Нет, на себе мне как-то не хочется проверять, наконец-то впервые погрустнел Квентин. Ну, хотя бы пока я точно не узнаю, что после такого можно ожить.
Ты сначала отрастание хоть двух пальцев переживи, экспериментатор несчастный.
А что, больно будет? прозорливо уточнил Квентин.
Митос только пакостно усмехнулся. Но, оказалось, запас вопросов у Квентина ещё и близко не исчерпался.
А внутренние органы насколько на оживание влияют? Если сердце вырвать? Или печень? Или легкие?
Не важно, в любом случае очнёшься, перебил его Митос.
Здорово! снова восхитился Квентин. Но странно.
Что тебе тут странного, дитя? Митос страдальчески прикрыл ладонью глаза.
Да я всё думаю, почему так важно соединение головы с чем?
С телом! Что непонятного.
Но ведь получается, что тело можно практически полностью уничтожить Квентин замолчал, озарённо уставившись куда-то поверх головы Митоса. А если пулю в лоб?
Выживешь.
А если ногу не отрубить, а сжечь до кости?
Отрастёт.
А если целиком сжечь?
Все равно оживёшь, этот безумный перебор вариантов смертей всё-таки начал немного доставать Митоса. Особенно, когда очередное предположение Квентина попадало точнёхонько в какой-то из эпизодов его собственной биографии. И он, пожалуй, даже понимал, почему Дункан так хотел избавиться от своего ученика хотя бы на несколько дней.
А если сжечь, а потом отрубить всё, кроме верхней части туловища?
Не проверял. Но, по логике, шансы ожить естьесли голова осталась на плечах.
Значит, все дело в позвоночнике! радостно резюмировал Квентин. Возможно, даже конкретно в шейном отделе. Или в соединении черепа с шейным и, может быть, с грудным отделом. Секрет бессмертия лежит где-то там!
Митос только головой покачал. Вот уж воистину, новое поколение.
Парень, а кем ты вообще был до того, как тебя грузовик сшиб? Работал? Учился?
Почему «был»? удивился Квентин. Я и сейчас там работаю, только отпуск взял.
Митос продолжил выжидательно на него смотреть, и тот пояснил:
Программистом в Гугле. А в колледже водителем на «скорой» подрабатывал.
Да уж, протянул Митос, вот свезло Маку так свезло.
А что не так?
Да нет, всё хорошо, ласково улыбнулся Митос. У тебя ещё вопросы, или я пока ещё дыбу подкручу?
Буквально парочка ещё осталось. Но я могу и потом задать.
Давай сейчас, уже лучше сразу все оптом.
Я тут подумал
Любишь ты думать, скептически перебил его Митос, но Квентин не дал сбить себя с мысли.
Дункан мне рассказывал, что все бессмертныеприёмные дети, и при этом сами бесплодны. Но ведь как-то где-то они рождаются! И кто-то их в приюты подкидывает. Не посреди же чистого поля находят. Конечно, первая версия у меня была про инопланетян.
Митос выразительно хмыкнул.
Что? спросил Квентин.
Была такая теория несколько десятилетий назад, но потом её посчитали несостоятельной.
Да, я тоже так решил, согласился Квентин. Хотя полностью не исключаю, но вряд ли. По принципу бритвы Оккама, самый простой и вероятный ответсуществует какая-то тайная организация, которая умеет вычислять младенцев-бессмертных, похищает их из родных семей и подкидывает чужим.
Э-э-э Митос крайне озадачился от оригинальности этой идеи, а Квентин продолжил.
Возможно, они потом всю жизнь наблюдают за бессмертнымитакой своего рода эксперимент длительностью в тысячелетия.
Но зачем им воровать детей?
Не знаю, вздохнул Квентин. Пока не придумал. Но если бы существовала такая организация, то наверняка весь этот бред про «остаться должен один»это тоже их рук дело.
Да? А это-то им для чего?
Да тут как раз просто, вопрос выживания видов. Если бы бессмертные регулярно не рубили бы друг другу бошки, то давно бы уже стали правящей расой на Земле, а люди были бы вторым сортом при них. А такочень удобно, бессмертные регулярно убивают друг друга, в итоге их то есть нас слишком мало. И мы живем на правах вынужденных скрываться фриков, а обычные люди остаются основной и ведущей расой на Земле.
