Глядя на мамино лицо, все еще худое после болезни, едва различимое в приглушенном свете ночного светильника, я различил на нем выражение настоящего страха. Это выражение стало для меня открытиемникогда раньше я не видел маму напуганной.
Сейчас-то я понимаю, что была свидетелем психического заболевания. Но тогда я считала ее ведьмой. Я боялась ее, Дима, как не боялась ни одного человека за всю свою жизнь. И даже до сих пор еще боюсь.
Но ведь она умерла, да?
Да. Ее нет, кивнула мама. Но сколько мы от нее натерпелись! Когда мы основали школу, а особенно после того как рядом несколько переселенок соорудили греко-католическую часовенкуадепты «матери Марии» объявили нам настоящую войну. Она никому не желала уступать в безжалостной битве за человеческие души. И борьба велась вовсе не духовнаядоходило до избиений и поджогов, не говоря уже об анафемах и родовых проклятьях. Бойцам полковника Симоненко много раз приходилось разборонять противоборствующие стороны, чтобы не дошло до смертоубийства. Если бы не Маргарита Петровна, для которой это противостояние стало делом принципа, просветительские начинания никогда бы не получилось довести до завершения.
Задумавшись на некоторое время, будто решая, как будет лучше окончить эту историю, мама через какое-то время продолжила:
Даже не знаю, чем бы все кончилось, если бы свои коррективы не внесла судьба. Безумная предводительница сектантов слегла от «мексиканки». Ее проводили бурной литургией и всенощными бдениями. Ее похоронили в огромном кургане за холмами на юге, где вместе с ней зарылись живьем несколько самых ярых последовательниц. Володя, помнится, всё порывался откопать их, уверял, что те наверняка передумали, но сектанты готовы были защищать курган с боем, чтобы не позволить помешать «спасению» своих сестер.
Это все просто ужасно, я тряхнул головой, прогоняя из него дурные видения о задыхающихся под землей сумасшедших тетках. И через столько лет ее секта до сих пор существует? Люди даже сейчас не поняли, какое это было сумасшествие?
Свою покойную настоятельницу они возвели в ранг святых. Сказали, что она оставила после себя «письмена с наставлениями и пророчествами», и среди них якобы было сказано, что она воскреснет через тридцать три года. Я боялась, что тень этой одержимой долго еще останется висеть над нами. Но, на удивление, после ее смерти истерия резко спалабудто рассеялись какие-то чары. Хотя у нее и нашлись подражатели, без вдохновленных проповедей основательницы ряды паствы постепенно начали редеть. Несколько десятков ортодоксальных сектантов решили покинуть поселок и основали свою общину за холмами, недалеко от гробницы своей «святой». Одни говорят, они там живут до сих пор, другиечто их вырезали бандиты. Давно уже ничего о них не слыхатьи слава Богу. Оставшиеся со временем присмирели и их сборище уменьшилось до небольшого кружка, ведущего свои собрания в подвале у Зинаиды Карловны. Люди судачат разное о том, какие обряды они там исполняют и кому поклоняются, но все это уже не важно. Без нее они не опасны. А она, я надеюсь, никогда не вернется.
Конечно, не вернется. Она же умерла!
Мама как-то не очень уверенно кивнула и больше не стала продолжать эту тему.
И зачем только люди творят такие безумные вещи? Неужели нельзя просто жить в свое удовольствие и не мешать жить другим? с недоумением спросил я.
Я живу на свете побольше лет, чем ты, сынок, но ответа на этот вопрос так и не узнала, мама ласково привлекла меня к себе и поцеловала в лоб. В тяжелые времена люди творят невесть что. Надеюсь, тебе не придется застать таких времен, и твоим детям тоже.
Да уж точно! искренне согласился я.
Ну все. Иди умывайся и ложись спать, а не то проспишь завтра свой поход. И не думай, что я стану тебя будить! Не встанешь вовремяостанешься дома.
Ладно, мам. Спокойной тебе ночи!
Спокойной ночи, сыночек.
Мама вдруг привлекла меня к себе и обняла, что она делала не так уж часто. Она все-таки сильно изменилась после болезни. Если раньше она была неизменно уверенна в себе, полна планов на завтрашний день, то теперь стала робкой, беспокойной, напряженнойбудто каждый миг опасалась, что на нее неизвестно откуда обрушится новый удар судьбы. Мне было искренне ее жаль, и я очень хотел, чтобы мама стала прежнейно такой я любил ее ничуть не меньше.
