Приезд мальчика повлек за собой большие перемены например, их хижина теперь стала больше. Со стороны Леса сын Тура Кийри соорудил пристройку, которая теперь должна была служить спальней для мальчика и Марики. Это было ужасно необычно Марика не могла себе представить, что теперь будет спать не на лавке у стола, а на топчане в отдельной комнате. Ну хорошо, еще в этой комнате будет спать мальчик, и еще, возможно, с ними же будет спать его маленькая девочка но это все равно было очень странно.
Мама дважды ходила за последние холмы: первый раз, чтобы отправить ответ на письмо, а второй чтобы встретить мальчика в Тремпе, последнем городе, лежащим почти на границе равнины и Туманного края. Марика опасалась, не принесет ли и мама с собой маленькую девочку в конце концов, что они будут делать с таким количеством младенцев? но первый раз мама благополучно вернулась одна. Когда она ушла второй раз, то велела ждать их через два дня.
Они стояли на дороге втроем: Марика, бабушка Лагит и бабушка Кейза, и неотрывно смотрели вдаль, а ветер трепал их волосы, черные пряди Марики и пепельно-седые Лагит и Кейзы. Лица бабушек были твердыми, спокойными, и Марика вдруг подумала, что они похожи на скалы.
Когда между холмов показалось движение, Марика застыла. «Будет или нет у него с собой маленькая девочка?» напряженно думала она, вглядываясь вдаль и пытаясь рассмотреть, не несет ли один из них маленький сверток. Но на таком расстоянии что-либо увидеть было невозможно.
Когда Дора и мальчик стали подниматься от реки к ним, Марика подалась вперед, но они шли спокойно и ровно, и никого свертка, похожего на маленькую девочку, у них не было. Только у мальчика на плече болталась небольшая котомка, да мама несла в руке узелок.
Они подошли, ветер взметнул и их волосы тоже. Мальчик тряхнул головой, откидывая со лба золотистую челку. Он был ужасно высоким, на голову выше Марики, и его покрытое дорожной пылью лицо казалось ей страшно взрослым.
Ты Кристофер? спросила Марика тихо.
Я Кристофер Тилзи, ответил мальчик резко, снова тряхнув головой. Он говорил со странным акцентом, как будто все звуки у него во рту становились острыми и злыми.
Марика нахмурилась.
Тилзи, повторила она задумчиво и повернулась к бабушке Кейзе. Это значит, что он лис, правильно, бабушка?
Кейза прищурилась. Дора и Лагит переглянулись.
Это ты сказала, тихо ответила бабушка.
Я не лис, резко возразил мальчик. Я Кристофер.
Ты Кристофер-Лис, невозмутимо ответила Марика. Тилзи, Тиласи. Это значит Лис.
Далеко в Лесу, между стволов вековых елей, мелькнул рыжий всполох. Волк, до того спавший между узловатых корней, приподнял голову и широко распахнул глаза, ясные, как морозное зимнее небо.
III. Кристофер
На поверку Кристофер оказался совсем не волшебным. Марика и сама не могла бы сказать, чего ожидала но спустя несколько дней, сидя на лавке и болтая ногами, Марика громко заявила:
Он противный.
Кейза, которая в этот момент стояла к ней спиной, замерла на мгновение ровно настолько, чтобы убрать с лица невольную улыбку, и обернулась:
Неужели?
Марика откусила лепешку и серьезно кивнула.
И что же в нем противного? продолжила Кейза, пристально глядя на внучку.
Фше, не переставая жевать, промычала Марика. Затем, дожевав, продолжила: У него противный голос. Ужасно резкий, как будто он ножом слова режет. И он говорит так, как будто залез на ель и вещает оттуда, а мы все копошимся внизу ты бы видела его лицо при этом!
Я видела, кивнула Кейза.
Ну вот. И потом, он чуть что принимается рассказывать про Кларет, город, в котором он жил как будто это центр мира! И смеялся надо мной, когда я сказала, что понятия не имею, где этот Кларет находится как будто это кому-нибудь важно! И при этом, бабушка, ты не поверишь но он ни разу в жизни не видел козу! Я сначала не поверила. Потом я подумала ведь его папа был очень богатый, может, у них была корова? Но Кристофер только фыркнул и заявил, что это дело крестьян держать скотину. Бабушка, а что, у них в городе совсем нет молока?
