- Значит, это возможно, - сказала Мэлис, подавшись вперёд. Она напомнила себе о желании увидеть это изуродованное создание, но сейчас такое стремление казалось слишком незначительным.
- Это возможно и не особенно трудно, - ответил маг. - Думаю, этим бы занимались намного чаще, если бы лучше понимали процесси, конечно же, если бы не возможные последствия для ребёнка.
- Например?
Гелрус пожал плечамистранное и неравномерное движение в его тяжёлой мантии с его худыми плечамии наконец поднял взгляд. Мать Мэлис отдёрнулась от изумления и ужаса.
Всё слышанное ею о его уродстве не могло подготовить верховную мать к облику Гелруса Ган'етта, Безликого. Однако рассказы оказались правдивы, поскольку его лицо было сборищем острых костей, растянутой и усеянной шрамами кожи, рта без губ и дёсен, и сочащейся треугольной дыры на месте носа. Казалось, век у него тоже нет, и он выглядел, как давно разлагающийся труп, не считая пятен зелёной слизи, похожих на пятна воска от растаявшей свечи или на пенистую жидкость.
Мэлис вспомнила, каким видела мужчину в последний раз. По стандартам дроу он был симпатичным, хотя и не ослепительно красивым. Теперь же...
- Это благоприятное начало жизни, - ответил Гелрус.
Мэлис взяла себя в руки. Она сделала глубокий вдохв ноздри просто ударил аромат гниения с лица волшебникаи попыталась ответить, хотя полностью потеряла нить разговора.
- Вы спрашивали про последствия для ребёнка, - напомнил маг. - Это будет благоприятным началом.
- Да. Да, конечно, - пробормотала она. - И это всё? Никакого проклятия? Длительных последствий?
Безликий снова пожал плечами.
- Ничто на это не указывает, но большинство детей, рождённых в ходе ритуала, были мальчиками, так что...
Он позволил фразе повиснуть в воздухе. Мэлис не нуждалась в пояснениях. Третьего сына в благородной семье дроу по традициям приносили в жертву Ллос.
- Может быть, таково проклятие родовой магии, - добавил тогда Галрус. - Дом проклят рождением сына, а не более предпочтительной дочериа сам ребёнок проклят очень скорой смертью.
- Расскажи мне всё, - потребовала Мэлис. - Сейчас же.
- Есть волшебники, которые регулярно причиняют себе боль в момент колдовства, используя это жало для обострения своего фокуса, и таким образом создают самое сильное заклинание, на какое только способны.
- Дело только в родовых болях? - изумлённо спросила Мэлис. Конечно, рожать было больно, но нельзя же объяснить потенциальную силу ритуала родовой магии только этим!
- Роды связаны не только с болью, - ответил Гелрус. - Это уникальный опыт, включающий сразу и телооба тела, матери и ребёнкаи разум, сердце, душу. Телесное и эфирное. Это момент огромной уязвимости, но в то же времявеличайшей восприимчивости, и в таком открытом состоянии мать как будто втягивает в себя всю волшебную энергию вокруг, словно сплетает её в собственный двеомер.
- Как такое возможно?
Гелрус покачал головой.
- Я простой мужчина, мать Мэлис. Мне не дано познать опыт деторождения.
Он поднял костлявую руку с футляром для свитков и протянул его женщине.
- Ты прочёл ритуал? - спросила Мэлис, принимая предмет.
- Мне незачем, - со свистящим смешком сказал Гелрус. - Это заклинание мне недоступно. Кроме того, мои знакомые жрицы запретили смотреть даже одним глазком и заставили передать вамхотя ваша личность им неизвестначто необходимо строго соблюдать тайну. Нельзя копировать даже частицу двеомера. После использования забудьте о нём и больше не упоминайте. Пускай ходят слухизагадочность не представляет угрозы.
Мэлис покатала футляр в ладонях, ощущая тяжесть слов Безликого. Она уже использовала родовую магию прежде, но лишь слабуюничего сравнимого с этим. И даже тогда, с простым заклинанием яда, которое должно было помочь в её борьбе за власть, она ощутила более серьёзные возможности. Использовать участие других жриц? Ей казалось, что она задыхается, что она держит в руках силу богини.
