Эмма умом понимала, что чем дольше влетевший в нирвану Влас там зависнет, тем больше у нее шансов выжить. Ее наверное уже ищут. Ей надо было стоять и молчать, но зрелище сумасшествия человека, ведь адекватные других людей на кострах не палят, но только что нормально говорящего, несчастную еще больше перепугало. И она подспудно желая прекратить устрашающее зрелище, неожиданно громко позвала: «Влас!»
Тот вздрогнул, вернул лицо и сознание на землю.
Переоценил я тебя. А все Агафья. Закругляемся, давай забирайся!
Куда?
Не дури!
А это тебя не настораживает по части твоего душевного разлада, ждешь, что я сама на костер полезу?
Давно надо было тебя кончать. И ведь не стоило ничего. Все всегда надо делать вовремя. Оставлял тебя на закуску воскресного ужиназачем? Подумаешькарамелька. Не открывай рот, не интересно. Ступай!
Эмма вдруг обнаружила, как именнос левой ноги и левого плеча ее тело начало движение. Нет, оно не попыталось развернуться и убежать от опасности, оно выбрало направление к костру. Ноги добрались до первых сваленных сучьев и принялись активно спотыкаться, но остановиться и тут не подумали, продолжили упорно лезть вперед. Несколько раз Эмма проваливалась внутрь до земли, брючины широких бридж задирались в сопровождении содранной кожи, сучья лезли в рукава футболки, все царапины драло по старым царапинам, но Эмма лезла и лезла. А сзади ее звучал голос.
Дровишки тонки и хорошо высушены. Гореть будешь на ярком полыме без дыма, я красный цвет люблю. Эта Агафьядура закомплексованная даже добрые дела стыдливо белым туманом прикрывает. У меня всегда все ясно-отчетливо Ложную надежду не держи. Никто тебе не поможет. Ушла придурочная сестрица, как вы говоритеокна в крестах. Ушла и от земного отключилась.
А может и хорошо, что прежде тебя не тронул. Теперь задумка моя спалить тебякамень преткновения в лесу Агафьи. Над ней насмешка. Пока она дома была, этот номер не прошел бы. А на расстояниивот увидишьполучится. Будет ей радость дорога домой.
Эмма добралась до столба. Почему он ей показался недавно с корня? Живого в нем не осталось ничего.
Эмма отстраненно подумалаа здесь он меня зачем морочилсвежее дерево. Какая мне к черту разница с чем в обнимку гореть.
Эмма оперлась спиной о столб, сама собой завела руки за него сзади. Пальцы сомкнулись и склеились.
Кусочком сознания Эмма все еще не верила, что это всерьез.
Но пламя вспыхнуло тихо и изящно со стороны руки Власа и мигом поднялось до высоких узких красных пиков.
Замороченная Эмма и тогда ранней мыслью подумала о нем, как о безопасном, согревающем костре.
Первой треснула сухая веточка с оставшимися сухими листочками высоко отскочившая искра упала на ногу и почему-то сильно обожгла. До этого боль повреждений кожи воспринималась Эммой отстраненно. Но от звука она охнула и очнулась и первое, что сделалане закричала от боли и не попыталась отцепить себя от окаянного столба. Эмма спросила своим вполне обычным, негромким голосом: «Куда вы дели Власа? Тоже убили?»
«Влас» молча поднял на нее глаза.
Это называетсяяхту подарю, душу заберу? Вы его проглотили?
Поглотилине расстраивайся, что слова путаешь, после внешнего управления мозгом такое случается. Жаль, что окончательно восстановиться тебе времени не хватит. Но и так молодецочнулась. И почти вовремя, я бы и сам тебя сейчас очухал. Посуди, какой смысл тогда было хворост таскать, толщину фильтровать. Я тебе ни какой-нибудь волшебник, ведь все собственными руками
А Влас младший хороший мальчик и родная кровь и ему не возбраняется следующую жизнь хорошо прожить, лично прослежу. Не о том беспокоишься.
Эмма слушала и пыталась отцепиться от столба. Она дергалась, извивалась.
«Влас» ее деятельность поощрял: «молодец, боец». Давай, давай, у тебя куча времени. И я все еще думаюне надавать ли тебе вначале оплеух. Таким еще макаром душу отвести
Куча времени исчислялась минутами. Несмотря на чистое пламя, без дыма, дышать быстро становилось нечем. Огонь красиво горел по широкому кругу и наверно активно выжигал продукты горения.