Интересно, я вообще говорил ей об этом хоть раз?
Люблю тебя, мам, прижимаясь щекой к маминой щеке, прошептал я.
И я тебя тоже, она ласково погладила меня по голове.
Я был уверен, что сон той ночью не пойдетно ошибся. Водоворот мыслей, захвативший меня едва голова коснулась подушкой, быстро захватил меня и перенес в мир грез. Я и сам не заметил, как последняя осознанная моя мысль стала первой частью бесконечного ряда снов, ни одного из которых, впрочем, я следующим утром не помнил.
Глава 5
Седьмые классы. Седьмые классы! раскатывался по улице голос географичкирезкий, как свисток. А-ну живенько построились в два ряда! В два ряда, я сказала, вы что, не слышали?! Или кто-то хочет отправиться домой?!
Восьмые классы!!! чуть дальше звучал раскатистый бас физрука.
Долгожданный миг настал. Этим вечером у западных ворот Генераторного можно было встретить необычное зрелище. Шесть десятков школьников, беспокойно переминающихся с ноги на ногу и оживленно галдящих, напоминали кочаны капустытак плотно заботливые мамаши укутали их в куртки с капюшонами, шапки и шарфы. Напротив собралась немалая толпа особо чувствительных родителей и просто зевак. Оттуда кто-то периодически махал рукой, посылал воздушный поцелуй или даже подбегал к своему чаду положить еще что-нибудь в рюкзачок или шепнуть на ушко. К счастью, мои родители вняли моей просьбе и не стали позорить меня такими проводами. Не хотел бы я оказаться, например, на месте Степы Медведенко, которому его пухлая мамаша, кажется, уже в шестьдесят пятый раз поправляла воротник, глядя на своего совершенно несчастного сыночка с умильной улыбкой.
К счастью, моя мама в силу своей профессии детского психиатра имела достаточно такта, чтобы воздержаться от бурного выражения нежных чувств в присутствии толпы насмешливых одноклассников. На этот раз она и вовсе ограничилась тем, что провела меня на пороге квартиры.
Дел у родителей было невпроворот. Из Олтеницы как раз приехала какая-то большая делегация и папа носился со встречи на встречу. На ужин к нам были приглашены гости, так что мама с самого утра хлопотала на кухне. Да еще и дома у нас гостевал папин крестник Миро, приехавший в составе этой делегации и сместивший меня со своей удобной кровати на матрас под печкой.
Че, дрейфишь, грека? меня похлопала по плечу рука Джерома, стоящего, по своему обыкновению, в заднем ряду, у меня за спиной, с видом бывалого знатока пустошей.
Ну конечно, хмыкнул я с усмешкой, забавляясь его напускной удали. Я только потому не намочил еще штанишки, что ведет нас великий Джеронимо, следопыт и разведчик.
Не бойся, малыш, нам тут сто метров пройтись, даже развлечься не успеем. Меня вон уже скука начинает мучить.
Еще бы. Это не так увлекательно, как таскаться по радиоактивным пустошам с шестистволкой наперевес и мочить толпы мутантов, подыграл я. Даже экзоскелетов нормальных не выдали!
Ну почему? хихикнул стоящий рядом Карол Дэнуцеску. Ты забыл о наших костюмчиках.
Модель «Морковка», подхватил еще один шутник.
«Морковка-3000. Профэшнл». Так звучит круче! донеслось откуда-то с левого фланга, и ребята зашлись хохотом.
На каждом школьнике поверх одежды был застегнут ярко-оранжевый жилет с номером и вшитым маячкоммера предосторожности на случай, если кто-то потеряется. Шансов на это, впрочем, было немного. Ведь кроме двух педагогов с нами будет еще и целый отряд милиционеров и никому из нас даже шагу в сторону ступить не дадут. Честно говоря, я не чувствовал себя в большей безопасности даже находясь дома под теплым одеялом и с грелкой в ногах. Но Джерри, конечно, не разделял такого мнения.
Как же. Классная вещь, с величайшей серьезностью протянул Джером, хмыкнув, как бы удивляясь нашей беспечности. Классная вещь для стрелка, который задумает на нас поохотиться. Учителяпросто гении. По таким ярким оранжевым целям никакой слепой осел не промахнется