А больше мне и некуда, у Полечки в двух комнатах ютятся они с мамой, бабушка и старшая сестра с ребенком.
Женское царство - как подруга обычно называет свою квартиру.
Кошусь на двух девочек у памятника, они рисуют мелом цветы, рядом клеточки - классики.
Ботинком вожу камешек по асфальту, прокручиваю в голове услышанный разговор.
Во мне ведь нет ничего особенного, неужели дело лишь в том, что у меня ещё не было мужчины?
И не может быть, чтобы у всех были, а у меня нет.
Как они там сказали, не считая школьниц?
Вспоминаю подруг.
Да, у них уже все было.
И соседские девчонки тоже постоянно ходят на свидания. И не раз мне говорили, что я заносчивая, что останусь старой девой, если буду и дальше воротить нос.
Но боже мой. Мне восемнадцать, а не пятьдесят.
Вот только если бы я хоть разочек с каким-нибудь парнем прокатилась на свидание на трах-гору - я бы сейчас не сидела здесь и не тряслась, как заяц.
- Гуляешь, Маша? - звучит сбоку вкрадчивый вопрос.
Вздрагиваю, поднимаю глаза.
На лавку плюхается Ярослав. Он в той же шляпе, надвинутой на лоб, что и вечером. В одной рубашке с шелковым шейным платком, в темных брюках.
Он протягивает мне вафельный стаканчик с мороженкой.
Неуверенно забираю угощение. Откашливаюсь.
- Замёрз? - всматриваюсь в его лицо, на него падает тень шляпы. - Я вчера хотела отдать пальто. Ты шел за мной.
Ежусь. Он ночью так напугал меня.
Но сейчас день, вокруг люди, и мне не страшно.
- Нет, не замёрз, - он откидывается на спинку. - Кровь у меня горячая.
Машинально откусываю мороженку.
Не нравится мне тема про кровь. Да и раньше не то, чтобы обожала о ней разговаривать.
- За пальто не волнуйся, - продолжает Яр. Видел, ты его выбросила. По нему потом собака потопталась. Ну, та. Брехунья мелкая. С которой твой сосед ночью гулял. Потом машина проехала ещё по нему.
Вспыхиваю.
Кошусь на мужчину.
Он слегка улыбается.
Словно специально рассказывает про все беды, которые выпали на долю его пальто. Чтобы мне стыдно стало.
Но ведь я не виновата, он сам шел за мной, как маньяк, молча.
- Где кот? - кусаю вафлю, жую.
- Кот дома спит, - он вдруг наклоняется. Пальцем касается моей губы.
Сижу перед ним, замерев. На миг встречаю его взгляд из-под шляпы - внимательный, глубокий, самоуверенный.
И почему-то...завораживающе-желтый.
Он быстро отстраняется. Показывает мне палец с белым разводом мороженого.
- Ты вымазалась, - лизнув подушечку, он с довольным видом принимает прежнюю позу - сидит, откинувшись на спинку, широко рассставив ноги в строгих брюках. - Всегда так неаккуратно кушаешь, Маша?
Сглатываю. Ставлю стаканчик на лавку.
Я схожу с ума, точно, но кошусь на Ярослава - и в памяти всплывает тот ягуар. Который смешно лежал на бревне, раскинув лапы.
И слушал Савву.
Я так свихнусь скоро. Мне нужно с ним поговорить. Может, я не так поняла. Конечно, не так, я стояла далеко.
Всему можно найти логическое объяснение.
- Мне пора домой, - резко встаю со скамейки. - Спасибо за угощение.
- Я провожу, - он поднимается следом. Невозмутимо поправляет шляпу. И первым шагает в сторону перехода. - Ты идёшь, Маша?
Глава 14
Подходим к моему дому, оба молчим.
Смотрю на него искоса - мешает его дурацкая шляпа, зачем она, хочется узнать цвет его волос, кажется, они темно-русые.
- Пришли, - показываю на свой подъезд, поднимаюсь на крыльцо. Рассчитываю обернуться и помахать рукой, и скрыться за дверью.
