Вы сами подбирали этих задохликов.
Во-первых, подбирал не я. Во-вторых, существует определенная разница между боями с дикими животными и Игрой в заброшенном замке. Улавливаете мысль? Текущая Игра не требует железных мускулов и точного попадания кулака в цель. Здесь важнее умение варить головой. И хитрость. Подозреваю, русский народный герой Арнольд Шварценеггер проиграл бы в первую ночь. Тому же Рустаму...
Не растеряй я способность удивляться, мои волосы давно оторвались бы от головы. Могущество конторы, организующей подобное непотребство, невозможно переоценить. Это поистине какой-то всесильный монстр. Он организует своего рода тотализатор. Где-то далеко, за тысячи миль, сидят люди при деньгах, в уютных креслах, бизнесмены, преступные авторитеты, крупные новые русские, заключают ставки, болеют за «своих», смотрят документальные кадры, почитывают натуралистичные репортажи...
Клиентура у Фирмы надежная, не проболтаются, такой великолепный досуг им не организует ни одна контора, специализирующаяся на «элитных» развлечениях.
Но ведь не все попадет в кадр,логично заметила я.
Не все,покладисто согласился Бригов.Но многое попадет. Знакомство участников, совместное проведение времени, поведенческие нюансы, кое-что из Игры, ну и, конечно, проигравшие. А также выигравшие. Будет смонтирован неплохой фильм, уверяю вас.
Легко поверить. Когда за дело берутся профессионалы, которым любые чудеса по плечу... Интерес не только для любителя поглазеть на реальную смерть. Находка для психолога. Хоть диссертацию защищай: поведенческие нюансы перед лицом вероятной смерти. До того и во время того. Для счастливчиковпосле того. Самая забирающая тема, никогда не теряющая актуальностидля любых сословий и любых коэффициентов интеллекта. От мала до велика, независимо от пола и от того, что по этому поводу декларирует возмущенный индивид. Смерть.
А почему они не могут элементарно перестрелять друг друга?
Не положено,решительно покачал головой Бригов.Огнестрельное оружие в текущей постановке запрещено правилами. Равно как и шокеры, газовые баллончики, луки, арбалеты, то есть любое оружие, поражающее на расстоянии.
Слово «постановка» просто умиляло.
А какое оружие разрешено?
Любое другое. В меру вашей фантазии. Но не то, которое причинит вред не участвующему в Игре. Схватываете мысль? Говоря о персоналияхмне, вам, прислуге. Надеюсь, вы понимаете, что прислугаэто часть персонала Фирмы? Лучшая, заметьте, часть.
Хотела бы я взглянуть на худшую.
А ступень, через которую не перешагнул Бурляк, не могла мне повредить?озадачилась я.Почему бы мне не захотеть спуститься ночью на кухню? А сегодняшней ночью? Дважды или трижды моя жизнь подвергалась опасности...
И не уговаривайте,запротестовал Бригов.Вы сами виноваты. Нечего шляться по ночам где не требуется. Не участвующий в Игре с ноля часов до шести утра должен сидеть у себя в комнате и тихо заниматься своими делами. Например, спать. Ему незачем бояться. Угроза жизни не участвующему в Игре, а тем более покушение на нее или, не дай бог, отнятие влекут для провинившегося самую серьезную кару. Кстати, реальная Вера Владимировна Полякова должна была об этом знать.
Она не передала мне свои знания,буркнула я.Скажите, Вадим, что со мной будет? Вы отлично понимаете, что я жертва обстоятельств. Меня банально подставили...
На этот вопрос словоохотливый «местоблюститель» не дал исчерпывающего ответа. Поначалу он никакого ответа не дал. Он многозначительно опустил кончики губ. В самом деле, как бы говоря, вопрос повышенного интереса. А для того ли я вам, уважаемая и дорогая Вера Владимировна, так подробно и откровенно обо всем рассказываю, чтобы взять и отпустить вас с миром? Не покажется ли это странным кое-кому в руководстве?
Он тактично пытался завуалировать свой демонизм, но твердеющие глаза не смогли бы меня обмануть. Даже начни он петь мне сонеты о недопустимости всяческих репрессий к такой милой даме, я бы ему не поверила.
Он и не стал упражняться в словоблудии. Правда, попытался несколько смягчить неотвратимость моих перспектив.
Не волнуйтесь вы раньше времени, Вера Владимировна,с чересчур наигранным сочувствием вымолвил он.Идите к себе и постарайтесь успокоиться. Ваша дальнейшая судьба обсуждается. В рабочем порядке. Но пока не кончится Игра, с вами ничего не случится, обещаю.
