Следом появился еще один экипаж, окрашенный в синий цвет, и из его окна высунулась девушка. У нее были вьющиеся черные локоны, выглядывающие из-под головного убора из меха серебристой лисы. Она внимательно рассматривала толпу и, естественно, ее взгляд остановился на Мале.
«Ты сама сохнешь по нему, упрекнула я себя. Так почему какая-нибудь обворожительная девушка-гриш не может?»
Ее губы изогнулись в легкой улыбке, которая задержала взгляд Мала. Девушка наблюдала за ним через плечо, пока экипаж не исчез из виду. Мой друг глупо таращился ей вслед, слегка приоткрыв губы.
Закрой рот, пока муха не залетела, резко прокомментировала я. Он пару раз моргнул, вид у него был ошеломленный.
Ты это видел? послышался рядом чей-то голос. Я повернулась и заметила Михаила, направляющегося к нам размашистой походкой. На лице его было написано благоговение, что меня едва не рассмешило. Михаил был рыжеволосым громилой с широким лицом и бычьей шеей. За ним семенил тощий и мрачный Дубров. Оба были следопытами из подразделения Мала и никогда не отходили далеко от своего предводителя.
Естественно, видел, глуповатое выражение Мала сменилось дерзкой ухмылкой. Я закатила глаза.
Она смотрела прямо на тебя! воскликнул Михаил, хлопнув Мала по спине. Тот равнодушно пожал плечами, но его улыбка стала еще шире.
Ну, смотрела, самодовольно ответил он. Дубров нервно переступил с ноги на ногу.
Говорят, девушки-гриши могут наложить на тебя заклятие.
Я фыркнула. Михаил посмотрел на меня так, будто только заметил мое присутствие.
Привет, Плоскодонка, он легонько толкнул меня в плечо. Я нахмурилась, услышав кличку, но парень уже отвернулся к Малу. Знаешь, а ведь она будет ночевать в лагере, продолжил он с усмешкой.
Я слышал, что у гришей палатки размером с кафедральный собор, добавил Дубров.
И там полно укромных местечек, Михаил многозначительно пошевелил бровями. Мал гикнул. Даже не посмотрев в мою сторону, троица с громкими криками зашагала прочь, периодически пихая друг друга.
Я тоже была рада вас видеть, ребята, тихо пробормотала я им вслед.
Поправив ремни рюкзака на плечах, я начала спускаться вниз по тропинке, нагнав нескольких отставших по дороге в Крибирск. Спешить было некуда. Наверняка я получу выволочку, когда наконец дойду до палатки с картотекой, но ничего с этим уже не поделаешь.
Задумавшись, я потерла то место, куда меня стукнул Михаил.
«Плоскодонка, ненавидела эту кличку. Ты не называл меня Плоскодонкой, когда напился кваса и пытался облапать меня на весеннем костре, жалкий болван!»
В Крибирске было не на что смотреть. Если верить словам старшего картографа, до появления Тенистого Каньона это место было полусонным торговым городком, состоявшим из пыльной площади и гостиницы для усталых путников с Ви.
Теперь он превратился в бесприютный город-порт, приросший вокруг постоянным военным лагерем и доком для землеходных скифов, готовых отвезти своих пассажиров в темноту Западной Равки.
Я шла мимо пабов и таверн, которые, уверена, были борделями, предназначенными для обслуживания солдат королевской армии. Попадались также магазины, предлагавшие ружья, арбалеты, лампы и фонари необходимое оборудование для пересечения Каньона. Маленькая церковь с белыми стенами и блестящими луковичными куполами была на удивление в хорошем состоянии.
«Может, это не так уж удивительно», подумала я. Любому, кто решился пересечь Каньон, не помешало бы зайти и помолиться.
Я нашла палатку топографов, оставила рюкзак на одной из коек и поспешила в картотеку. К моему облегчению, старшего картографа нигде не было видно, и мне удалось проскользнуть незамеченной.
Войдя в белую брезентовую палатку, я впервые расслабилась с момента, как увидела Каньон. По сути, картотека была одинаковой во всех лагерях светлая, с рядами чертежных столов, за которыми работали художники и топографы. После шумной толкотни на дороге шелест бумаги, запах чернил и тихое поскрипывание перьев с кистями действовали на меня успокаивающе. Я достала блокнот из кармана пальто и скользнула на лавочку к Алексею, который тут же развернулся ко мне и раздраженно прошептал:
Где ты была?!
