Мальчик никак не отреагировал на появление Марики но он вообще редко обращал на нее внимание, если только она не наступала ему на ногу и не обливала кипятком. Марика подошла поближе и немного постояла молча. Кристофер продолжал смотреть на Лес.
Привет, неуверенно сказала она. Он не ответил.
Марика вздохнула. Как только она перестала бежать, мышцы налились усталостью, и тело сковало сомнение. Бабушка Кейза, конечно, была очень умной и всегда говорила правильные вещи. Но ведь ей не приходится каждый день разговаривать с ним.
Но Марика все равно уже принесла с собой брассику. Было бы глупо теперь ее не использовать.
Марика медленно опустилась на колени и развернула узелок с бесценным листочком. Краем глаза она заметила, что Кристофер повернулся к ней. Марика осторожно расправила косынку на земле, посмотрела на Лес и тихонько прошептала:
Тавсан
Ничего не произошло. Марика напряженно смотрела на Лес, а Кристофер недоверчиво смотрел на нее.
Что ты делаешь? спросил он, как обычно, резко.
Чш-ш-ш! шикнула Марика, вглядываясь в кусты, растущие по краю опушки. Кристофер быстро повернулся туда. Что-то зашуршало, и в невысокой траве показались длинные ушки и любопытный, непрестанно шевелящийся нос.
Это же вздохнул мальчик, но Марика снова шикнула и нетерпеливо махнула на него рукой. Кролик испуганно замер, дернул ушами, потом снова повел носом и осторожно поскакал в их сторону. Кристофер застыл на чурбаке.
Тавсан, снова тихо позвала Марика, и кролик поскакал быстрее, смешно вскидывая толстую попу. Приблизившись вплотную к Марике и ее платку, он с лету уткнулся носом в сморщенный потемневший листик и так и застыл. Кристофер задержал дыхание.
Марика потянулась и взяла кролика на руки. Когда она поднимала его с земли, нос зверька продолжил тянуться вниз, как будто прилип к брассике, лежавшей на платке. Марика подобрала ее и протянула кролику, затем осторожно поднялась и подошла к Кристоферу. Кролик мгновенно зажевал листок и обмяк, прикрыв глаза.
Хочешь его подержать? предложила Марика мальчику. Тот с шумом выдохнул и спросил, не отрывая глаз от одурманенного кролика:
Что ты с ним сделала?
Скормила ему брассику. Это заговоренный лист капусты.
Кристофер вскинул на нее глаза, и в них снова мелькнуло недоверие:
Капусты?
Марика серьезно кивнула.
А что тебе не нравится?
Ну, неуверенно протянул мальчик, снова переводя взгляд на кролика, в полном блаженстве разлегшегося у Марики на руках. Я думал, что заговаривают разные особенные растения. Белладонну, например, или что-то в этом роде.
Марика слегка фыркнула.
Кролики не едят белую донну. Они едят капусту. Так ты хочешь его подержать, Кристофер?
Мальчик медленно кивнул. Марика протянула кролика, и Кристофер очень осторожно принял его, вздрогнув, когда кролик слегка забил задними лапками. Марика снова фыркнула.
Не бойся, он тебя не тронет.
Кристофер ничего не ответил, медленно поглаживая шелковистую шкурку.
Зови меня Кит, неожиданно сказал он.
Кит?
Да. Меня так зовут.
Но тебя зовут Кристофер, неуверенно возразила Марика.
Да. Но папа всегда называл меня Кит.
Марика немного помолчала.
Хорошо. Я буду называть тебя Кит.
Мальчик снова кивнул.
А долго еще он будет таким ручным? спросил Кит. Марика пожала плечами.
Не знаю. Но когда он откроет глаза, надо будет его сразу отпустить. А то он может и укусить.
Кит погладил мягкие уши.
Скажи, Кит начала Марика и осеклась, закусив губу. Кит посмотрел на нее, и Марика в который раз удивилась, какими же темными, почти черными были у него глаза.
Да?
Тебе очень плохо у нас?
Кит опустил голову и снова принялся теребить кроличьи уши.
Уже не очень, неожиданно улыбнулся он, и Марика в изумлении уставилась на него.
Она никогда раньше не видела, чтобы Кит улыбался.
* * *
Когда Марика бежала от бабушки Кейзы с завернутым в платок капустным листом, в голове у нее возникла картина будущей дружбы с Кристофером. Она должна была начаться с кролика и впоследствии вырасти в нечто прекрасное и необъятное, как закатное небо. Но реальность сильно разошлась с ее ожиданиями.
