* * *
Путь через Андредский лес оказался куда тяжелее, чем казалось Гите. Нет, она прекрасно понимала, что после иттриевых кандалов да с незажившей раной в боку быстро ехать не сможет, но вышло ещё хуже.
Спасало только то, что вдоль всего тракта располагались постоялые дворыТостиг позаботился о том, чтобы путешественники могли передвигаться по Хельвегу без проблем. Цепь эта разорвалась лишь в одном месте, где Гита наткнулась на сгоревшие руины.
Занятно, сказала она, останавливая коня. После целого дня пути рана уже откровенно горела, и Гита надеялась на тёплую постель, но, видимо, зря. Пожар полностью уничтожил здание, лишь чудом не перекинувшись на ближайшие деревья.
О причинах сомневаться не приходилосьу ворот лежал иссечённый труп лакета. Должно быть, во время нападения кто-то обходил двор с факелом, и от удара ящеролюда тот отлетел к дому. А тушить пожар вскоре стало некому. И лакертыне те ли самые, что напали на лагерь Проклятых? Сколько их выжило, десятка три? Четыре? И наверняка после этого они пошли искать новую кровь. Вот и нашли.
Ночевать в развалинах Гита не собиралась, но, на её счастье, совсем рядом обнаружился путевой каменьон отмечал развилку, указывая, что в конце уходящей в лес дороги лежит хутор. И оставалась надежда, что туда лакерты не добралисьили получили отпор.
Гита направила коня туда, и через час наткнулась на деревянную ограду.
Её долго не хотели впускать. Хозяин хутора имел все основания опасаться: одинокая женщина, верхом, почти ночьюпредполагать можно было что угодно. Лишь когда Гита сдалась и, наконец, сказала, что онанорна, хозяин открыл ворота. Его сомнения растаяли как летний снег, и вскоре колдунья поняла, почему.
Простудился давеча, вот и думаем, помрёт али нет, рассказывал он, ведя Гиту в дом. Совсем плох, и жаром пышет, как печка. Ездил в Андред, в бурю попал, и вот теперь лежит.
Лечение в обмен на ночлег. Неплохо, Гита вздохнула. А что, если это не простуда? Она могла купировать жар и поддержать магией больного, чтобы тот смог пересилить болезнь, но никогда не считала себя целителем. Конечно, можно было просто сбить симптомы и позволить парню прожить на пару дней больше, но Гите не хотелось лгать. Даже в обмен на возможность не ночевать в морозном лесу, рискуя остаться в нём навсегда.
Но когда хозяин открыл дверь в тёмную каморку и она увидела больного, стало ясно: здесь ещё можно побороться. Например, потому, что львиную долю его страданий обеспечили домочадцы, и по крайней мере от неё Гита могла избавиться.
Идиоты! прошипела она, сдёргивая одеяла. Юношаему, кажется, было лет шестнадцать, не большескользнул по ней взглядом и тяжело задышал. Норна положила руку ему на лобгорячо. Но если он до сих пор жив, то ещё не всё потеряно.
Но ведь начал было хозяин.
Никаких одеял. Тепло в комнате, много воды, и никаких одеял! обернувшись к нему, Гита сверкнула глазами. У вас есть лекарственные травы?
Травы нашлись, но благодаря не хозяину, а его женета принесла всё, что хуторяне заваривали и пили холодными вечерами. Гита немедленно выбрала шиповник и цветки бузины, отодвинув всё остальное: в народе считалось, что жар может сбить чуть ли не любой полевой цветок, но ведьма хорошо знала, что это не так. Да и этот сбор тоже не очень-то помогал без обработки магиейименно ею она и собиралась заняться.
Затребовав ступку и пестик, Гита истолкла всё в порошок, который немедленно бросила в котелок с кипятком. Теперь требовалось преобразовать сырьё, дав ему нужные свойства. Для этого существовало заклинание-песня, и память не подвелаГита прекрасно помнила все куплеты на древнем полузабытом языке. Часть слов она знала, частьнет, общий смысл текста ускользал от понимания, но несомненным было одно: это работало.
Помешивая варево, она запеламедленно, тягуче, стараясь не сбиваться с ритма. Руки привычно отозвались теплом, странным, колдовстким теплом, совершенно не похожим на жар от котелка. Когда-нибудь, наверное, она раскроет и эту тайну. Выяснит, как работают слова, звучавшие в Хельвеге тысячи лет назад, и отбросит их, оставив лишь чистую магию. Незачем повторять то, чего не понимаешь, если можно пойти другим путём.
