Он отогнал образ супруги как раз вовремя, чтобы не дать легкой грусти встать комом в горле. Он прекрасно понимал, что может больше не увидеть ни Долорес, ни детей. Франциск Второй никогда не являлся его близким другом, но отношения у них всегда оставались ровными. Раньше. Теперь же он считался только сюзереном. А сюзерены не приглашают своих вассалов на задушевные разговоры под чашечку шадди.
Его давно подозревали в заговоре и измене. В какой-то степени верно: он желал смены власти и считал, что старик Георг будет много более мудрым правителем. Пожалуй, Алваро давно сидел бы в Багерлее или оказался выслан из столицы, не будь он Первым маршалом, столь богат, и не нуждайся Талиг в Кэналлоа. Ожидал ли он ареста по какому-либо из выдуманных обвинений? Да, однозначно. И даже больше: могло статься, что уйти из дворца живым ему не позволят.
У него есть дети. Гнездо Кэналлийских Воронов не опустеет и не будет разорено с его гибелью. Пусть он не сумел сохранить Рубена, у него остались Рамон и Карлос, его красавицы-дочери. Долорес сделает все возможное и невозможное, чтобы вырастить их. Антония-Каэтана выйдет за Хулиана Второго, великого герцога Улаппского, это уже решенный вопрос. Инесза нар-шада Шауллаха ар Агхамара, что только усилит кровное родство. В случае отделения, Кэналлоа проживет и без Талига. По крайней мере, пока не сменится правитель и ее не позовут обратно.
Раздались шаги. Алваро немедленно открыл глаза и поднялся единым слитным движением, обернулся к дверям и склонился в поклоне пред королевской четой.
Прошу, герцог, оставьте эти формальности, небрежно обронил король. Слова могли показаться искренними, если бы Его Величество не повременил с ними слишком долго.
Франциск наслаждался его преклонением целых шестнадцать ударов сердцаэто было даже забавно. Алваро никогда не хотел короны, но его веселило, когда кто-то подозревал его в чрезмерной жажде власти. Сохрани Леворукий! Он уже соберано. Только всего Талига и не хватает для полного счастья.
Когда он выпрямился, то сумел окончательно прогнать насмешливую ухмылку из уголков губ, а превосходство и торжествоиз взгляда. С королем они были почти ровесникамидва года в их возрасте не играют ни малейшей роли, но оплывший и поблекший Франциск по сравнению с ним казался разжиревшим голубем рядом с хищной птицей. Алваро хоть сейчас мог выйти против десятка бойцов и одержать верх.
Ваше Величество хотели видеть меня.
Король неопределенно покачал головой:
Алваро, вы помните, как мы сидели в этой гостиной десяток лет назад? Мне захотелось вспомнить это время.
«И напомнить вам о нем», так и повисло в воздухе.
Алваро помнил и так. Оллары и Алва породнились через Октавию, второй Рамиро костьми готов был лечь, чтобы защитить брата, и передал по наследству необходимость заботы о своих королях. Не то чтобы весь круг они жили душа в душу, были и заговоры, и вооруженные стычки, и много чего еще. Карл, брат нынешнего короля, был лучшим другом Алваро по Лаик, жаль, долго он не прожил и так и не принял престол.
Разумеется, Ваше Величество, я помню, он даже улыбнулся.
На ум пришло воспоминание ранней юности, когда они, сбежав из-под присмотра, пошли искать приключений на темных улицах Олларии. Было весело, несмотря на взбучку, которую устроили им через день (отец здраво рассудил, что хмельному и все еще невменяемому отпрыску надо дать время прийти в себя). Правда, чудили они все же с Карлом, а не с Франциском.
Признаюсь, это я была инициатором этой встречи, раздался хрупкий и тонкий, но звенящий отточенной сталью голосок Алисы Дриксенской.
Алваро приложил все усилия, чтобы не поморщиться. Эта женщина звучала так, что вызывала у него жесточайшие приступы мигрени. Приятное воспоминание каркнуло, расправило мглистые крылья и унеслось в тот уголок сознания, где Алваро хранил самые сентиментальные и дорогие переживания. Хорошее настроение, начавшее было зарождаться вопреки всему, тоже улетучилось, как дым.
Ваше Величество, он склонил голову в мнимой почтительности, вы проницательны, как и всегда.
