Именно в этот момент Ангмарец почувствовал в балроге родственную себе душу.
А вот скажи, Чародей, у вас в Мордоре женщины есть?
Только орочьи.
Нет, они не считаются. Ладно. Слушай, давай просто вместе пойдем до Мордора. Я вам старую мастерскую Сау налажу. Ну, а если пугнуть надо будет кого
Она уже на ходу. Взять хотя бы эти самокрутки. Откуда, по-твоему, у нас взялись маки, обогащенные редкими и редкоземельными элементами? Ученики Феанора бочку отходов из лаборатории вылили прямо в ирригационную канаву. Макам, видать, очень понравилось, поскольку наутро трава по обеим берегам канавы пестрела чистейшим лазуритом всех оттенков. Мой брат там погулял, потом заперся на неделю в кабинетеи с полей в Валиноре вообще исчезли алые маки. Потом их Йаванна, правда, вернула, велев Феанору довольствоваться своим палисадником. А в Мордоре я его рецепт доработал, и теперь маки у нас сплошь синие и очень жгучие. У них есть куча достоинств, Финголфин принялся загибать длинные тонкие пальцы один за другим:Во-первых, цвет красивый. Во-вторых, любой соглядатай, отправившись через равнину, не прикрыв чем-нибудь нос и рот, уснет на половине дороги и будет спать до прихода патруля. В-третьих, если сорвать один, то есть риск потерять все ногти на той руке, которой ты взялся за милый цветочек. А в-четвертых, даже в засушенном виде один такой мак способен воспламенить целый гербарий. Слыхал о недавнем пожаре в гондорской библиотеке?
Врешь!
Клянусь Элберет! Король-Чародей произнес запретное имя, от которого настоящего назгула уже бы передернуло.
Слушай, да ваш новый Мордорвоплощенный соблазн! заныл Глубинный Ужас морийских копей. Если не нужны подмастерья, могу пойти начальником экспедиции в вашу геологоразведку.
А у нас есть геологоразведка?
Будет! У вас там, в горах, по слухам, есть целое озеро самородной ртути! облизнулся Балрог, засияв, как новенький мордорский золотой. Да-да, тот самый, с двумя орлами и без решки.
А здесь кто останется? спохватился Финголфин.
А я Стража попрошу. Он у нас безотказный. Иногда даже поговорить не прочь перед тем, как
Их разговор прервал неожиданный шум и плеск, доносящийся откуда-то сверху.
Кто-то как раз его разбудил, сказал балрог. Эк сегодня в Мории людно то есть эльфно. Ты кого-нибудь ждешь?
Финголфин ждал: Финрод не советовал ему лезть к балрогу в одиночку и просил еще одного из «назгулов» постоять у ворот. И теперь Нолофинве мучили нехорошие подозрения оказавшиеся суровой реальностью. Когда они с балрогом вышли из Мории через зачарованную еще Келебримбором дверь, их взглядам открылось удивительное зрелище. Вода в озере, которое Финголфин совсем недавно видел спокойным, сейчас просто кипела, тут и там то высовывались, то вновь исчезали какие-то щупальца. Недалеко от берега по пояс в воде стоял назгул-Кaрантир и активно тянул стража за одну из конечностей, приговаривая:
Ну куда же ты, моя прелесть? Иди к папочке!
Услышав про «прелесть», балрог от потрясения уронил огненный хлыст. Вода в озере зашипела, и испуганный двойной атакой Страж бросился на Карантира.
Давно бы так, довольно сказал нолдо, сжимая в руках голову головоногого с бешено щелкающими челюстями. У-ти, какой у нас тут кусачий малыш
Поняв, что спастись не удастся, Страж заскулил, с надеждой глядя на балрога.
Племянник, строго сказал Финголфин. Зачем тебе это животное?
Келегорм давно хотел кого-то вместо Хуана, ответил сияющий Карантир, тиская Стража в объятиях. И вот сижу я на бережку, камушки бросаю, а этот малыш сам ко мне щупальце протянул.
Судя по отчаянным взглядам на потенциальных спасителей, теперь Страж жалел о своем намерении высунуть из воды хотя бы ноздрю. Энтузиазм феаноринга его, несомненно, пугал.
Это судьба, закончил Карантир.
Но зачем вам с Келегормом эта, прости Эру, рептилия ну или что она там такое? Я понимаюсобака, ну, птеродактиль там, голубой дракон. Но спрут? Где вы будете его содержать?
Поселю в море Нурнон, ему в этом пруду явно тесно.
Карантир, море соленое.
Гм может быть, попросить Келебримбора его опреснить? У любого пирата должен быть личный спрут! А Келегорм давеча так у умбарцев зажигал, что теперь ему не отвертеться.
