Тот выразительно посмотрел на руку, удерживавшую его, и, дождавшись, когда Заридан отпустил его, произнес:
- Со мной все в порядке, сир. Может это вас кто-нибудь укусил, и вы стали другим?
С этими словами он подхватил книги, поднял подбородок и, твердо ступая, вышел из библиотеки.
Заридан задумчиво смотрел ему вслед - что-то здесь не так. Неужели Саафат, что-то подозревает? Маг даже тряхнул головой - нет, не может быть, он уже настолько изучил старого мага, что заметил бы, перемену сразу. А вдруг это сам Рунгас, что-то заметил? Надо последить за секретарем, - решил Эссон и направился к полкам. Сегодня надо обязательно найти что-нибудь про это пророчество, пергамент с которым столько лет пролежал здесь никому не нужным. А сейчас все как с ума сошли. И, главное, как могло так получится, что кто-то перепутал и отправил его в мир, вместо другого документа.
Туманель в это время выслушивал гонца - галка, стреляя черными бусинками глаз, не по-птичьи, делила стрекотание на фразы. При этом прогуливалась по широкому каменному подоконнику. По бесстрастному лицу эльфа нельзя было понять - радуют его вести, или огорчают. Но когда птица закончила и остановилась, напряженно выставив клюв в сторону мага, тот ответил, и стало понятно, что новость ему понравилась.
- Значит, Хорузар вышел все-таки к Белой! - маг встал и, потирая руки, пошел по залу. - Теперь Дугавик не открутится, надо начинать войну...
Галка в ответ, что-то застрекотала, эльф повернулся и махнул рукой.
- Это не твое дело! Пусть воюют. Лети на кухню, там тебя угостят на славу.
И больше не обращая внимания на птицу, опять зашагал по комнате. Галка еще раз сердито щелкнула, и, выпорхнула из раскрытого окна.
Гонец от Саафата разминулся с Корадом всего на несколько часов. Когда он подъезжал к гостинице, где должен был найти королевского инспектора, тот уже заводил своего жеребца на баржу, идущую вниз по реке к Серебримусу. Гонец ехал уже двое суток, устал сам, устала лошадь, и он решил тоже отдохнуть. Поэтому он еще больше отстал от торопящегося агента.
Корад всегда старался путешествовать один. Один человек не привлекает к себе столько внимания, сколько путешествующие компанией, а чужое внимание - это было последнее, что нужно агенту. И в этот раз, еще на берегу он договорился об отдельной недорогой каюте - в таких путешествуют разъездные торговцы, владельцы лавок и прочая людская мелочь средней руки. Сразу же заплатил за обед, которые ему должны были принести из корабельной кухни, а от завтрака и ужина отказался, пояснив, что обойдется своими припасами.
Высплюсь как следует, - решил Корад, - и обдумаю все в тишине. Два дня - давно у него не было столько свободного времени. Конечно, будь возможность добраться до Серебримуса быстрей, он бы не стал и думать об отдыхе. Но дорога по берегу сокращала время в пути лишь на несколько часов, а постоянная скачка измотала бы и коня, и его.
На корабль он сел уже ближе к вечеру, поэтому решив даже не ужинать, завалиться спать. Организм давно требовал этого - за последний год он редко спал больше, чем по три-четыре часа в сутки. Напряженная работа во всех трех ипостасях, забирала все время, без остатка. Инспектор блаженно вытянулся на прикрепленной к стене, деревянной, узкой кровати, приказал себе спать и через минуту заснул.
Однако, выспаться ему так и не удалось. Знаки, поставленные на двери и окне, должны были поднять его, при попытке проникновения, но проснулся он не от этого. Резко открыв глаза, Корад прислушался - но ничего, кроме звука мерно бьющих в корпус волн за окном, он не услышал. Что меня разбудило? Он опять прикрыл глаза и попытался увидеть палубу - однако в сером фоне безразличной к нему ауры, не проступало не одной угрозы. Он хотел расширить обзор магического зрения, но передумал, решил поберечь силы. Любое магическое действие выматывало не хуже тяжелой физической работы. Природа не наградила его как тех, что родились магами и, которые могли черпать силу, где угодно, Славуд был из тех, кто упорной учебой освоил магический арсенал.
Он вскочил и тут почувствовал, что то, что тревожило его находится не на барже - что-то страшное ворочалось там, на берегу. Он кинулся к иллюминатору. Одного взгляда было достаточно чтобы понять - то, что они пытались оттянуть и предотвратить, все-таки случилось. Весь берег светился множеством огней - войско Хорузара-Разрушителя вышло к Белой. То есть официальная граница нарушена! Как ни слаба была надежда на то, что орки не пойдут на земли Срединного Королевства, но она была. И вот теперь она умерла.
