Некромант. Своя война
Вступление
Судьба над Килианом, молодым магом огня, жестоко посмеялась. Сначала она пообещала ему весь мир и все его радости. Он стал магом огня, довольно быстро преуспев на поприще магической науки. Его учителем был сам магистр Зенон, один из самым известных магов Китонского королевства и по праву занимавший почетное место в Конклаве магов. Магистр не раз прилюдно называл Килиана самым талантливым своим учеников и прочил ему скорое получение звания магистра.
Его жизнь играла всеми цветами радуги, преподнося ему все новые и новые сюрпризы. Он встретил девушку. Это был прекраснейший цветок, который распустился всем и всему назло в городе грехов и разврата. Изящная, как пугливая серна, она ответила Килиану взаимностью. Каждый день, когда он устало возвращался домой, она его встречала у порога их дома и улыбалась. От этой искренней и светлой улыбки у него тут же вырастали крылья за спиной. Усталость исчезала, словно ее и не было. Маг вновь был свеж и весел. Не переставая, Килиан шептал ей, что любит ее и не может без нее жить. Ему казалось, что счастливее его больше нет на белом свете.
Однако, в один день все изменилось, превратив его жизнь в прямо противоположное. В город пришла смерть, черная чума, не щадившая ни старых, ни малых, ни богатых, ни бедных. Проклятая старуха с косой, в виде которой ее часто изображали в древних хрониках, могла постучаться в любой дом, даже королевский дворец.
Она сгорела в считанные часы. Он метался, как проклятый, но ничего не мог поделать. Маги-целители, лишь разводили руками. Черная чума была проклятием древних времен, одним из наследием эпохи проклятых королей, которые создавали невиданных чудовищ и страшные болезни. Лечить и предупреждать ее так и не научились. Никто не знал, почему она появлялась и почему, в конце концов, исчезала.
Килиан был безутешен, мечтая о смерти. Он забросил учебу, работу, с головой зарывшись в старинные свитки и древние книги. Стены, пол и потолок его дома были исписаны магическими формулами и старыми заклятиями, которые, как ему казалось, могли повернуть время вспять. Безутешный в своем горе, Килина, в конце концов, обратился к проклятому искусствунекромантии.
Вскоре его осудили и приговорили к казни на древнем артефактеОке Драконта, который его забросил через время и пространство в невиданный мир. Здесь бушевала страшная война, которую развязал проклятый король этого мира. Для него, как и для старых королей Китона, не было ничего святого. Ради своей власти и мифической чистоты крови, он был готов уничтожить все живое, набросить стальную удавку на каждого.
Однако, тут в крови и боли, Килина вновь обрел любовь, встретив близкую себе душу. Осознавая мимолетность жизни, маг пообещал себе, что с ней ничего страшного не случиться. К сожалению, у него не получилось сдержать слово, но у него не получилось Его Анюту забрали немцы, а само Килина схватили прибывшие за ним китонские маги. Он пытался сражаться. Опустошая свой магический резерв, молодой маг залил вражескую колонну огнем. Взлетали в воздух грузовики с солдатами, плавился метал танков, заживо сгорали немецкие пехотинцы. Девушка уже почти была свободна, как появились посланцы его старого мирамагистр Зенон и королевские гвардейцы. Оказавшись перед лицом нового врага, Килиан применил свое последнее оружиезаклинание из арсенала некроманта. Он вбухал остатки магической энергии в заклятье поднятие мертвецов и свалился замертво
Глава 1
Лесная дорога, ведущая из села к ближайшему городу, выглядела настолько странно, что пробиравшаяся вдоль нее разведывательная группа партизан старалась разговаривать шепотом. Осторожно вышагивавшие коренастые мужики, одетые в потрепанные немецкие и советские шинели, вертели головами во все стороны, подозрительно всматриваясь в каждую кочку.
Вокруг них черными свечками в небо вздымались обожженные до состояния угля стволы деревьев. По иссини черной почве плыл удушливый дымок, для защиты от которого пришлось замотать лицо плотными кусками ткани. Правда, это мало помогало. То один, то другой партизан время от времени заходился скрипучим кашлем, после которого начинал отхаркиваться.
Под ногами хрустели тлеющие головешки, едва подернутые пеплом. Наступать приходилось осторожно, всякий раз выбирая куда поставить ногу.
