прошёл вперёд и громко свистнул, внимание к себе привлекая. Разговоры затихли; егеря зашевелились, головы ко мне поворачивая, только Парс, глаза полузакрыв, так и продолжил перебирать струны: 'в том краю далёком, поздней весной, зацветут гиацинты под тенистой сосной'. Хорошо играет.
Кто тут под Ганнек на гиттонов собирался?
Егеря, большей частью, к делам своим вернулись, но несколько человек из разных углов казармы выбрались и меня окружили. Восемь. Признаться, я себя неуютно немного почувствовалкаждый минимум на голову меня выше, в полтора раза шире, а рожи такие, что рука сама пугию ищет.
Все здесь? спрашиваю, восемь? Или нет кого?
Все, прогудел слева от меня бородатый здоровяк с наполовину оторванным ухом и обезображенным шрамами лицом. Оводом его кличут, а имя каки не припомню.
Все. Десять.
Десять? Я обвёл недоумённым взглядом стоящих вокруг егерей.
А сказал Овод, так это, щас Хлыст Моряка разбудит и будет десять.
Ясно. А вот и они. Кривоногий васконец Меджис, в жизни ни на что плавучее не ступавший, а кличку получивший за широкую развалистую походкуи Хлыст, ничуть на оный хлыст не похожий, но очень хорошо с кнутом управляющийся.