Вот уж никогда не подумаешь, что в сосновом бору так мало кислорода. Эмма дергалась, рвалась, но чувствовала, что задыхается.
Горячая пауза на жизнь и без того небольшая, заканчивалась и во всеуслышанье кричала об этом. Огонь вдруг загудел широко и бросился сразу к ногам.
«Обойдется без оплеух!» не обрадовалась Эмма и закричала от боли. Благословенное забытье приходить не торопилось. Эмма поняла, что больше не борется. Все поглотила боль.
Я молодая, такая молодая Дальше жуть и болевой шок наконец отключили сознание.
Но и в беспамятстве Эмма кричала и кричала
* * *
Эмма открыла глаза и уставилась в белый потолок. Чей-то крик заставили мозг заработать.
«Кого-то еще подкинули в мой костер, первое, что подумала Эммано откуда белый свет а, понятно.»
Опускать глаза ниже не хотелось, но ее руки ощутили влажность поцелуев.
Эмма глубоко вздохнула, закашлялась, глянула вниз и ахнула.
Вместо ангелов, она увидела Артема, Ритку, тетю Валю, Клавдию и еще небольшую толпу народа. Люди не вмещались в комнате а, палате, стояли в дверях и выглядывали из коридора. Отдельной траурной колонной, с которой никто места «в облипку» не разделял, высилась почему-то Наталья.
«Очнулась! Совсем Живая!» кричал совершенно сумасшедший Артем.
«Конечно, живая, недовольно произнесла Эмма непослушными губамичто это на тебя нашло?»
Нашло?!
Моя сестра Саламандра, не горит в огне вон родители удивились бы!
Эмма приподнялась на локте и тут же упала обратно в подушки, застонав от боли: «Родителям ни-ни!»
«Ноги все-таки подпалило, «порадовал» прямой Артемно не волнуйся, тут не идиоты сидят. Ты ты в порядке? все помнишь?»
Да!
Эмма снова со стоном приподнялась, а палату опять наполнил восторженный вопль.
Правда! Правда! Живая!
«Так, заявила твердым голосом тетя Валядевочке нужен отдых, все успеют выразить ей свою поддержку позже. А сейчас, пожалуйста, оставьте нас.»
Вошла медсестра, улыбнулась Эмме и вкатила ей снотворное. Быстрое. Эмма закачалась на волнах покоя, слыша как от нее уходят приглушенные шаги. Спать, так спать
На следующее утро Эмма услышала полный рассказ о самом ужасном дне своей жизни.
«Раньше, думала Эммая мыслила пониженными категориями и самым плохим днем считала, когда мне объявили об отчислении на первом курсе. Заигралась, думала пронесет, как в школе. И едва не загубила юность. Отец вытащил.»
Эмма тогда сказала родителям, что все поняла и сама себе самыми страшными словами поклялась. И действительно убила семестр на завоевание подходящей для пятерок репутации и дальше училась на отлично.
«Надо бы нескольких «удовлетворительно» первого курса пересдать» вяло подумала Эмма и вернулась к внимательному слушанию.
Она не то, что не хотела знать, конечно, хотела. Но она так же понимала, что рассказ этот в сути будет как версией.
«Представляешь, тараторила Ритка и все замолчали, потому что остановить Риткин монолог еще никому не удавалосьразглаживаю я на ночнушке бантик из тесьмы, а он тоненький, в разные стороны выворачивается, неправильно закручивается».
Ритка, ближе к делу!
Ну я и говорю: «А я утюжу, делаю заломы, снова разутюживаю и думаю: «А для кого это я стараюсь, кто мой бантик на груди увидит, прямой он или кривой?
Ритка, не отвлекайся!
«И тут вдруг! ах! словно ответ получаю сообщение от Артемамол, ему потребовалось время, чтобы понять скоро уезжать не хочет расставаться со мной. И даже думает, что родители и тем более сестра все поймут. Предлагает, представляешь! Ехать вместе, он уже подобрал вариантыгде мне учиться. Сейчас же, прямо сейчас! Предлагает мне прийти и все обсудить. И в конце пишет: «Прости, мол, что так долго думал.»»
Я я ждала, что у меня внутри что-нибудь прорвется. Первым делом, конечно, заревела
Ритка!
Да, да, я и сама сразу вспомнила, что не дело невесте на первое настоящее свидание приходить зареванной. Голову поглубже в кадку и снова свежа как роза.
И тут я подумала, что надо бы прежде вдвоем обсудить, чем сразу Эмму огорошивать. И написала Артему, чтоб лучше приходил ко мне. В баньке или в саду поговорим.