Кто-то с размаху врезался плечом мне в спину. Я споткнулась и чуть не полетела лицом в грязь.
Эй! прокричал солдат. Смотри, куда прешь!
Почему бы тебе самому не смотреть внимательнее, куда ставить свои жирные ножищи? огрызнулась я, наслаждаясь замешательством, написанным на мясистом лице мужчины.
Люди, а особенно здоровенные мужики, вооруженные до зубов, не ожидают дерзости от такой хлюпенькой девчонки, как я. На их лицах всегда появляется удивленное выражение, когда я даю отпор.
Солдат быстро оправился от изумления и смерил меня уничижающим взглядом. Затем, поправив мешок за плечом, исчез в веренице лошадей, людей, телег и повозок, бесконечным потоком уходящей за гребень холма и вниз по долине.
Я ускорила шаг, пытаясь разглядеть в этом потоке желтый флажок повозки с топографами, который уже давно потеряла из виду, и понимая, что безнадежно отстала.
Терпкие запахи зелено-золотого осеннего леса долетали до меня по пути. Мы шли по Ви широкой дороге, когда-то соединявшей Ос Альту с зажиточными портовыми городками на западном побережье Равки. Но так было до появления Тенистого Каньона.
Кто-то в толпе запел.
«Пение? Какой идиот будет петь, направляясь в Каньон?»
Я вновь посмотрела на пятно на горизонте и попыталась подавить дрожь. Мне доводилось видеть Тенистый Каньон на многих картах: черный разрез, отделявший Равку от единственного побережья и перекрывающий выход к морю. Иногда он обозначался темной меткой, иногда пустынной местностью или бесформенной тучей. Также были карты, где Тенистый Каньон выглядел как длинное узкое озеро, подписанное другим названием Неморе, как будто это должно успокоить и подбодрить солдат и торговцев.
Я фыркнула. Может, это и утешит каких-нибудь тупоумных торгашей, но не меня.
Я отвлеклась от зловещей мглы, нависающей вдалеке, и бросила взгляд на разрушенные фермы Тулы. Когда-то долина являлась домом для богатых помещиков Равки. Она была местом, где фермеры собирали обильные урожаи, а овцы паслись на сочных зеленых лугах. А затем идиллию нарушил черный разрез полоса непроходимой темноты, навевающей ужас. С каждым годом она увеличивалась. Никто до сих пор не знает, куда делись фермеры, их скот, посевы и жилища.
«Перестань, строго сказала я себе. Ты только хуже делаешь. Люди годами пересекали Каньон обычно с немалыми потерями, но все же».
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Никаких обмороков посреди дороги, прошептал кто-то у моего уха и положил тяжелые руки мне на плечи. Я подняла голову и увидела знакомое лицо Мала, улыбку в его ясных голубых глазах. Он зашагал вровень со мной.
Давай, сказал он. Одну ногу вперед, затем другую. Ты же знаешь, как это делается.
Это противоречит моему плану.
Неужели?
Да. Потерять сознание, чтобы меня затоптали, и, таким образом, получить серьезные травмы.
Гениальный план!
Ах, но если меня жутко изувечат, я не смогу пересечь Каньон!
Мал нехотя кивнул.
Понял ход твоих мыслей. Я могу толкнуть тебя под повозку, если это поможет.
Я подумаю над твоим предложением, буркнула я в ответ, но почувствовала, что мое настроение поднимается. Несмотря на мои усилия, Мал все еще оказывал на меня такое воздействие. И не только на меня. Мимо нас прошла симпатичная блондинка и помахала ему рукой, бросив кокетливый взгляд через плечо.
Эй, Руби, крикнул он. Увидимся позже?
Та хихикнула и быстро скрылась в толпе. Мал самодовольно улыбнулся, но тут заметил, как я закатила глаза.
Что? Я думал, тебе нравится Руби.
Как это часто бывает, у нас с ней мало общих тем для разговоров, сухо ответила я. Мне действительно нравилась Руби поначалу.
Когда мы с Малом покинули сиротский приют Керамзина, чтобы пройти военную подготовку в Полизной, я сильно нервничала при мысли о знакомстве с новыми людьми. Но, как оказалось, девушки буквально горели желанием подружиться со мной, и Руби была среди самых активных. Наша дружба продлилась до тех пор, пока я не осознала, что причина интереса ко мне заключалась в моей близости к Малу.
Я наблюдала, как он широко развел руки в стороны и запрокинул лицо в осеннее небо. Вид у него был абсолютно расслабленный, а шаг упругий. Мне стало как-то не по себе.
