Не до них.
Голова стала как наковальнятяжелая, гулкая, и по ней били горячим молотом. А все тело было бруском железа, его то в холодную воду помещали, то снова в огонь.
Лиани никогда не болел, не сразу понял, что с ним. Осознал только, сняв комнату в придорожной гостинице, когда еле сумел спуститься вниз, чтобы поесть, но вся пища была на вкус, будто глина, да и глотать ее получалось с трудом.
Плохо Лишь бы за ночь удалось одолеть болезнь. И надеяться, что это от холода и усталости, а не что-то похуже.
За плечом смех раздавался, будто много-много мелких птиц щебетало. Местная служаночкаа может, дочка хозяинаразносила гостям заказанное. Девушка была похожа на Нээле. Заметил ее, как только приехал: провела наверх, показала комнату, так же вот засмеялась, ушла.
Вот теперь внизу ее видит. И она поглядывает, то кокетливо голову наклонит к плечу, то вроде ненароком руку о бедро обопрет, выгнется так, что отчетливо талия обозначится. Ходит-пританцовывает, волнуется коротковатая юбка. Интересно, правда, что ли, глянулся, или просто с виду добыча легкая? Но какие уж тут девушки, обратно бы в комнату подняться, не привлекая внимания слабостью. Больных не любят в придорожных гостиницах, мало ли какую заразу несут.
А на душе все еще нежданно спокойно. Скоро Срединная ехать туда? Или сразу к младшему Нара? Лишнего шума нельзя создавать а что будет лучше?
Наверх к себе он вернулся, все еще ничего не решив, а потом стало совсем не до этого. Неожиданно наступило лето, такое, что от жары не знаешь, куда деваться. Кровать то превращалась в груду бревен, на которых невозможно было лежать, то становилась облачным пухом, и тогда он проваливался вниз. Пришла Нээле, затворила окно; ушлаи ставни тут же опять распахнулись, впуская ледяной воздух, небывалый в такую жаркую пору.
Нээле снова возникла рядом, что-то делала, что-то говорила. Лиани пытался подняться, сказать ейзачем покинула монастырь? Пусть едет обратно! но голова падала на подушку.
Глава 2
Старшая сестра, у меня не получается ровно, пожаловалась девочка лет десяти, склонившись над полотном с вышивкой.
Нээле подсела к ней:
Смотри. Ты делаешь новый стежок, вонзая иглу около середины соседнего, вот так, чуть отступив назад, под нитку предыдущего стежка. У тебя листик, тут шире, тут скошено направляй стежки так, чтобы повторить его форму.
Ученица кивнула, и снова взялась за работу.
Нээле украдкой потянулась. Так странносамой не сосредоточиться, все время помогать и показывать другим. В ее маленькой комнатке тесно, когда все вместе, зато тепло.
Гонг пропел, вот и полдень, скоро конец урока. Поглядела в окно. Вдали по двору медленно двигался монах, помахивая метлойподметал каменные плиты.
Одежда монахов коричневая, как у земельной стражи, но заметно светлее, окрашенная корой вербыне спутать. В холодную погоду вниз надевают второе одеяние, из небеленого холста, как связь мира живых и мертвых. И никаких знаков различия нет: ни символов, ни полос-нашивок.
И волосы у всех монахов совсем короткие, такие же у женщин-посвященных и у отшельниц.
Она, Нээле, живет тут ради убежища, не ради служенияей волосы срезать не надо.
Слышится детский смех; странно, думала, в монастырях всегда тихо и благостно, только гонги и барабаны гудят, созывая на молитву, отсчитывая время. Но ведь воспитанникидети, им не запрещают смеяться.
Те, кого с младенчества отдали монастырю, намного сдержанней, а просто ученикидети окрестных сел, они скоро вернутся в большой мир. И они не боятся огромного черного дерева на главном дворе, а ей до сих пор не по себе.
Дело ей тут нашлось на другой день после приездаучить проявивших интерес женщин и девочек вышивке. Таких набралось около десятка. Пару часов длился уроксамое простое, что могла показать; помимо этого Нээле прибилась помогать художникам.
Не было в монастыре шелковых и золотых нитей для вышивки, не было тонких тканей, но роспись на стенах частично заменила их. Тут были все пять Опор, струились длинные тела диковинных жителей моря, птицы сплетали крылья в воздушном танце. А журавли танцевали и на земле.
