Жанна застыла с открытым ртом. Нахмурила свои нарядные выщипанные брови. Эльза уткнулась в пол.
Но спешу вам заметить, дорогая Вера Владимировна, эти люди нас кормят, поэтому периодически мы должны оказывать им знаки внимания. Особенно в начале Игры. Да и, грех не признаться, этим людям свойственна некоторая доля отваги.
А к себе вы как относитесь?
Он оскалил свой белозубый рот:
Философски, дорогая Вера Владимировна. Есть такая профессияродину зачищать, слышали? Санитарные функции: дезинфекция, травля, хлорирование... Не будете же вы отрицать, что, освобождая российские города от некоторого количества «лишних людей», мы проводим своего рода санитарные мероприятия? Мы не убийцы, Вера Владимировна. Убийцыэто те, что сидят перед вамиуничтожившие тех, с кем спали, ели, болтали, кому симпатизировали. А мылишь регуляторы потока, понимаете мысль?
Вы взрослый человек, Бригов, а несете... В России восемь миллионов наркоманов, одиннадцать миллионов инвалидовдавайте их тоже посчитаем лишними людьми, ну что вам стоит?..
Ладно, достаточно.Бригов оборвал беседу и резко вскинул руку с часами.Вы тоже взрослый человек, уважаемая судья, и должны понимать, что раздумья о морально-этической стороне делане главное, что вас должно заботить. Благодарю вас за внимание, господа. Вы славно поработали. А теперь прошу всех разойтись и заняться насущными делами.
Меня рвалоинтенсивно и многократно. Страхом, желчью, вечерним кормом... После длительного общения со смывным устройством снизошли прозрение и голод. Как благодать Божья. Завтра вечером у меня самолет из Хитроу, но, похоже, я никуда не лечу. По этому случаю нужно срочно подкрепиться (не страхом единым...) и подумать о том, как достойно встретить судьбу. Чтобы не было мучительно больно там вдали в астрале.
Насытившийся Бригов, добродушно икая, поднимался из кухни на свой этаж. Я пропустила его, как «Запорожец» крутую иномаркуза пол-остановки. Отошла за колонну и стала терпеливо ждать, пока их сиятельство прошествуют наверх. В левом «брюшном» кармане у меня покоилась фотокамера. Я дала себе слово, что на этот раз, с третьей попытки, пусть меня треснет, но я ее использую.
Дворецкий недавно вернулся с улицы. Он скинул плащ, повесил его на гвоздик у печки, но переобуться еще не успел. В помещении этот длинный вурдалак носил лакированные туфли, а когда выходил в непогоду, менял их на громоздкие полуботинки в стиле «я разорен». Он стоял у печки в этих прочных дерьмодавах и почтительно внимал в рацию. Покосился на меня неласково, как бы говоря «пошла вон», но ничего не сказал. Продолжал внимать. Я самостоятельно добрела до плиты и наложила себе яичницы с колбасой (единственный плюс во всей этой историине надо готовить). К тому времени, когда дворецкий вдоволь наслушался в свою рацию и проскрипел «я понял», я уже вовсю трапезничала. Он посмотрел на меня исподлобья, но опять ничего не сказал, ушел куда-то к плите и загремел духовкой. Я допивала кофе, когда он ссыпал в печь остатки угля и начал выгружать из навесных ящиков посуду. А ботиночки-то не поменял, обратила я внимание.
Допив кофе и любезно поблагодарив («пошла вон»,говорила его спина), я вышла в вестибюль. По северной лестнице как раз поднималась горничная. С мылом душистым и полотенцем пушистым. Голова с носом уже исчезла, остались «кавалерийские» ножки. Через несколько мгновений пропали и они. Не будь разиней, встрепенулась интересная мысль,это то мгновение, которого ты ожидала. Оно не прекрасно, но оно остановилось... Лучшей ситуации не выдумать. Бригов наверху, горничнаятуда же, дворецкий занят с посудой. Я перебежала вестибюль и вышла на террасу. Победительниц «конкурса» нигде не было видно. Прогулочным шагом я дошла до торца здания, поозиралась и побежала к могильнику...
В третий раз я входила в усыпальницу неизвестного рыцаря, и всякий раз с новым чувством. В первый раз это было научно-познавательное любопытство, во второйрасчет с надеждой и со страхом, а сегоднято же самое, но без страха и надежды. Но сегодня даже рота разъяренных горничных не помешала бы мне заснять покойников. Ума не приложу, почему я уперлась в этот пункт...
Это был фактически клуб самоубийц. Причем мужской клуб. Срамотень-то какаячетверо мужиков продули с ругательным счетомдвум испуганным бабам!..
Я сама невольно начала рассуждать понятиями этих сдвинутых людей, анализируя результаты Игры. Но ведь действительно жеполный вздор. И самое интересное, что среди этих людей не было ни одного дурака, а среди баббыли! Как прикажете это понимать?.. Сладковатый запашок исходил из склепа, ощущался уже на лестнице. Явно не кондитерский. Я хлебнула воздуха, затаила дыхание и, нагнувшись, вошла в мертвецкую. Достала фотоаппарат и принялась самозабвенно щелкать...
Мостовой у самого входатащить эту глыбу в гущу тел дворецкий поленился. Да и смысл? Ближе положишьбыстрее возьмешь. «Езда» по пересеченной местности почти не повлияла на окоченевшего Мостовогоон пребывал в той же позе, как если бы остался сидеть в кресле. Жутковатая, надо признаться, поза...