Не знаю, осторожно ответила Кейза. О тонкостях городской жизни она была осведомлена не сильно больше внучки а опыт научил ее помалкивать о том, чего не знаешь. В большинстве случаев это было лучшим способ прослыть умной. А Кейзу все считали очень умной.
Бабушка, зачем он к нам приехал? неожиданно спросила Марика, и улыбка тут же перестала щекотать Кейзу за щеками.
Он приехал к нам, потому что ему больше не к кому было поехать.
Но у него же есть дядя, который тоже живет в городе! Марика вскинула свои огромные ясные глаза на бабушку, и в них были непонимание и обида. Вот и жил бы у него Зачем он нам?
Кейза ответила не сразу. Насколько она поняла со слов Доры, дядя Кристофера был совсем не тем человеком, которому стоило присматривать за мальчиком одиннадцати осеней от роду и Кристоферу очень повезло, что его дядя считал точно так же.
Вот только сам Кристофер, очевидно, отнюдь не считал это везением.
«Бедные дети», подумала Кейза, а вслух сказала:
Марика, ты должна кое-что понять. Кристофер не просто мальчик. И даже не просто противный мальчик. Он мальчик, который совсем недавно потерял отца. Понимаешь? У него никогда не было мамы, как у тебя, и бабушек у него был только папа, и теперь этого папы больше нет. Кристофер привык жить в городе, но отныне ему придется жить не просто в деревне, а в глуши, в Туманном крае, буквально на краю света. Тебе непросто это сделать, я знаю, но попробуй представить себя на его месте, хотя бы на мгновение. У него есть все основания быть противным. И даже очень противным, если подумать.
Марика так и застыла с широко раскрытыми глазами. Ее маленькое личико долго было совершенно неподвижным. Затем она медленно сползла со скамейки, отложила недогрызенный кусок лепешки на стол и тихо спросила:
Бабушка, а у тебя еще осталась брассика?
Кейза слегка прищурилась.
А зачем тебе?
Надо, слегка поджала губы Марика.
А морковкой не обойтись?
Марика тряхнула головой. Кейза вздохнула, подошла к стене, на которой в беспорядке висели пучки разных трав вперемежку с прошлогодними опавшими листьями, и сняла маленький холщовый мешочек.
Всего пара листочков осталась, пробормотала Кейза, развязав шнурок и заглянув внутрь. Пускай потом мама вернет, договорились?
Марика кивнула. Кейза достала маленький сморщенный почерневший листочек и осторожно протянула его девочке, та сняла с шеи косынку и осторожно завернула в него брассику.
Спасибо.
Не скажешь все-таки, зачем она тебе понадобилась?
Марика снова помотала головой. Кейза слабо усмехнулась.
Ну хорошо. Тогда беги, пока солнце не село.
Марика кивнула и выскочила на улицу.
Не несись, сломя голову! крикнула Кейза вслед, но Марика, как обычно, была уже слишком далеко, чтобы услышать.
Она бежала через Лес, который дышал ей в лицо теплым вечерним воздухом, запахом разогретой на солнце сосны и душистого вереска. Марика не останавливалась ни на мгновение, и только один раз, выскочив на дорогу, ведущую к последним холмам, она помедлила и посмотрела вдаль, туда, где из-за бархатных склонов холмов вырастало желтое предзакатное небо.
«Когда-нибудь я обязательно попаду туда», подумала она, развернулась спиной к солнцу и понеслась по дороге вверх, навстречу темным елям, чья тяжелая хвоя в лучах солнца становилась будто бы еще гуще.
Марика не стала заходить в дом, а обогнула его и подошла к задам новой пристройки. Здесь все еще чувствовался запах свежеструганного дерева, землю покрывали щепки и мелкие стружки, порыжевшие и разбухшие после недавнего дождя. Как Марика и ожидала, Кристофер был тут он сидел на опрокинутом чурбаке, прислонившись спиной к стене и уставившись на темный Лес, который начинался почти у самого дома. С самого первого дня мальчик чуть ли не все время проводил здесь. Сказать по правде, отчасти поэтому Кристофер так раздражал Марику. Это было ее любимое место. Марика попыталась в первый вечер посидеть вместе с ним, но ничего не получилось. Это было место добровольного одиночества, раздумий и мечтаний. Оно совершенно не подразумевало компании. С тех пор, когда бы Марика не собиралась посидеть на чурбаке, она неизменно обнаруживала, что тот уже занят. Разумеется, она не могла простить Кристофера.