- Очевидно, - продолжал Гелрус, - что такая сила может рассматриваться как угроза матерям из правящего совета. Это не простой двеомер, мать Мэлис. Не стоит недооценивать разрушительную силу магии, которую вы получите в пиковые мгновения родов. И как доброжелатель, предупреждаю васне пытайтесь злоупотребить этой силой за границами нашего соглашения. Правящий совет и жрицы из Арах-Тинилит будут внимательно следить за событиями, и на дом До'Урден обрушится их общий гнев в том случае, если... ну...
Он просто пожал плечами и не стал развивать мысль.
- Мне может понадобиться ваша защита, - объяснял Джарлаксу юноша, почти мальчик, когда однажды поздней ночью они оба сидели в «Сочащемся микониде».
- Ты благородный сын правящего дома. Зачем тебе мои услуги?
ПареньМазойвздохнул и покачал головой в ответ на этот наивный вопрос. Даже он, редко покидавший пределы дома, пока его не отправили в Сорцере прислуживать старшему родичу, знал достаточно, чтобы понимать, какую силу набрал Бреган Д'эрт. Отряд пользовался полным одобрением и защитой дома Бэнр!
И даже без этого Джарлакс заключил достаточно тайных союзов и собрал достаточно боевой мощи, чтобы отряд наёмников сам по себе представлял грозную силу. Джарлакс знал об этом, и знал, что Мазой знает, так что его ложная скромность просто вызвала у юноши стон.
- Почему ты считаешь, что нуждаешься в защите Бреган Д'эрт? - наконец спросил Джарлакс.
- Из-за вашей просьбы меня могут принести в жертву или превратить в драука.
- Просьбы? Я ничего у тебя не просил, - напомнил Джарлакс. - Это ты пришёл ко мне с вопросом и мешком золотых монет.
- А вы мне отказали!
- Я сказал, что такие вещи лучше решать внутри семьи. В противном случае возникает риск развязать войну, а войныдело грязное и дорогое. Но я ничего у тебя не просил.
- Вы намекнули, что я могу найти союзников, если добьюсь успеха.
- Каким же это образом? - спросил Джарлакс.
Мазой начал отвечать, но прикусил губу и попытался честно вспомнить свою прошлую встречу с этим загадочным дроу. Когда он пришел к Джарлаксу, надеясь заказать убийство, хитрый бродяга просто объяснил, что подобные вещи лучше не выносить за пределы семьипо той причине, которую Джарлакс назвал только что, а также потому, что совершивший удачное покушение доказывал, что достоин сопутствующего повышения.
Мазой хотел, чтобы это сделал Джарлакс. Мазой боялсяи вполне обосновано, поскольку его старший брат был очень силён по части магии. Достаточно силён, чтобы считаться когда-то будущим конкурентом Громфа Бэнра за звание архимага Мензоберранзана. Все эти перспективы в один миг испарились во вспышке неудавшегося, необратимого заклинания.
- Кое-что я могу тебе сказать, - заявил Джарлакс, подавшись вперёд, положив руку на стол ладонью вверх и требовательно согнув пальцы.
- Сколько? - спросил Мазой.
- Всё.
- Нет.
- Тогда я уйдуи советую быть осторожным в своих дальнейших действиях, и особенно осторожнымесли пальцем или словом укажешь на меня или на это место.
- Лучше бы оно того стоило, - буркнул Мазой, достав небольшой мешок золота и опустив его в ожидающую руку Джарлакса.
- Вскоре произойдут события, которые обеспечат тебе шанссделать то, чего ты хочешь, и избежать наказания, - ответил Джарлакс. - Пристально следи за студентом, который трудится в качестве главного помощника твоего брата.
Едва закончив предложение, Джарлакс встал и ушёл, не оглядываясь.
Мазой с любопытством наклонил голову, глядя, как уходит наёмник.
- Альтон? - прошептал он беззвучно.
Сначала он почувствовал себя обманутым, но сразу же отбросил эту идею. Репутация Джарлакса была безупречной. Случалось, что загадочные слова бродяги начинали войну между домами. Молодой подмастерье, который считал себя рабом, осушил свою кружку и вскоре покинул «Сочащийся миконид», полный решимости наблюдать за помощником брата очень внимательно.
- Зачем тебе в это вмешиваться? - когда юноша покинул таверну, спросила Джарлакса Даб'ней, единственная жрицаи одна из немногих женщин в Бреган Д'эрт.
Джарлакс опустил мешок с золотом на барную стойку.
- Никакого риска и немного монет, - сказал он.
- Ты можешь заработать сколько угодно золота, не влезая в семейные свары правящего дома, - напомнила Даб'ней.