Преградой между большой войной и миром осталась только река. И то только до тех пор, пока орки не построят достаточно плотов. Корад представил сколько пленников из пограничных княжеств, под бичами орков, сейчас рубят и волокут к реке вековечные сосны. Страдания людей и внутреннее концентрированное зло Орды и разбудило его. Славуд даже зубами заскрипел - нет не зря Саафат создал свое братство - если бы все получилось и Хорузар умер год назад, ничего этого не было бы и мир, стоял бы еще несколько лет. До появления новой личности у какой-нибудь из рас.
Что делать? Похоже, он первым узнал о вторжении, надо предупредить всех, до кого сможет дотянуться. Но сначала надо убедиться еще раз. Корад распахнул дверь и шагнул в ночь. На палубе просыпался народ, те у кого не было денег даже на общую каюту. Лошади внизу на палубе под навесом, тоже забеспокоились. Видно и животных коснулась растекшаяся вокруг войска, аура зла и страдания.
Все - и те, что были на открытой палубе, и поднимавшиеся из трюма, и первые появившиеся из кают, сразу бросались к левому борту. Первые восхищенные восклицания, вызванные величественной картиной, расцвеченного огнями берега, быстро сменились на шепот и горестные вдохи. До людей начало доходить, что это такое.
- Ну, вот! Дождались! - высказал общее мнение стоявший рядом с рулевым капитан. Он вставил в фразу пару крепких словечек и подытожил: - Кончилась мирная жизнь. Последний раз иду этим путем. Назад возвратиться уже не смогу.
Постоял и горько добавил еще:
- А говорили, что орки боятся воды...
Где-то внизу заплакал ребенок и испуганная женщина, стала его успокаивать. Все, кроме капитана, говорили шепотом, словно боясь, что орки на берегу могут их услышать. Баржа жалась к самому краю фарватера, подальше от ставшего теперь чужим берега. Корад еще постоял, вглядываясь в огни на берегу и лишь когда, дышащее злом, мерцающее марево осталось позади, он вернулся в каюту. Теперь все планы менялись, но раз он все равно высадится в Серебримусе, то все-таки разберется, что там происходит и заберет Соболя. Теперь каждый человек на счету.
Хорузар ехал вдоль фронта своих войск - еще какой-нибудь десяток лет назад никто не думал, что такое возможно - оркская кавалерия. А теперь даже самые упертые шаманы залезли на лошадей. И никто уже не шипит и не проклинает нововведения в вековечный уклад стаи. Хотя Хорузар и вспоминал с яростью годы плена, где-то глубоко в душе он понимал, что ни будь этих позорных лет, он вряд ли бы добился своего нынешнего положения.
Подсмотренное там в плену, стало основой того, что он совершил сначала со своими родовыми воинами, а потом и с остальной Ордой. Он впервые в жизни внес в организацию Орды элементы дисциплины. Это и стало основой для создания этого страшного кулака, дробящего сейчас войска людей. Это и еще то, что он посадил всегда бегущих воинов-орков на лошадей. Теперь люди ничем не превосходили войска Орды, а их многочисленность, выносливость и природная склонность к войне, давала все шансы уже через несколько лет, завоевать все земли - от моря до Запретных Гор.
Все: и враги, и сородичи, считали, что именно это и вознесло Хорузара на его нынешнюю вершину. Но никто из них, даже самые близкие не знали, что было еще кое-что, что по-настоящему и было первопричиной успеха.
Всем известно, что орки в плену не выживают. Лишенные свободы и своей стаи, они чахнут и умирают. Или сходят с ума и их убивают. Но это взрослые. У маленьких орков психика гибче, и они все-таки могут приспосабливаться к новым условиям жизни. Так, что будь Хорузар постарше, когда попал в руки людей, он наверняка, сгинул бы в неволе.
Как бы то ни было, он все равно оставался орком - работать отказывался и часто впадал в ярость - поэтому его держали только на потеху и показывали за плату. То, что он был сыном вождя вызывало дополнительный интерес. При очередном приступе, когда он начинал кидаться на зевак, пришедших на него посмотреть, и пытался разорвать цепь, на которой сидел - его избивали и закрывали в клетку. Люди считали его зверьком и относились соответственно. Но Хорузар не был зверем - острый ум подсказал ему, что лучше вести себя так, как от тебя этого ждут. Это легко укладывалось в сознании людей, и никто не обращал на него опасного внимания. Заметь они, что он интересуется всем тем, что видит вокруг себя и подолгу обдумывает увиденное, его, наверняка, убили. Никому не нужен зверь, который думает - это опасно!