Чуть не попала под колеса экипажа Дарклинга, ответила я, схватив чистый листок бумаги и листая свои наброски в поисках подходящего сюжета для копирования. Мы с Алексеем были помощниками младших картографов и в качестве подготовки должны были предоставлять два законченных эскиза или рисунка к концу каждого дня.
Алексей резко выдохнул.
Серьезно? Ты вправду видела его?
Вообще-то, я была слишком занята тем, чтобы не покинуть мир живых.
Есть способы умереть и похуже, он заметил набросок скалистой долины, которую я собиралась начать перерисовывать. Фу. Только не этот.
Пролистав мой блокнот с эскизами, он остановился на изображении горного хребта и постучал по нему пальцем.
Вот.
Я едва успела коснуться пером бумаги, как в палатке появился старший картограф и двинулся по проходу, проверяя наши работы.
Надеюсь, это уже второй эскиз, Алина Старкова.
Да, соврала я. Второй.
Стоило картографу пройти дальше, как Алексей зашептал:
Расскажи мне об экипаже.
Мне нужно закончить эскиз.
Держи, раздраженно сказал он, подсунув мне один из своих.
Он поймет, что это твоя работа.
Этот эскиз не из лучших. Вполне сойдет за твой.
А вот и Алексей, которого я знаю и уважаю, пробурчала я, но приняла рисунок.
Алексей был одним из самых талантливых помощников, и он это прекрасно знал. Парень выведал у меня все детали о трех экипажах гришей. Я была благодарна за эскиз, поэтому изо всех сил старалась удовлетворить его любопытство, пока заканчивала свою работу над горным хребтом и измеряла пальцами размер самых высоких вершин. К тому моменту, как мы закончили, на улице уже смеркалось. Мы сдали наши работы и пошли в столовую, где встали в очередь за мутной похлебкой, которую черпал из кастрюли взмокший поваренок, а затем отыскали места за столом с другими топографами.
Я ела молча, прислушиваясь, как остальные обменивались лагерными сплетнями и опасениями из-за завтрашнего перехода. Алексей настоял, чтобы я пересказала историю об экипажах гришей, и она была встречена как обычно смесью восхищения и ужаса, возникавших при каждом упоминании Дарклинга.
Он неестественный, сказала Ева, еще одна помощница: у нее были красивые зеленые глаза, которые, к сожалению, не особо отвлекали от носа-пяточка.
Как и все предыдущие, фыркнул Алексей. Будь добра, поделись с нами своими умозаключениями, Ева.
Начнем с того, что именно Дарклинг создал Тенистый Каньон.
Это было сотни лет тому назад! возразил парень. И тот Дарклинг был сумасшедшим.
Этот ничем не лучше.
Ох уж эти крестьяне, отмахнулся от нее Алексей.
Ева с оскорбленным видом отвернулась к своим друзьям. Я продолжала молчать. Я была большей деревенщиной, чем Ева, несмотря на ее предрассудки. Лишь благодаря доброте князя я научилась читать и писать, но, по установившемуся негласному соглашению, мы с Малом избегали разговоров о Керамзине.
Словно по команде, хриплый хохот вывел меня из задумчивого состояния. Я оглянулась через плечо. Это Мал привлекал к себе внимание за шумным столом следопытов. Алексей проследил за моим взглядом.
И как вы двое стали друзьями?
Мы росли вместе.
Не похоже, что у вас много общего.
Я пожала плечами.
Нетрудно найти что-то общее, когда ты ребенок.
Например, одиночество, или воспоминания о родителях, которых мы должны были забыть, или удовольствие от побега с занятий, чтобы поиграть в салочки на лугу.
У Алексея был настолько скептический вид, что я рассмеялась.
Он не всегда был Малом Великолепным, лучшим следопытом и соблазнителем гришей.
Алексей открыл рот от удивления.
Он соблазнил девушку из гришей?!
Пока нет, но, уверена, у него все впереди, пробурчала я.
Итак, каким же он был?
Толстым коротышкой, который боялся принимать ванну, сказала я не без доли удовольствия. Алексей еще раз посмотрел на Мала.