Да, я наслышан про художества нашего умбарского посла. Властелину не стоило отпускать его на юг. Впрочем, сам послал, пусть сам теперь и расхлебывает.
Вот сейчас я вполне верю, что вы с отцом близкие родственники, недовольно сказал феаноринг, отпуская добычу. Он тоже в детстве мечтал быть пиратом. Обрадованный спрут тут же уплыл в глубину.
Я вернусь за тобой! крикнул ему вслед Карантир. Вот только вопрос с внутренним морем решу!
Похоже, что перспектива опреснения Нурнон его не пугала и даже не виделась сколько-нибудь долгим мероприятием.
Вот так у орков появилась легенда о светловолосом умбарском пирате и его верном кракене.
Сказ о Златокудром мордорском Властелине и Белой Королеве Лориэна
Настоящее время, Умбар
И было так, что погасли краски утра и потускнели краски вечера для Белой Королевы Лориэна, и молчаливо бродила она меж деревьями, мощными, как бивни мумака. И решила она покинуть круги мира, взойти на последний эльфийский корабль и уплыть на нем за круги мира, чтоб перестать отбрасывать тень, став тенью самой.
И было так, что встретил ее корабль в море другое судно. Черным были крутобокие борта, золотой отделка, золотились на закатном солнце волосы капитана. А паруса над его головой в закатных лучах были красны, как кровь. Как пошел корабль на перехват, подхватилась Белая Королева и взмыла в небо белой птицей чайкой. Откуда ни возьмись, налетел на нее черный лебедь андуинский с золотым хохолком и давай бить-гонять ее, не давая взлететь.
Перекинулась чайка серебристой рыбой и в глубину нырнула. Но злодей не отстает, черным золотоклювым бакланом нырнул за ней в пучины морские, вот-вот настигнет! Перекинулась тогда серебристая рыба прекрасным подводным деревом, стоит себе на подводной скале, кроной качает, пряди до дна свесились. Поднатужился баклан, донырнул в черную яму до самого морского дна, где даже Ульмо кальмаров не пас, и вынырнул оттуда с жемчужным ожерельем. Подплыл к дереву и на ветку повесил.
Но захлебнулся баклан и начал тонуть. Качнуло дерево драгоценным ожерельем, покачало кроной, отцепилось корнями от подводной скалы и вытащило самоуверенного баклана назад на вольный воздух. За хвост. Пришел в себя охальник, глядь, лежит он на палубе, а на него Светлая Королева взирает гневно и ножкой топает. Мол, кто ты такой, что на себя берешь препятствовать мне плыть на Запад? И почто, охальник, судно свое моим именем нарек? ЯСветлая Королева и желаю плыть куда пожелаю, а ты, вор и пират умбарский, чаровник безвестный без роду без племени, встаешь у меня на дороге и смеешь состязаться со мной в наведении мороков!
Дерзко вскинул глаза неизвестный и парировал с усмешкой: почто светлой деве неймется раньше времени распускать паруса и делать ноги на заокраинный Запад, неужто позади весь мир не мил? Подхватил дерзкий деву на руки и унес на свой корабль, превратив напоследок эльфийский корабль в ночной горшок с синими маками и отправив его стрелой прямо в Аман на дивной скорости. Только его и видели.
Любили они друг друга у подножия маяка белокаменного. Добрались рука в руке до пустошей кардоланских. И подумала Светлая Королева, твердой рукой подавив смятение свое и пыл свой: темен ликом возлюбленный мой, златоволос. Строен и поджар, недобр и неистов. Как ни старалась я, не могу проникнуть в его мысли и не понимаю, что движет им. Вижу только огонь в душе и любовь в лучистых глазах, когда смотрит он на меня. Наверное, сплю я, ибо чудится мне, будто повернуло время вспять.
Стала она пытать хитреца, прося открыться ей. Но только смеялся он и отвечал загадками. Янеистовый корсар, гроза южных морей. Япервый из проклятых и первый из последних. Явожак, сидящий на Скале Совета средь полей лазоревых. Моя стаясвободный народ, крепкий духом и искусный в ремеслах. Но холодна постель моя и некуда приклонить голову, когда в вечернем сумраке дымы от костров подпирают небесный свод колоннами, чтобы тот не рухнул на землю под тяжестью Белой Морды. Пойдем со мной, Светлая Королева, я устелю твой путь синими маками, а в изголовье повешу звезду. Кем я былдавно вода под мостом и пепел, развеянный по ветру. Что помнил, то забыл, а что не забыл, вспоминать не хочу. Да и времени нет. И пошли они рука об руку в землю восточную, туда, где дым костров наших становищ подпирал небо с заката и до рассвета.