Детектив поделился своими впечатлениями о «Барби».
Зачем же так жестко: «из нержавеющей стали». Лучше сказать «золотое». Тоже мертвый металл, но звучит-то как, улыбнулась Роул.
Да уж, поморщился Коллингейм, предчувствуя завтрашний день в компании «золотого» сердца. У него даже пальцы на ногах поджались, будто в них под ногти иголки воткнули. А кто из них главнее?
Китиарка пожала плечами:
По сути, это две стороны одной медали. Какая сторона у медали главнее?
Не знаю, я тут ни одной медали не вижу. С какой стороны ни посмотри одна большая немедаль, буркнул он.
Воистину, легких денег не бывает. Но ему нужны любые.
Еще какая медаль! возразила с улыбкой Роул. И за отвагу, и за боевые заслуги, и за трудовую доблесть Покрутишься там, сам поймешь.
А ты, в смысле, в этом хорошо разбираешься?
Есть немного.
Тут Тайни попыталась изобразить из себя скромную девочку. Получилось сексуально. Очень.
Пробовала себя в роли менеджера кампании в небольших региональных выборах. Так Она отмахнулась.
И как?
Не понравилось. Хлопотно.
А результат-то как был?
Результат был.
Теперь Тайни смотрела на него укоризненно. «Ты что, во мне сомневался?» спрашивал взгляд. Но всё равно это смотрелось это безумно сексуально.
По-другому и не могло.
В разговоре провисла пауза.
Алекс, тебе, наверное, нужно к завтрашнему дню готовиться? вдруг спросила Тайни. Я в безопасности.
Детектив скептически на нее взглянул.
Как только включится режим выхода из гипера, я тебе сразу сообщу, пообещала китиарка. Честно-честно.
Отключаться не хотелось. Но к завтрашнему действительно было бы неплохо подготовиться. И поесть нормально. Второй раз за день. И уже спать ложиться. Чтобы завтра прилететь вовремя и в хорошей форме. Всё же он «лицо кампании», чтобы ее
Тай, давай так: перед тем как ляжешь спать, отпишись. И как только проснешься тоже. Хорошо? У тебя там еда есть?
Есть. Хорошо, согласилась она. Ты мой ангел-хранитель. И в очередной раз меня спас.
Это у меня такая дурная привычка, прости, смущенно ответил детектив.
Я люблю тебя, Алекс.
Эти слова обрушились на детектива, как бочка ледяной воды. Неожиданно, и дыхание перехватило. На секунду детективу показалось, что Тайни с ним прощается.
Тай, я Я обязательно скажу тебе это, пообещал он. Лично. При встрече. Я буду очень ее ждать.
Он улыбнулся.
Ловлю на слове, улыбнулась в ответ Роул. До связи, детектив!
И отключилась.
Крохотная квартирка Коллингейма внезапно сжалась и опустела одновременно.
Глава 5
Детектив, оставаясь в прострации, медленно убирал вещи в шкаф. Ткань была отменная. Свободно тянулась и не мялась. Ее можно было хоть комком запихнуть в угол. Но рука не поднималась. И вообще он привык бережно относиться к одежде. Так она дольше носилась. Он бездумно надраил до блеска новые удобные туфли с укрепленным носком и пружинящей подошвой, как на штурмовых ботинках. В голове звучали слова Тайни. Я люблю тебя, Алекс. Конечно, он догадывался. Он надеялся. Но это было как наждаком по сердцу. Потому что она там. А он здесь.
Убедившись, что к дресс-коду он готов, Коллингейм отправился смывать стресс в санзону. Он простоял минут десять под острыми струями контрастного душа. Потом помылся, непривычно по-новому ощущая давно знакомые части тела. Потом обсушился, позволив себе понежиться в потоках теплого воздуха. Взглянул на себя в зеркальную панель. Стилист, конечно, тот еще извращенец. Но руки у него растут из правильного места. Волосы сами собой легли идеально. Детектив привычно взъерошил их рукой, накинул домашний комплект «майка-шорты» и запустил комм. Новый, который навороченный. Пусть начальство знает, что он отрабатывает деньги.
Прежде всего он набрал в поиске «сенатор Рональд Брукс». Стыдно сказать, про состояние дел своего нынешнего работодателя он знал только то, что случайно выудил утром в новостях. Непозволительно мало. Вот спросит какой-нибудь папарацци, замаскировавшийся под приличного человека: «А какова предвыборная программа действующего сенатора от Северо-западного округа?» А детектив и два слова промямлить не сможет. А ведь он «лицо кампании». Ай-ай-ай.
