Три пары глаз с искренним любопытством наблюдали за каждым его жестом. Териарх бережно поставил чашку на землю и потянулся за черным свертком. Распутал узелок, развернул ткань и взял в руки странный инструмент: округлый, с длинным грифом и всего с четырьмя струнами. Пальцы путешественника пробежали по ладам, извлекая в тишине ночи странно тягучий мотив, словно наполненный легким жарким ветром и щемящей тоской.
Эйдан и его спутники, словно завороженные, вслушивались в каждую ноту. Мелодия то замедлялась, наполняя сердце пустотой, то уносилась вперед, рассыпаясь на сотни коротких торопливых ударов. Трещали поленья в костре, мерцали звезды в небе, ночные насекомые завели свою неумолчную трель, только люди у огня не заметили этого. Когда вершины деревьев посеребрил свет восходящей луны, Териарх в последний раз коснулся струн и замер, любуясь ночным светилом. А затем обратился к своим случайным знакомым:
Расскажите мне, кто вы и откуда? Что за дело привело тебя, Эйдан, и твоих благородных спутников в это место? Вы странствуете налегке, но с оружием, у вас хорошие лошади, но скромная одежда. И все-таки на плаще у Лида я вижу знак летящей ласточки, символ правящего дома Великой Степи, а в косах Йорунн лента, вышитая редкими символами-оберегами. Что вы делаете ночью в степи одни, без сопровождения?
Эйдан, повинуясь чуть заметному кивку Лида, ответил.
Ты верно заметил, Териарх из Дуны, мои спутники близки дому, правящему степью. В наших землях принято, что знатные семьи отдают детей на воспитание менее выдающимся родам, чтобы, когда придет время, наследники знали жизнь и простого пахаря и гордого воина. Мой отец держит под своей рукой сотню всадников, поэтому ему выпала честь взять в свой дом Лида и Йорунн. Теперь мы часто путешествуем вместе.
Я просила Эйдана показать нам древних идолов и их святилище, вступила в разговор Йорунн. Я много слышала о них в раннем детстве: сказки, легенды. Никто не знает всей правды, но, говорят, каменные фигуры хранят память о своих создателях, наших праотцах. Иногда в их святилищах находят старинные вещи: кольца, монеты, рукояти кинжалов, то, что сохранило неумолимое время. Я хотела бы взглянуть сама щеки девушки неожиданно вспыхнули, и, смутившись собственной горячной откровенности, она умолкла.
Лид улыбнулся, глядя на сестру, но не проронил ни звука. В глазах Териарха заиграли лукавые смешинки.
Вот так двое воинов, один из которых принадлежит правящему дому, а второй отвечает за безопасность остальных, сбегают в ночь по желанию девы с косами? теперь вспыхнули оба парняЭх, юность! Такое безрассудство заслуживает хорошей песни! он вновь взял в руки инструмент, на этот раз мелодия вышла более привычной, хотя и грустной.
Казалось, будто деревья придвинулись ближе, чтобы тоже послушать. А странный человек меж тем начал напевать, и звуки плавно текли, наполняя вечер ощущением древней тайны. Териарх пел о юной деве, что полюбила степной ветер с такой силой, что покинула отчий дом и странствовала по миру, следуя за возлюбленным. Но чувства ее остались без ответа, и в тоске она отреклась от самой себя. Стихии услышали ее и обратили в высокое дерево с белым стволом и длинными, гибкими ветвями, украшенными светло-зелеными листьями. Так появились первые деревья Ивви, и никакому ветру не под силу вывернуть их из земли.
Песня почти стихла, превратившись в плавный перебор, а Териарх из Дуны начал новый рассказ:
Говорят, что каменные изваяния и поныне стерегут тайны своих создателей, что они хранят Великую Степь и скрепляют воедино нити, которыми прошит мир. Опасно брать их дары, ведь сила тех, кто их создал, сокрыта от нас.
Териарх умолк, глядя в огонь. Воздух наполнился уютной тишиной, которая бывает только тогда, когда каждому из присутствующих есть, о чем подумать. Но вот магия момента рассеялась, нарушенная требовательным голосом Йорунн:
Я хочу увидеть его. Увидеть святилище, пояснила она в ответ на недоуменные взгляды друзей.
Сейчас? Среди ночи? уточнил недовольно Эйдан.
Именно сейчас! Или ты боишься? с вызовом произнесла девушка и встала. В таком случае, я пойду одна.