Но когда достаю ключ от домофона и оглядываюсь - замечаю рядом Ярослава.
- Я домой, - напоминаю, сжимаю ключ.
- Я знаю, - он кивает, берется за ручку двери. - Открывай.
На секунду задумываюсь, на улице светло, а в подъезде-то темень.
А на моем первом этаже ещё и закуток в подвал.
И если Ярослав зайдет со мной...
Веду плечами, крепче сжимаю брелок.
- В чем дело, Маша? - голос у него мягкий, усыпляет мою бдительность. - Провожу до квартиры.
- Не надо, - качаю головой. - Я пришла. До свидания.
- Лучше до встречи, - губы его трогает улыбка.
Губы узкие. Как у ягуара. Опять я сравниваю его со зверем.
Точно с ума сошла.
- Привет, - звучит за спиной.
Между нами протискивается соседка. Давит ключом на домофон. И дверь, пикает, открываясь. Она скрывается в темноте подъезда, на крыльце остаётся шлейф ее сладких духов.
- Пойдём, - Яр придерживает дверь.
Заторможенно шагаю внутрь.
Он за мной.
И за нами с тихим хлопком закрывается дверь, отрезая свет дня.
Вверху по ступенькам стучат каблуки.
Иду на этот звук, но меня резко хватают за руку. Пискнув, влетаю в твердую мужскую грудь. Ощущаю его ладони на лице, он сжимает, притягивая меня ближе, вплотную.
- Ты...- мой вопрос тонет в его поцелуе. Темном и жарком, и сладком, во рту вкус пломбира, до сих пор прохладный язык.
Он с жадностью сплетается со мной. Впивается в меня, под его напором упираюсь спиной в стену. В эту черноту проваливаюсь, невольно обнимаю его за шею и отвечаю, не понимаю, что со мной, во мраке как в гипнозе, мурашки скачут по коже под его руками.
Хочу ещё, сильнее, больше, хочу даже согласится поехать на трах-гору, не в подъезде ведь это делать, нужно друг от друга оторваться, обязательно, потом купить мартини, чтобы не нервничать, а сначала взять из дома плед, чтобы кутаться в него, когда сижу на капоте машины, мелкими глоточками пробую мартини и смотрю на раскинутый под ногами город.
Срочно нужно мартини.
Его руки ныряют под куртку.
Задирают футболку, под которой нет белья. И сжимают грудь.
Стону ему в рот, меня не трогали мужчины до него, до Саввы.
Он мнет грудь, умело и жадно, прихватывает пальцами соски, и я выгибаюсь, ему навстречу, целуюсь агрессивнее, словно от этого зависит наша жизнь.
Ноги подкашиваются, поднимаюсь над землёй, в этой невесомости слышу его рычание, отрывистое, он словно ворчит, завораживает меня, подманивает.
- Какая сладкая девочка, - выдыхает мне в губы.
И рывком разворачивает меня, грудью впечатываюсь в стену.
- Стой так, - хрипло требует он, когда я дергаюсь.
Запускает руку под свободную резинку спортивных брюк. Лезет под трусики. Пальцами накрывает мокрую промежность.
Он трогает влажные складки, ласково, поглаживает меня, всхлипываю откликаясь, не соображаю ничего, хочу его пальцы и ещё поцелуев, растекаюсь по стене.
В мое помутнение врывается громкий щелчок замка, скрип железной двери.
На площадку падает свет из коридора.
Жмурюсь, пытаюсь проморгаться.
Это моя квартира. Открыта.
А на пороге стоит Савва.
Глава 15
Меня это быстро приводит в чувство - его недовольный вид. Ему в спину бьёт свет, и он словно ещё выше ростом как-то резко стал.
Торопливо поправляю спортивные брюки и отскакиваю от Ярослава.
Ладонью накрываю опухшие губы, их пощипывает, напоминая, как он меня целовал, долго и почти больно.
Мужчины молчат.
Прошмыгнув мимо Ярослава, бегу в квартиру. Протискиваюсь мимо Саввы.
Он в том же тяжёлом молчании закрывает за мной дверь.