Конечно, эпизод с кроликом произвел на Кита большое впечатление. Но если Марике и удалось в определенной степени завоевать его доверие, она все равно ничего не могла поделать с тем, как Кит себя вел. Теперь он стал обращать на нее внимание и даже разговаривать с ней но иногда Марика задумывалась, не лучше ли было бы, если бы он так и продолжал молчать.
Она помнила слова бабушки Кейзы и искренне пыталась заставить себя жалеть Кита однако ее сочувствие и внимание не могли изменить его резкий голос или привычку заноситься. Кит обожал хвастаться своим знанием городской жизни и мира вообще, а Марика не без разумного основания отказывалась принимать на веру все, что он ей рассказывал. Когда была такая возможность, она прибегала к помощи мамы или бабушки Лагит, которые не хуже Кита знали, как устроен мир, и потому могли в случае чего вывести его на чистую воду. Но и мама, и бабушка были рядом далеко не всегда возвращаясь из деревни, они часто заставали обоих детей в слезах, с раскрасневшимися от злости лицами. Лагит старалась мягко их увещевать, Дора строго велела немедленно прекратить ссору и на время в доме наступал покой. Но длился он обычно не долго.
Как-то раз Дора, устав от их непрекращающихся пререканий, выставила детей на улицу. Стояла осень, солнце уже село, и черные ели медленно качались на фоне бесцветного серого неба. Кит и Марика сначала встали далеко друг от друга, с двух сторон от крыльца, и молча слушали, как скрипят толстые стволы и шумит налетающий ветер. Потом Марика развернулась и пошла на зады, к чурбаку. Но Кит опередил ее когда она повернула за угол, он уже сидел там, демонстративно вытянув длинные ноги.
Пусти! обиженно крикнула Марика, но тут же осеклась. Мама могла услышать ее из дома и еще больше рассердиться. Это нечестно! яростно прошептала она.
Кристофер сложил руки на груди и откинулся на стену.
Пусти меня, Кит! прошипела Марика зло. Кит усмехнулся.
Ну знаешь!..
Из Леса раздался вой.
Кит замер, впившись взглядом в Лес.
Вой повторился. Настойчивый, громкий Марика хорошо знала, как определять расстояние по звуку. Она медленно повернулась и невольно отступила на шаг, заслоняя собой Кита, который, казалось, прирос спиной к стене.
Скрипнула дверь с другой стороны дома, раздались торопливые шаги и из-за пристройки появилась Дора с горящей головней в руке. Она пробежала мимо детей и крикнула:
Гитт, Моар! Гитт йаангаин!
Пламя резко вспыхнуло, блеснули глаза спокойные небесно-голубые глаза Волка, он негромко рыкнул, одним прыжком развернулся и исчез в непроглядной тьме Леса.
Быстро в дом, бросила Дора, не оборачиваясь. Марика заставила себя повернуться и встретилась глазами с Китом. Его лицо было совершенно белым на фоне стены, он сильно дрожал, но продолжал сидеть. Марика тронула Кита за плечо, он вздрогнул, она тряхнула его, и тогда он поднялся и медленно побрел к крыльцу.
Дора вошла в дом сразу следом за ними, и Марика с облегчением вздохнула, когда скрипнула тяжелая щеколда. Кит снова вздрогнул.
Все молчали, Марика кусала губу и чувствовала, как дрожит лавка, на которой они сидели с Китом.
Дети, идите спать, наконец тихо сказала Лагит. Марика посмотрела на маму. Та глядела на догорающей огонь в очаге и казалась очень уставшей. Они отправились в свою комнату, и Марика слышала, как стучат зубы у Кита, который шел следом за ней.
Ночью у него началась лихорадка.
Марика спала как убитая, но рано утром ее разбудила какая-то возня и приглушенный шепот. Мама и бабушка Лагит стояли рядом с топчаном, на котором спал Кит, и тихо переговаривались. Проход между двумя кроватями был очень узким, и поэтому их спины возвышались над Марикой, уходя под самый потолок. Еще не до конца проснувшись, она принялась разглядывать узоры на маминой юбке, которые перескакивали со складки на складку, образовывая новые причудливые фигуры, как вдруг с другой стороны юбки послышался сдавленный стон. Марика приподнялась на локте.