Я не боюсь, Эйдан очень по-взрослому качнул головой. Но не хочу тревожить древних духов ночью. И тебе не советую.
Я не нуждаюсь в твоих советах! Йорунн гордо вскинула голову. И сделаю так, как захочу.
С этими словами она направилась в густую, словно чернила, темноту. Лид опрометью бросился за не в меру упрямой сестрой, Эйдан тоже встал, но в отличие от своих спутников задержался, чтобы вынуть из костра горящую ветку. За ними неслышно, словно и не касался земли вовсе, последовал Териарх.
Йорунн гнала вперед странная одержимость. Остановись девушка хоть на миг и задумайся, что так сильно влекло её к старому капищуответит искать пришлось бы очень долго. Неведомая сила тянула по неприметной тропинке вниз, в самое сердце оврага. Несколько раз оступившись в темноте и зацепившись за торчащие из земли корни, она все-таки сбавила шаг, искренне обрадовавшись Эйдану и свету факела. Через минуту четверо гостей древней рощи оказалась на крохотном, окруженном со всех сторон каменными изваяниями клочке земли, в центре которого из-под земли бил ключ. Вода наполняла скромную чашу источника до краев и, переливаясь через них, тонким ручейком стекала под ноги истуканам.
Здесь нет ничего, Йорунн, тихо обронил Лид. Только эти старые глыбы. Пойдем к костру, вернемся сюда днем, может, тогда хоть что-то разглядим.
Но девушка, не слушая брата, подошла прямо к источнику и опустилась перед ним на колени. Повинуясь наитию, она протянула руку и зачерпнула пригоршню воды.
Теплая, с удивлением прошептала Йорунн. Будто и не из-под земли вовсе.
И только поднесла воду к лицу, словно хотела попробовать ее на вкус, как Териарх бросился вперед и перехватил ее руку.
Я уже видел такие теплые источники раньше, пояснил он, не дожидаясь вопросов. Многие из них были непригодны ни для питья, ни для прикосновений. Не стоит рисковать, и он разжал пальцы.
Йорунн с сожалением стряхнула с ладони прозрачные капли. По поверхности крохотного озерца разошлись круги, играясь с отражениями звезд, но девушке показалось, что среди серебрянных бликов вдруг вспыхнуло золото. Не раздумывая, она вновь опустила руку в воду и подняла со дна что-то тяжелое.
Смотрите, зачарованно прошептала она, протягивая спутникам тонкий витой браслет.
Те с интересом разглядывали искусно выполненное украшение: словно пряди в сложной прическе, переплетались друг с другом нити черненого серебра, а среди них, будто змея среди виноградных лоз, извивался тонкий золотой шнурок. Йорунн могла бы поклясться, что золотая нить была теплой и светилась изнутри.
Эйдан склонился поближе, чтобы лучше рассмотреть.
Никогда не видел такой работы, признал он. Скорее всего, его обронил кто-то из странников, останавливающихся здесь на ночлег.
Лид протянул руку, чтобы взять украшение у Йорунн. Она отдала неохотно и продолжала буравить находку жадным взглядом, пока брат вертел его в руках.
Красивый, признал юноша. Надо показать отцу, может, он знает, где такие делают.
Вот еще, сморщила носик девушка. Это я его нашла, и мне решать, кому его показывать, а кому нет.
С этими словами она выхватила браслет и надела себе на руку. В ночной тишине что-то щелкнуло, словно захлопнулась ловушка.
Нельзя вот так присваивать чужое, заметил Лид. Тем более тебе. Пожалуйста, отдай.
Йорунн только головой мотнула и отступила на шаг назад.
Сними, требовательно сказал Лид. Ты не знаешь, что это за вещь, и чья она. А если мы встретим его владельца? Ты хочешь, чтобы тебя прозвали воровкой?
Я не украла, а нашла, непримиримо ответила Йорунн. Вы сами говорите, что раньше не видели такой работы. Хозяин нездешний и, скорее всего, никогда сюда не вернется.
Я приказываю: сними его немедленно! разозлился Лид.
Нет! Я сестра тебе, а не подданная, не смей мне приказывать!
Что за глупости? У тебя украшений мало дома? изумился Лид. Вцепилась, как сорока в монетку.
Я не сорока, голос Йорунн обиженно зазвенел. Раз я нашла его, значит, онмой!