Я сделала несколько снимков общего плана, зашла за саркофагсняла сбоку. После этого в легких кончился воздух. Я бросилась к двери, глотнула свеженького. Возвратясь, превозмогая отвращение, согнулась над Мостовым и сняла изуродованное судорогой лицо. Переступила через тело, нашла свободный участок пола между ногой Бурляка и задницей Арсения, вставила туда вторую ногу. Запечатлела залепленную грязью физиономию Рустама, съеденного трупными пятнами Бурляка. А чтобы увековечить Арсения, пришлось перешагнуть через всех троих и всунуть фотокамеру почти ему под нос. Он лежал на боку; для качественного фото анфас мне пришлось бы прилечь рядом. Для верности я щелкнула дважды. Обойдя саркофаг, я пулей метнулась к двери, чтобы хлебнуть воздуха. Глаза уже на лоб лезли от нехватки...
Кажется, все. Я исполнила последнюю прихоть. Если вдуматьсядолг. Можно с чистой совестью возвращаться в комнату и встречать судьбу-злодейку. С чувством какого-то злобного сожаления я убрала в карман фотокамеру и начала взбираться по ступеням.
Слава господу, я не успела воспарить над склепом в полный рост! Вовремя заметила незнакомых людей, пробирающихся между могилами. Бородатых и тепло одетых. Они направлялись в мою сторону! Страх прорезал меня насквозь. Я упала плашмя на лестницу. Чисто рефлекторноа вдруг за мной? Куда они движутся? К склепу?.. А куда еще?ведь на этом старом погосте, как в древней Римской империи, все дороги ведут сюда. Виляя попой, я по-паучьи сползла к приоткрытой двери. Втиснулась в склеп и вскочила на ноги. Метаться тут особо некуда: не замок, где десять путей,не разгуляешься. И мебели никакой, кроме саркофага...
К этому гробу я и подалась. Обогнула его с правой стороны и распласталась за каменным подиумомв самой клоаке паутины и крысиных какашек. Видит бог, имейся у меня в распоряжении время и домкрат, я бы с радостью прилегла рядом с рыцарем...
Хай, барбудос! Что за публика?.. Оказалось, это прибыла заурядная похоронная команда. Четверо. Они ввалились в склеп по одному, топая сапожищами,невысокие, кряжистые, все, как один, коротко стриженные и бородатые. Я тут же задвинула свой любопытный нос и уже его не выдвигала.
Санитары Фирмы разговаривали по-русски. Это вселяло гордость.
Оба-на, вещички!весело бросил первый.Пробежимся по шустрому, а, старшой?
Ты совсем дурканулся,пробубнил басом второй.И мечтать не смей, Казар. За такие вещи загремишь по всей схеме знаешь куда?
Третий подсказал:
И выпьем мы за тебя, Коляш, третью. А за ней четвертуючтобы за нас никто третью не пил.
Тут на две ходки наработано,определил четвертый.Быстренько управимся, мужики.
Плюс дополнительная, за вещичками,пробасил старшой.Ладно, не хрен базарить, взя-али-и...
О царящем в склепе смраде никто не заикнулся. Видно, народ пообвыкшийся. А я уже изнемогалаудушливая вонища нагоняла на меня тошноту. Чтобы хоть как-то справиться с собой, я уткнулась носом в сгиб локтя, задышала через ткань. А бородатые тем временем разобрали первую партиюкто за руки, кто за ноги. Ворча о низких потолках и каторжных условиях работы, потащили к выходу. В комнате мертвых установилась тишина. Я бросилась к выходу. Споткнулась о чемодан Мостового. Он раскрылся, я шагнула через него, хотела дальше бежать, но тут одна штуковина привлекла мое внимание. Она оказалась интереснее, чем мое желание выскочить на воздух. Капкан, цапнувший шиншиллу! Он вывалился из вещей вместе с какими-то мятыми джинсами. Все это запихивали комомлишь бы запихнуть,все до единой шмотки, привезенные проигравшими. Грязные носки и тряпки Мостового меня слабо интересовали, но капкан я подняла. Он находился в сложенном виде и в этот раз показался мне еще компактнее. Довольно плоская стальная штуковина со сцепленными зубьями. Для того чтобы взвести это устройство, надо их раздвинуть, преодолев сопротивление пружины, и дожать до защелки. И тогда он перестанет быть компактным. Станет доступной тычинкой, о которую ломаются пестики. Я сунула капкан в «брюшной» карман куртки и закрыла чемодан. Но выбраться из склепа уже не успелапохоронная команда возвращалась! Грохотали сапоги по ступеням. Я кинулась обратно за свой саркофаг, скрючилась в три погибели. Мужики шуровали по-деловитому, без лишних движений. Кто-то выдернул Бурляка за ноги на середину склепа, второй зашел со стороны головы, взялся за рукава. Третий подхватил Арсения, потянул, как волокушу... Только грубое дыхание да редкие междометия разнообразили процедуру. Последний еще топал по ступеням, когда я пристроилась к нему хвостиком. Переползла через лестницу и стала наблюдать. Они обогнули склеп и потащили свою жутковатую ношу куда-то в южную часть могильника. В первый раз они вернулись слишком быстро, стало быть, оставили покойников неподалеку. И сейчас они вернутся, им нужно забрать вещи! Я перелезла через какую-то замшелую плиту и по узкой тропе отползла в сторону. Перебежала за покосившееся надгробие, раздвинула колючий терновник и стала наблюдать.