Художники обновляли один из залов, куда весной нахлынут паломники.
Девушка не рисовала, лишь подносила то одно, то другое, порой помогала готовить краски, но работа увлекала ее.
Судьба подхватила Нээле и несла, как щепку в половодье; но была ли цель в этом? Или просто осуществились ее мечты о тихом убежище, и вот он, конец пути. Здесь можно забыть о времени, не думать, как юность перейдет в зрелость, а затем сменится старостью. Может быть, вскоре и она примет священный обет. Что станет делать тогда? Ей не запретят вышивать, но изысканные шелковые узоры никому не нужны тут, разве что раздавать паломникам, если найдет деньги на материалы. А может быть, в благодарность судьбе и вовсе отказаться от вышивки. Научиться как следует смешивать краски, и в росписи стен будет и немного ее труда
Подоспело время обеданеторопливого, под песни монахов из соседнего зала: так заведено, чтобы сами же они не увлекались едой, а думали о вещах более возвышенных. Простая пищакрупа, овощи, почти все выращено тут же на огородах, лишь малая часть закупается. Трапезы тут недлинные, не то чтопо слухамзастолья в богатых домах.
Вышла на крыльцо, вдохнула поглубже: воздух морозный, но уже чувствуется в нем горьковато-живое дыхание ранней весны. А ведь еще брести и брести ей небесными тропами
Всего ничего прожила в Эн-Хо, а возник уже собственный ритуал: сразу после обеда не прямо к себе идти, а мимо крыла, перед которым стоят каменные фигуры Опор. Замедлив шаг, привычно коснуться рукой лба четырехрогого быка, тронуть драконий чешуйчатый хвост, и совсем остановиться у ахэрээну. Скульптор изобразил диковинного зверя точь-в-точь как лесную собакумохнатую, остромордую, коротколапуютолько с положенными крыльями. Взгляд каменных глаз казался умным и добрым.
Ахэрээну. Любовь и забота
Легкие трещинки на камне сбоку сложились в лицо. Вот и еще загадка, почему человек, имени которого не посмеет назвать, поступил именно так. Ведь не живой ей следовало быть сейчас, а мертвой. Не считать же тот найденный в лесу цветок защитой. Да и не Нээле его отыскала, а удачу не передают.
Вновьнеизвестно. И какой вопрос себе ни задай, ответ будет тем же. Полузабытый голосок зазвучал в ушах, Тайлин напевала себе под нос:
«Кто же ты, ежедневно
Глядящая из зеркала на меня?
Кем бы ты родилась,
Если б могла выбирать
Но что мне ответит зеркало,
Если не знаю сама»
Покашливание прервало ее мысли.
Брат Унно просит у уважаемой гостьи дозволения поговорить с ней.
Нээле, гостья монастыря Эн-Хо, будет рада, откликнулась девушка, исподволь рассматривая обратившегося. Если бы не монашеское одеяние, вылитый крестьянин, но не из таких нищих деревушек, где жила у Иммэ, а из деревень сказочных, благодатных. Коренастый, смуглый, очень земной, и не смиренной отрешенности полон, а деятельной, живой силы. Лет тридцати пяти, некрасивый, наверное, черты грубоваты, но веселый взгляд все исправляет. Как все же легко одеваются здесь монахи зимой Нээле вот ежится, несмотря на теплую куртку и юбку.
В пристрое вам будет теплее, чем во дворе, видно, легко было прочесть мысли девушки. Нээле согласилась. Пройти вдоль длинного храмового крыльца, и вот они уже на месте. Здесь по утрам учились монастырские воспитанники, сейчас пусто; хоть и открыты окна, и вправду теплее, и ветра нет.
А вот сидеть не на чем, дети приносят с собой: летомциновки, зимойподушки. Что ж, можно и постоять. Монах улыбался одними глазаминебольшие морщинки расходились от их уголков.
Я готова слушать, а любопытно ведь
Юноша, который привез сюда вас, рассказал о встрече с некой опасной тварью. Брат Унно, монах поклонился, с младенчества воспитывался в монастыреМилостью Сущего и Заступницы, его оставили, найдя подходящие знаки и получив одобрение звезд. Но у брата есть неподалеку сестра, она бедствует, и настоятель позволит недостойному уйти, если тот выполнит взятый обет.
И что за обет? непонятно все же, зачем он пришел