Выплывшие на запрос окна новостных каналов, однако, пестрели галозаписями и снимками самого Алекса. Сначала ему показалось, что у него что-то со зрением. Но нет. Ткнув в первую попавшуюся иконку, детектив узнал печальную историю борца с нирваной, освободителя порабощенных аборигенов Парадиза и просто любимца всех китиарок, которого по навету злопыхателей выгнали с работы. Но сенатор Брукс, который помнит заслуги детектива Коллингейма перед Отечеством и благодарен за раскрытие дела о смерти невесты, протянул (по неофициальным данным) руку помощи герою. Алекс потыкал в другие окна. Причины увольнения детектива разнились: от происков наркодилеров до зависти сослуживцев. Единственное, что их всех объединяло, это отсутствие упоминаний Дж. Дж. Уокера. Журналисты и блогеры тоже обладали чувством самосохранения. Дискуссионным оставался вопрос о том, что теперь сделают с детективом на улицах без жетона. Здесь фантазия новостетворцев просто зашкаливала. О некоторых видах расправ Алекс узнал впервые. Наверное, они были придуманы специально для него. Или ради хайпа. Когда еще выпадет случай безнаказанно попугать подписчиков самыми страшными ужасами Атован-Сити?
И когда успели разузнать? Чего доброго, ему завтра вольют за то, что в новостях обогнал сенатора по популярности. Но он-то точно не при чем. Детектив вообще ни с кем ни о чем не говорил. Кроме Тайни Роул. Но ей сейчас совершенно точно не до новостей Атована. Однако вопрос о том, что он делал в баре, где покупал комм, останется открытым. М-да. Не самое радужное начало карьеры.
Коллингейм без аппетита пережевал свой сбалансировано-синтезированный ужин и проверил второй комм. На нем был галоснимок Роул на медвежьей шкуре в обнимку с каким-то баулом. И ее тихие слова: «Сладких снов, детектив». На сердце стало чуть спокойнее. Он рухнул на кровать. Бурные эмоции, самые полярные: от отчаяния до ликования, от ужаса до счастья, выжали психику до капли. И Алекс почти сразу упал в сон без сновидений.
Проснулся он за несколько мгновений до сигнала будильника и успел его дезактивировать прежде, чем дребезжащий ретро-сигнал взрезал черноту квартиры. Сбегав по-быстрому в санзону, Коллингейм проверил комм. Тайни прислала ему галооткрытку. Диск спиральной галактики под углом к наблюдателю, потрясающе яркий в рваных облаках межзвездного вещества. Сквозь них пробиваются наиболее яркие звезды. А те, что помельче, лишь подсвечивают сгустки материи. И знакомый тихий голос: «Звезды прекрасны. Но ты лучше». Лиса-подлиза. Но настроение подскочило, и черт с ним, с этим сенатором, и его штабом, и войной
Алекс собирался легко и споро. И даже завтрак, для бодрости и энергии углеводный, проглотился с радостью. Последним в сборах значился рабочий комм. Коллингейм открыл его, чтобы проверить положение аэрокара. А обнаружил неоткрытое сообщение. Детектив, не задумываясь, активировал его.
«Если хочешь жить исчезни с Атована», говорилось в сообщение механическим голосом. После чего файл сообщения самоуничтожился. Просто пшик! и будто ничего не было.
Но ведь было.
Алекс не определился, как относиться к угрозе. В конце концов, как «обещать не значит жениться», так и «угрожать не значит убить». К тому же у него всё равно пока не было реальной возможности покинуть Атован. Тай права он был слишком горд и слишком ценил устойчивое положение на земле, чтобы срываться черте куда без перспектив на будущее. Пусть Тайни любит его, а он любит Тайни. Бог ведает, как принято у них, на Китиаре, а у него принято, что мужчина должен если не содержать свою семью, то, по крайней мере, привносить в нее не меньше, чем супруга. Наверное, это плохо. Но по-другому он не умел. Роул значила для него очень много. Но даже ради нее он не смог бы пожертвовать самоуважением.
По поводу первого пункта покидать ли Атован, Коллингейм определился. Осталось решить, говорить ли о сообщении новому работодателю. Взвесив «за» и «против», детектив принял решение промолчать. Зачем лишний раз акцентировать внимание на том, какой он неудобный работник? Тут еще неизвестно, каким боком вылезут вчерашние новости. А если Служба безопасности это сообщение засекла, то тут говори не говори, проблем не избежать.