Лексей, можа назад двинем? Не по себе мне что-то, ежась от неприятного ощущения, бормотал невысокий паренек с веснушчатым лицом. По пожарищу шагаем. Страшно, як на кладбище
Судя по до бела стиснутым на немецком карабине ладоням, ему было очень страшно. Он то и дела покусывал нижнюю губу. Вздрагивая, оглядывался назад, словно постоянно ожидая нападения.
Вот же, блазень, накаркал! в сердцах, вдруг, выдал шагавший первым, коренастый мужичок, в выцветшей до бела пилотке с красной звездочкой. Закрой свой рот! Трупак встретили, черт тебя дери.
Все трое замерли в десятке шагов от круто поворачивавшейся дороги, где застыла прокопченная немецкая танкетка. Ее пулеметный ствол бессильно поник. Из откинутого люка торчало наполовину высунутое сожжённое тело танкиста. Плоть рук была глубоко прожаренной, проглядывали светлые кости.
Мать твою, мать твою, - горячо зашептал командир разведывательной группы, натыкаясь взглядом на все новые и новые сожженные тела немецких солдат. Накаркал, сопляк, накаркал Черт! Чего встали, как столбы? Потом думать будем, что и как. Разбежались по кустам и оружие ищем. Коли документы какие остались, тоже ко мне тащите. Давай, давай! замахал он руками.
Двое тут же, сжав оружие в руках, разошлись в разные стороны. Сам командир пошел прямо к танку, за которым он рассмотрел остов легкового автомобиля. Там, по его мысли, мог ехать офицер с документами.
Не то Все не то, качал он головой, обходя очередное тело. Ничего не понимаю.
Еще через шаг на его глаза попались два сцепившихся друг с другом немецких трупа, смотревшихся крайне странно и страшно. Один из немцев с такой силой обхватил второго, что руками смял грудную клетку. Зубами же, словно дикий зверь, вцепился в горло своему товарищу.
Не понятно. С ума сошли. Жрать начали друг друга, с огромными глазами от удивления Алексей рассматривал другой немца, свернувшегося клубком и прижав к своему рту оторванную кисть. Звери, как есть звери Надо все в отряде рассказать. Пусть думают, что здесь случилось.
С каждым новым шагом, приближавшим его к штабному автомобилю, загадок становилось все больше и больше. Партизан натыкался на трупы солдат, буквально нашпигованных свинцом, с оторванными руками и ногами. Особенно его поразило одна картина. Пухлый немец, руками обхватил ствол дерева. К нему, словно к главному блюду стола, тянулись руки его трех товарищей, раздиравших человеческую плоть и кости. Тут Алексей уже не смог сдержать позывов к рвоте и, упав на четвереньки, стал блевать.
Что здесь было? Что? отдышавшись, снова и снова он задавал себе эти вопросы.
Вырисовывалась, крайне непонятная картина. Довольно крупная немецкая колонна попала в огненный мешок. Он насчитал четыре сгоревших грузовика, две танкетки, три танка с десяток мотоциклов, вокруг которых в самых разных позах валялось больше сотни немецких трупов. Было совершенно не понятно, кто и почему на них напал. Трупов нападавших не было. Оружие и стреляные гильзы принадлежали лишь немцам. Это казалось особенно странным, потому что противник очень активно отстреливался. Возле некоторых солдат Алексей находил просто горы стреляных гильз.
В кого же они стреляли? Вон этого просто нашпиговали пулями, носком сапога он пнул очередной труп с карабином в руке. Зачем палить в своих? Может это наши переоделись. Нет! Мы бы точно знали, что тут еще одна группа шастает. Кроме того, кто в здравом уме нападет на такой сильный отряд.
С этими мыслями Алексей пошел в сторону своих товарищей, который к одному из высоких дубов натаскали целую гору более или менее целого оружия. Здесь были три почти целых пулемета MG-34 с парой закопчённых патронных коробок на ствол, двадцать два карабина Маузер 98к, битком набитый гранатами-колотушками вещмешок. Мишка, самый молодой из группы, даже раздобыл где-то немецкие консервы, на которые они сразу же сделали стойку. В отряде давно уже было голодно. Все более или менее годное шло раненным и детям. Поэтому на консервы со сгоревшими этикетками партизаны смотрели голодными глазами.