Митос задумался. И очень глубоко. С одной стороны, это всенаивные бредни малолетнего мальчишки. С другой стороны, ему родители ничего не говорили о том, что он подкидыш. Хотя да, могли и просто скрыть. Но если вспоминать всех своих знакомых пятитысячелетней давностиещё до появления ордена Наблюдателей, то никто из них не считал себя приёмным ребенком. Да и во времена тех же Всадников про «остаться должен один» они даже не слышали. А если Квентин прав? Ну вдруг?
* * *
На пятый день Дункан долго звонил в дверь Митоса, пока ему не открыла заспанная и зевающая физиономия.
Я думал, ты мне Квентина прибежишь обратно сдавать в последнюю минуту истечения нашего договора, а уже двое суток прошло
Дункан зашёл в гостиную и застыл на полушаге. Поперёк неё стояло три доски, исчёрканные записями и обклеенные вырезками и фотографиями, по всей комнате были раскиданы кипы бумаг, на столе, на полу и даже на подоконнике стояло с полдюжины ноутбуков, на половине из которых как раз велись какие-то расчёты, и вообще обычно унылое жилище Митоса походило на логово каких-то безумных то ли частных сыщиков, то ли охотников за НЛО.
А мы тут, кажется, тайную ячейку Наблюдателей вычислили. Или вычисляем, Митос зевнул и крикнул в сторону кухни:Мне тройной кофе. А Маку обычное эспрессо сделай.
Дункан схватился за голову:
Я же просто тебя просил немного его попугать!
Уж вышло как вышло, Митос развел руками. Пошли, расскажу, что мы успели нарыть.
Дункан со звеняще отчетливой ясностью понял, что он опять вляпался во что-то большое и серьезное. Боги, и как ему только могло прийти в голову привлечь Митоса к воспитанию своего юного ученика? Думал упростить себе задачу? А в итоге только усложнил в разы. Как всегда.
CatoldИз цикла «Моменты бессмертия»
Сайлас никогда не видел, чтобы Каспиан так обхаживал хоть кого-то, а Каспиану случалось встречать на жизненном пути царей и рок-звёзд. И ни перед кем он не стелился.
А тутпаршивый старикашка, длинный, тощий, лысый и не очень чистый. Бессмертный, правда, но почему этот факт должен удивлять Каспиана? Он что, Бессмертных никогда не видел?
Фу-ты, ну-ты. И пивка подливает, и улыбается чуть ли не заискивающе, и слушает с открытым ртом. Может, на великого мудреца напоролся? На брата иногда находила охота поболтать с кем-нибудь, у кого ум на сторону свёрнутый.
Сайлас прислушался, напрягая острый свой звериный слух. Выделил из гомона вечернего бара монотонно-скрипучий голосок. Прожёвывая каждую вторую букву, старикашка плёл что-то о деньках своей юности, воткнув в стойку острые локти. Обычный бред, до которого охочи все старые пердуны, если есть свободные уши. Надо ли удивляться, что его всё-таки кто-то пристукнул в старостикто способен выносить этот глупый скрежет дольше пяти минут?
Каспиан, видимо, мог. Но зачем?
Может, он хочет старикашку подпоить и снести ему голову по-тихому, чтобы тот даже сообразить ничего не успел? А что, вполне в духе умного братца.
Успокоившись этой мыслью, Сайлас заказал себе водки и стал ждать, пока Каспиан наговорится. Подходить и включаться в беседу он не желал, поскольку засранные мозги ему, в отличие от Каспиана, жизненная сила старикашки не компенсирует. Он успел трижды повторить заказ, пока, наконец, старикашка не засобирался. Краем глаза Сайлас отметил, что за выпивку расплатился Каспиан. Собутыльники расшаркались, будто на дворцовом приёме, и дедок бодрым шагом покинул бар. Каспиан остался сидеть. И не пошёл догонять через минутку, как было бы по понятиям. Сидел себе, перекатывал в стакане остатки пива. Задумчивый такой, грустный. Бледный даже.
Сайлас взял свою стопку и протолкался к стойке.
Что, братец, старость надо уважать? ехидно спросил он, ничуть не сомневавшийся, что его давно заметили и срисовали.
Каспиан, не оборачиваясь, ответил так, что зародившиеся было сомнения в его душевном здоровье расточились бесследно.
Так чего ты ему башку не срубил? удивился Сайлас.