Хорошо, я согласна!
Такое заявление вызвало у босса вздох облегчения, разговор закончился в самых дружеских тонах. Евгений Михайлович написал на листке две фамилии и номера телефонов, откуда Настя при необходимости могла получить поддержку и помощь.
Настя дала согласие не потому, что у неё кончились сомнения относительно полученного предложения, совсем нет. Но она отыскала в своей голове вариант, который ей показался не только интересным, но и безопасным в отношении своих моральных принципов. Ещё со времени учёбы в английской спецшколе она познакомилась, сблизилась в состояние дружбы, а затем и подчинила себе хорошую девочку, которая не просто училась вместе с Настей, но и вместе они занимались художественной гимнастикой, затем вместе читали и обсуждали прочитанные книги, просмотренные театральные постановки и фильмы, а по мере взросления и появившихся в их орбите молодых людей. Подруга Насти, Аннушка, внешне ничем ей не уступала: она была яркая блондинка, немного повыше ростом, статная, женственная, красивая, но с характером несколько слабее, чем у Насти. И получилось так, что в разных жизненных ситуациях Аннушке приходилось уступать, вначале понемногу, потом всё больше. И вышло в конце концов так, что гармония отношений подруг изменилась заметно в пользу Насти, а далее Аннушка ей просто подчинилась и даже стала получать от этого какое-то удовольствие. И вот об этом Настя в разговоре вспомнила и решила, что Аннушка ей составит компанию в поездке в Турцию. А поскольку авторитет Насти в отношении Аннушки бесспорен, не составит труда этим воспользоваться: если племянник Насте понравится, она им и займётся, а если нет, то его можно будет отдать Аннушке. Смешно конечно, но факт: обе девушки считали баланс их отношений справедливым, поскольку все равно всё в жизни основано на подчинении.
Не откладывая дело в долгий ящик, поскольку до отлёта было всего три дня, Настя сразу провела с Аннушкой необходимый разговор. Настя при этом исходила из того, что Аннушка в данный момент являлась аспиранткой и для неё не могло быть проблемой отлучиться из Москвы на восемь дней. Она даже просчитала подходящий вариант. Поскольку Настя и племянник будут иметь свои номера, Аннушку Настя подселит к себе на раскладушку, так будет дешевле. О наличии племянника пока объявлено не было. Аннушка, было, под разными предлогами попыталась от поездки отвертеться, но не тут-то было: Настя на своём настояла и вполне успокоенная стала собираться в дальнюю дорогу: Турция это всё-таки не ближний супермаркет. До отъезда Евгений Михайлович соизволил племянника Насте представить, и её впечатление о нём было в целом положительное: умный, симпатичный и, как показалось, совсем не навязчивый. С души у Насти упал камень.
3
Сентябрь в Турцииэто отменно шикарный сезон во всех смыслах. Главное, что в это время практически не бывает природных гадостей. Небо постоянно чистое, как парадный вход в дом олигарха. Оно роскошно голубое. А если на нём возникают белые облака, то они являют собой ни что иное, как своего рода картину, от которой небо становится красивым и того более. Когда лежишь на тёплом и чистом песке и смотришь в небо, в душе возникает некоторое блаженство, и тогда и там же рождается мир, чувство безопасности и ожидание хороших новостей. Морская вода в сентябре обретает какой-то особый запах, а поскольку она ещё тёплая, возникает желание купаться долго, делать в воде разные упражнения и наблюдать за проносящимися косяками рыб. Кожа после морских процедур, пропитанная солнцем и морской влагой, становится как бы благородной и эластичной. И все эти радости гармонично и легко сочетаются с красивой растительностью на берегу, которая ещё очень долго, если не вообще, не подвергнется тлену и увяданию. А если к этому прибавить приятное ожидание неизбежной трапезы с разнообразными вкусными, ароматно пахнущими блюдами, сдобренными поданными «на халяву» винами, пивом и, для особых любителей, крепкими напитками, всё тело начинает чувствовать восторг, без которого отдыхне отдых.