Но сейчас она этого пути не знала, и приходилось идти знакомой проторенной тропинкой: петь над котелком, из которого исходило подрагивающее в такт словам сияние. Наверное, со стороны это смотрелось глупо, во всяком случае, Гита считала именно так. Но хозяева хутора смотрели на неё с благоговением, а мечущемуся в лихорадке юноше и вовсе был безразличен весь мир.
Последнее слово утонуло в глубинах котелка, и сияние пошло на убыль. Гита со стоном выпрямиласьпесня забрала у неё слишком много сил. Раньше она бы даже не обратила внимание на это, но сейчас была слишком слаба.
Налить в кружку на палец и дать ему выпить, с трудом выговорила она, вставая на ноги. Когда жар спадёт, дать простой воды. Тёплой. Много. Одеялами не укрывать, зелье не давать, если нет жара. Если сделаете всё как я сказала, может, он и выживет.
Хозяева молчали, съежившись, будто стояли перед ворчащим медведем.
А теперь я буду благодарна, если вы постелите мне где-нибудь не выдержала Гита, и это наконец расшевелило их. Хозяйка засуетилась, доставая бельё, хозяин протянул руку к котелку, но тут же отдёрнул её и, рассыпаясь в извинениях, отдал Гите кружку. Норна выругалась.
Когда я уеду, вам всё равно придётся делать это самим, проворчала она, набирая нужную дозу и подходя к юноше. Тот уже немного пришёл в себявидимо, сказались сброшенные одеялаи без колебаний выпил всё до дна. Хороший мальчик. А теперь спи.
Это вылечит его? осторожно спросил хозяин.
Это уймёт жар и даст ему сил, чтобы бороться с болезнью. Если вы не будете ей помогать, шансы у него хорошие.
Мы бы никогда
Да, да, я знаю. Всё как обычно. Лучше сделайте выводы из своих ошибок, а не повторяйте их. Теперь, если позволите
Ей постелили в маленькой уютной комнатке, в которой что-то было не таки не сразу Гита поняла, что. Слишком пыльно, слишком затхло, будто сюда не входили очень давно. И на кровати очень давно никто не спал. Не сразу норна увидела то, что должно было сразу броситься в глаза: старые, потрескавшиеся от времени детские игрушки на чурбаке у окна. Грубо вырезанные куклы и волчок, полусгнивший за прошедшие годы.
Пускай так, прошептала Гита, закрывая дверь. Очень хотелось рухнуть на кровать и тут же уснуть, но она всё же заставила себя подпереть дверь табуретомникакой задвижки на ней не былои приклеить к тёмным доскам крохотное заклинание, которое должно взорваться диким визгом, если кто-то попробует войти внутрь. Это несложное колдовство забрало последние силы, и, закончив, Гита без сил опустилась на подушку.
Бок продолжал горетьжаль, что рядом нет Магнуса. Завтра надо будет посмотреть, что там с раной. Завтра
Она уснула.
* * *
Рона упорно продолжала тренироваться.
Только сейчас она заметила прогресспросто вдруг осознав, что в действительности видит гобелен на стене и вышитый на нём герб, а не просто мутное пятно. Это длилось десяток ударов сердца, не больше, но она всё же видела.
Она будто вошла в поток. Связь с обсидианом осталась, но теперь она горела где-то на границе сознания, Рона же могла обратить мысли на что-то другое, что и сделала, увидев гобелен. Но как только она осознала случившееся, связь прервалась, и всё вновь потеряло чёткость.
Работаешь? услышала она голос Альмы.
Да, тихо ответила девушка.
У Магнуса есть кое-что для тебя.
Поток силы будто сам собой коснулся жезла, и Рона снова увиделадва пятна, вдруг проявившие черты людей. Магнус и Альма, стоявшие у дверей её комнаты. В руках у некромантанебольшой мешочек. Наверное, это и есть то самое «кое-что».
Дождя и теней, наставник, вырвалось у неё. Джумарское приветствие, как сказала Альма. Поймёт ли некромант её правильно?
Дождя и теней, ученица, он улыбнулся. Как твои успехи?
Уже лучше, но пока ещё плохо, честно ответила Рона. Приходится концентрироваться, чтобы чётко видеть, и я быстро теряюсь.
Жезл не очень удобен для этого. Ты сжимаешь его в руках, тебе приходится поднимать его, чтобы видеть под нужным углом, и это отвлекает, сказала Альма. Магнус считает, что это можно исправить.