Да что с тобой? сердито прошипела я.
Ничего, удивился он. Все отлично.
Но как ты можешь быть таким таким беспечным?
Беспечным? Я никогда не был беспечным. Надеюсь, никогда и не буду.
Тогда что это значит? спросила я, обведя его взмахом руки. Выглядишь так, будто ты на пути на шикарный прием, а не на возможную смерть и расчленение.
Мал рассмеялся.
Ты слишком много волнуешься. Король послал целый полк гришей-огнетворцев, чтобы те прикрыли скифы, и даже парочку этих жутковатых сердцебитов. А у нас есть ружья, сказал он, похлопав по своему плечу. С нами все будет хорошо.
Ружья не сильно помогут при серьезном нападении.
Мал удивленно посмотрел на меня.
Что с тобой происходит? Ты раздражительнее обычного. И выглядишь ужасно.
Спасибо, проворчала я. Мне не спится в последнее время.
Что еще нового расскажешь?
Конечно, он был прав. Я всегда плохо спала. Но в последние дни все стало еще хуже. Святые знают, у меня много веских причин, чтобы бояться идти в Каньон. Мои страхи разделяли все члены нашего полка, которым достаточно не повезло, чтобы быть выбранными на переправу. Но проблема не только в этом меня преследовало более глубокое чувство тревоги, которое я не могла толком объяснить. Я искоса посмотрела на Мала. Были времена, когда мы могли говорить обо всем на свете.
Просто у меня плохое предчувствие.
Хватить себя накручивать. Может, Михаила пустят на скиф. Волькре хватит одного взгляда на его большой сочный живот, и она оставит нас в покое.
В голову полезли непрошеные воспоминания:
Мы с Малом сидим бок о бок в кресле в библиотеке князя, перелистывая страницы большого фолианта в кожаном переплете. Нам попалась на глаза картинка с волькрой: отвратительные длинные когти, кожистые крылья, ряды острых, как бритва, зубов для расчленения людской плоти. Волькры слепы, так как уже сотню лет поколение за поколением проводили за охотой в Каньоне, но, если верить легендам, эти существа могли учуять нашу кровь издалека.
Я тычу в картинку и спрашиваю:
Что оно держит в лапах?
В моей голове до сих пор отдается шепот Мала:
Кажется кажется, это нога.
Мы захлопываем книгу, и, вереща, несемся на улицу, под защиту солнечного света.
Сама того не понимая, я замерла на месте, не в состоянии отделаться от жутких воспоминаний. Заметив, что я отстала, Мал сокрушенно вздохнул и зашагал обратно ко мне. Положив руки на плечи, он слегка встряхнул меня.
Да шучу я. Никто не станет есть Михаила.
Знаю, сказала я, упершись взглядом в свои ботинки. Ты такой шутник.
Алина, да ладно тебе! С нами все будет хорошо.
Ты не можешь это гарантировать.
Посмотри на меня, я заставила себя взглянуть ему в глаза. Знаю, ты боишься. Я тоже. Но мы сделаем это, и с нами все будет отлично. Как всегда. Ладно? он улыбнулся, и мое сердце громко застучало в груди. Я потерла пальцем шрам, пересекающий мою правую ладонь, и сделала прерывистый вдох.
Ладно, нехотя выдавила я, но почувствовала, что снова могу улыбаться.
О, у мадам улучшилось настроение! воскликнул Мал. Солнце снова может радовать нас своими теплыми лучами!
Ой, а не заткнуться ли тебе? я повернулась, чтобы отпихнуть его, но не успела он сгреб меня в охапку и оторвал от земли.
Воздух наполнился криками и стуком копыт. Мал толкнул меня с дороги как раз в тот момент, когда мимо нас пронесся огромный черный экипаж. Люди бросались в разные стороны, чтобы не попасть под копыта четырех вороных коней. Рядом с возницей с кнутом сидели двое солдат в угольно-черных пальто.
Дарклинг. Черный экипаж и униформу его личных стражей ни с чем не спутать.
Еще одна карета, на этот раз красная, проследовала мимо нас в куда более неторопливом темпе. Я посмотрела на Мала, и мое сердце забилось быстрее от нашей близости.
Спасибо, прошептала я. Парень неожиданно понял, что я все еще в его объятиях. Он отпустил меня и поспешно отступил. Я стряхнула пыль с пальто, надеясь, что он не заметил моего румянца.