В сущности, логично. Зачем прерывать игровые события появлением постороннего конвоя? Самое интересное, что день или два назад от таких «заманчивых» перспектив меня бы сокрушил удар, а сегодня я приняла их достойно. Как Орлеанская дева весть о грядущем сожжении. Я попробовала даже расширить наш с Бритовым «катехизис». Подойдя к двери, я взялась за ручку и спросила:
Скажите, Вадим, у вас есть семья?
Он взглянул на меня несколько удивленно. Дескать, какое отношение семья имеет к работе?
У меня нет семьи, Вера Владимировна,сообщил он с небольшой «технической» задержкой.Но это не связано с тем, что мне недостает некоторых человеческих качеств. В свободное от работы время их легко разглядеть. Но беда в том, что свободного времени мне катастрофически не хватает. Всего вам доброго, Вера Владимировна.
Я стояла у окна и спокойно оценивала свой возможности. Самое время перестать думать о худшем. И реально все взвесить. До следующего утра я нахожусь в безопасности. А если предстоящая ночью беготня по замку не обернется новым трупом, то еще сутки буду находиться. Но на такое счастье рассчитывать нельзя: двое спортсменов непременно подловят Эльзу. Им тоже ни к чему тянуть резину. Зачем работать до десяти раз дольше? Я имею сутки, с этим нужно смириться. Окончание Игрыэто и мое окончание. Сбежать с перешейка я не смогу, уже пыталась. Проплыть вдоль мыса, прикинувшись водным «барашком», и вылезти на берег в стороне от перешейка? Не решение. На море постоянная волна. А я плаваю в тихой воде на расстояние четырех метров. Руки устают, задыхаюсь. Соберусь с несуществующими силами? Стану бешеной рыбой?разобьюсь о камни. Тем более ночью. Эти скалы вездеи в воде, и на берегу.
Нет нормального решения. Ненормального, кстати, тоже нет. Бегство исключено, как ни горько об этом сожалеть. Так карты легли.
Но я должна была сделать хоть что-то. Вероятность спасения минимальна, однако я действующая журналистка. Вдруг удастся вырваться? И сколько дней я проживу, до того как лучшие сыщики Фирмы не зацепят беглянку? Вопрос лирический. Мне нужны документы против этой малосимпатичной организациилюбое, даже косвенное подтверждение ее ублюдочной деятельности. Отчаянный шантаж. Атака хорька на бизона. Пусть смешно, но что мне еще остается? Лучше шанс из ста, чем вообще никакого. Лучше таить бледную надежду, чем бледный вид. Хуже не станет.
«Не шарахайся,убеждал меня здравый смысл.Действовать следует, если в этом есть необходимость. А у тебя нет необходимости. Ибо нет смысла. Отдохни. Вспомни учение Дао. Суть недеянияу-вэй. Выдели необходимую сердцевину деятельности и мозгуй, как с нее начать. Не шарахайся».
Но я не могла не шарахаться. Я оттащила свою сумку к подоконнику (камера в углу, возможно, отдыхает, но зачем рисковать?). Самое время воспользоваться фотоаппаратом. Снять соитие двух бледных голубков мне не удалось, должно удаться другое. Если правильно домозгую и увернусь от шпиков. Плоская фотокамера размером с небольшой, блокнот (подарок на четверть века от редакции во главе с Плавским и врученный Лешкой Первомайцевым; он сразу полез лобызаться на радостях) продолжала мирно покоиться между газетой «Файнаншел таймс», купленной в Хитроу, и сибирскими ржаными сухариками по шесть рублей за горсточку. У этой фотокамеры масса достоинств (долговечность, скорострельность, встроенная вспышка), но мне в первую очередь импонировала ее компактность. И удобство, с которым она лежала в руке. Незаменимое устройство для промышленных шпионов и загнанных журналисток.
Уже вторые сутки в дообеденное время в замке проходит мертвый час. Уцелевшие отсыпаются после напряженной бессонной ночи. Прислуга занимается своими делами, Бриговневидим и неслышим. Я убедилась в этом лишний раз. Когда я спустилась в вестибюль, дворецкий гремел на кухне обеденными причиндалами. Дверь в каморку шиншиллы была приоткрытав глубине пространства мелькало убогое платьишко с передником. Я по-шустрому просеменила к застекленным дверям на террасу и, проделав в них щелку, вывинтилась на свежий воздух. Под балюстрадой не осталось никаких кровяных следов. Еще ночью их смыло дождем. Ни одна примета не напоминала о бесславном падении Рустама. Опасливо покосившись наверх, я прошла под балюстрадой и остановилась, не выходя на террасу. Дождя не было. Сыпала мелкая изморось, недостойная считаться осадками. Я не видела выноса тел Рустама и Арсения, но первого покойникаБурлякадворецкий отволок на кладбище. Логично допустить, что все мертвецы собраны вместе. Еще логичнее допустить, что возле них не установлен круглосуточный пост с ружьем. И у меня есть все шансы получить «интервью».