Франциск взял супругу за руку и препроводил к креслу. После этого сел сам и указал Алваро на место напротив.
Он сел. Оказалось ли это случайностью или было подстроено специальноАлваро мог поклясться в последнем, но тотчас создалось впечатление конфронтации. Король и королева, взявшись за руки и одетые в бледно-голубоес одной стороны. Онвесь в черномс другой. Противостояние света и тьмы: потомка Предателя и Вешателя и тех, кто желал возродить былое величие издохшей Талигойи, по какому-то недоразумению прозванной Великой.
Королева улыбнулась мужу, а на него бросила взгляд неопределенный, но точно не предвещающий ничего хорошего.
Алваро никогда не обсуждал это с Диомидом, но был уверен: тот тоже размышляет над тем, с какой легкостью дриксенской принцессе удалось их провести.
До Диомида доходили сведения о том, что Алиса не столь проста, как кажется, а вернее: как желает казаться. Однако это обстоятельство не особенно волновало его. Кто же знал, что Франциск воцарится на троне? Впрочем, даже когда не стало Карла, опасения, будто чужестранка способна завоевать не только любовь короля и подданных, но и политический вес, казались глупыми и зряшными. Гораздо сильнее интересовало сохранение худого мира с Дриксен хотя бы на несколько лет.
Принцесса представлялась им романтичной, увлекающейся натурой. Она любила искусства, обожала все, связанное с Древней Гальтарой и непосредственно с эориями. Они полагали, что именно это поможет Алисе полюбить Талиг. Оказалось, любовь к истории стала именно тем оружием, что позволило ей расколоть страну.
Вместе с королевской невестой прибыли и ее «верные эории». Знать Талига оказалась поставлена перед фактом: все пришлые отныне считались потомками «тех самых утерянных родов, связанных кровью с Повелителями». Франциск счел за лучшее не спорить с избранницей, Диомид тихо скрипнул зубами, Алваро предпочел вспомнить о своем благословенном крае и уехать.
Алиса ввела моду на все гальтарское. Алиса любила слушать произведения древних поэтов и восхищаться деяниями анаксов. Алиса могла часами рассуждать о благородстве и силе крови, которую не спрятать за бедностью и лишениями. Алиса презирала тех, кого возвеличил Франциск Первый Завоеватель, даже когда она не выказывала этого прямо, двор очень тонко чувствовал настроение своей королевы. По примеру Беатрисы Борраска, она окружила себя детьмидевочками из самых значимых родовзаложницами. Глядя на всех этих малолетних фрейлин, Алваро не уставал благодарить Леворукого за удаленность Кэналлоа. Он не пустил бы дочерей в Олларию даже под страхом смерти (своей смерти).
Они упустили момент, а потом склеить разбитое уже не представлялось возможным. Эпинэ вспомнили о былом величии. Анри-Гийом буквально влюбился в дриксенку. Окделлы возомнили себя праведниками. Франциск же воспылал к супруге такой страстью, что забыл, казалось, обо всем на свете. В любой дискуссии он тотчас принимал сторону Алисы, а открыто идти с ним на конфликт ни Алваро, ни Диомид не могли.
Шадди, герцог?
Алваро кивнул. Он не смел бы отказаться, даже если бы ему преподнесли яд. Сказать поперек короля он не может. Встать и уйти равносильно оскорблению. Но пока что имеет право задавать вопросы. Пожалуй, это ему еще доступно. Пока.
Что-то случилось, Ваше Величество?
Он обращался к Франциску, но вместо него ответила Алиса.
Я просто узнала, герцог, что вы и мой супруг в юности были дружны. Право, я очень расстроилась, предположив, будто ваши отношения дали трещину, в том числе, и по моей вине, она расстроенно опустила взгляд, и Франциск поспешил погладить ее по предплечью, успокаивая. Алиса выдала робкую улыбку. Вы ведь не сердитесь на меня?
Я не посмел бы, ответил Алваро вполне искренне.
Какой смысл сердиться или даже злиться на врага, обведшего тебя вокруг пальца? Королева стремилась к власти и подрывала шаткое политическое равновесие в стране. Намеренно ли? Чем слабее Талиг, тем лучше Дриксен. С мятежами старой аристократии, вполне возможно, придется разбираться и ему, но, скорее, уже сыновьям.