Троица наших молодых людей устроилась в своём безупречно чистом отеле скромно, но вполне достойно. Аннушка, правда, при заселении, увидев свою, по нашим меркам роскошную, раскладушку, скорчила недовольную мину, но под строгим взглядом Насти ни слова не произнесла. Может ей не совсем по вкусу оказалась роль приживалки при господах, но приехала она в Турцию на Настин кошт, а значитвыбирать не приходилось. У девушек в их любых похождениях, будь то театр, кино или выставка, финансовая сторона обеспечивалась, как правило, Настей, зарплата которой в 60 тысяч оказалась в 12 раз больше, чем аспирантский доход Аннушки. Примерно в таком же соотношении были доходы родителей девушек. Аннушку такое положение не устраивало, её это, где-то в глубине, печалило, но такие эмоции не могли вести к разрыву отношений, как этого иногда хотелось Аннушке. Её удерживало от этого психологическая, если не чувственная, зависимость от Настичеловека, уверенного в себе и хотя несколько резкого в словах и поступках, но довольно милого и ласкового в отношении Аннушки. К тому же, девушек сближал высокий интеллектуальный уровень и отношение к религии. Они обе не заморачивались разными конфессиями или сектами, а крепко изучив наставления Иисуса в Евангелии, предпочитали обращаться к Богу напрямую. Может быть именно это избавляло девушек от недомолвок и кризисов в личностных отношениях.
Что касается племянника Евгения Михайловича, то вряд ли стоит уделять ему внимание. Он съездил в турецкий Мармарис, приятно отдохнул в компании двух красивых девушек, чем очень гордился перед окружающими кавалерами, закрепил отношения с Аннушкой и укатил в свой, для него приятный, Лондон. О нём в нашем опусе даже небольшие упоминания не вызываются необходимостью. Насте он пригодился всего один раз по приезде в Мармарис на следующий день, когда надо было поискать по адресу головную компанию «Рустурк». Насте не хотелось одной болтаться в чужом городе, и, к тому же, она была не прочь немного подразнить Аннушку, которая в любом случае могла быть предположительной конкуренткой Насте в отношении молодого человека. Для Насти племянник в данном случае был приемлем, может даже приятен, но никаких видов на него или чувств она не имела и таковых не предполагала.
Ходить по Мармарису очень приятно, поскольку это исключительно чистый город вне зависимости от того, в какой его части вы находитесь. Такое даже выглядит несколько странным. В Европе, а в России особенно, между центром города и его окраинами большая разница, и это очень заметно. А в Мармарисе, как и в других турецких городах, чисто и прибрано везде. Подобное не может происходить только по требованию или команде городских властей. У нас, в России, могут к приезду их «величеств» навести в городе какой-то лоск, но по отъезде гостей всё вновь приходит в запустение. Это означает одно: жителей не волнует чистота и порядок в окружающей среде. А турок, видимо, волнует.
В общем, поблуждав некоторое время по узким улочкам окраины, Настя притащила Геру (так, кстати, звали племянника) к парадному подъезду кампании, усадила его в скверике напротив и пошла к руководству фирмы. Геру она, естественно, не вводила в курс своих дел, которых она сама не знала, ибо была всего лишь курьером. Она несла в сумочке какой-то круто запечатанный небольшой пакет, крепко обвязанный плотной материей, на которой были наляпаны не буквы, а какие-то значки, смысл которых был очевидно доступен только тем, кого это касалось. Это придавало пакету некую таинственность, загадочность, вызывавшее у Насти смутное раздражение. Как простой человек по натуре, она не любила тайны, предполагая в них плохой смысл. Ну в самом деле, какая могла быть секретность в бизнесе, связанной с постройкой домов, дорог, магазинов и иных построек хозяйственного предназначения? Может это раздражение повлияло на то, что вместо длинной юбки, как планировалось, она «назло туркам» вырядилась в джинсы и лёгкую кофточку полувоенного вида. Настя, кстати, не могла поверить и признать, что турецкие мужчины очень хотят видеть своих женщин, замотанных в балахоны с головы до пят, хотя и понимала умом, что воспитание с детства в человеке каких-то качеств может остаться у него на всю жизнь. И может ему нравиться.