Похож на раздражённого отца, что застукал непутевую-дочку с настырным студентом, и сейчас достанет ремень, и...
- Мэри, где тебя черти носят, - в коридор выглядывает Тамара.
Сбрасываю обувь и выдыхаю, почему-то так рада ее видеть, как на спасительный маяк на нее смотрю.
- С самого утра уже сбежала, - она встряхивает мокрые руки. - К подружкам опять, да? А сегодня, между прочим, воскресенье. Я одна должна работать?
- По воскресеньям не работают, - бурчу под нос. Так говорит соседская бабушка. Снимаю курточку, вешаю на крючок. Спиной чувствую взгляд Саввы и пытаюсь улизнуть в комнату.
- Обед не приготовила, белье в стиралку не закинула, - продолжает ворчать Тамара. - С бельем я, допустим, разобралась, - она картинно вытирает руки о заткнутое за пояс шелкового халата полотенце. - А обед иди готовь.
- Иду. Пять секунд. Переоденусь, - скрываюсь в своей комнате. Спиной прижимаюсь к двери, с трудом выравниваю дыхание.
Держите меня.
Какая она злая.
С Саввой поругались, точно.
Но знала бы она.
Что он за человек.
Прижимаюсь ухом к двери и прислушиваюсь.
В квартире тихо. Только с кухни доносится звук работающей стиральной машинки.
Трогаю губы.
Чем я только что занималась?
Целовалась в подъезде.
С полузнакомым мужчиной.
У которого глаза жёлтые, как у зверей.
Растираю лицо.
Так, нужно срочно приходить в себя.
Вытряхиваю из шкафа домашнюю футболку, пижамные штаны.
Переодеваюсь, собираю волосы в хвост.
У дверей торможу, не решаюсь открыть.
В моем доме живёт неизвестно кто. Морок с меня слетел, и теперь, помимо его идеальной внешности я вижу и другое.
Он непонятно откуда приехал. На дорогой машине и с полными карманами денег. О себе ничего не рассказывает.
А по утрам курит в лесу. И болтает с ягуаром. О затмениях и крови невинных девушек.
Ягуара он, наверное, привез с собой.
Но а остальные ответы где?
И что мне теперь делать.
Присаживаюсь на кровать. Ноги дрожат, не могу.
Если я все объясню Тамаре - она мне поверит? А подруги?
А ещё и ночью мы с ним. В моей кровати.
Это что же получается? Я целовалась с двумя мужчинами, подряд?
Щеки горят.
Там ведь не только в губы было. Савва целовал между ног. И мне очень понравилось. Я надеялась на продолжение...
Об этой ошибке Тамаре говорить нельзя. Она меня...
Выгонит, сразу же.
Вздыхаю.
Очень неловко. Я лучше больше к нему не подойду. Вообще. К этому ловеласу. А на счёт леса спрошу как-нибудь намеком. При Тамаре.
Наедине с ним больше ни за что не останусь.
Хорошо придумала.
- Мэри! - кричит Тамара. - Обед!
Встаю, встряхиваю хвостом.
Ладно. Сначала приготовлю поесть. А потом решу, как мне быть. С этим опасным мужчиной.
Он ведь не маньяк?
Ох.
- Мэри!
- Иду! - открываю дверь.
Глава 16
Выхожу в коридор, иду мимо комнаты Тамары.
- Я вчера прождала тебя до ночи, - долетает ее голос в приоткрытую дверь. - И с утра тебя не застала тоже. Уж думала не вернёшься. Объяснишь, может?
Навостряю уши.
- Что объяснять? - его спокойный уверенный голос. - Вчера ты отдыхала с подругами. Я не стал мешать.
- Ты не мешал.
- Тамара, в чем проблема?
Натуральная семейная сцена. Где муж-изменщик.
Он бы давно мог уйти, он бы сразу мог поселиться в гостинице...
Не удержавшись, заглядываю в шёлку.
Она стоит рядом с ним, руки положила ему на плечи. Заглядывает ему в глаза.
Качаю головой.
Нельзя ведь так навязываться. Бабушка-соседка не раз говорила, что мудрость женщины в том, чтобы лишних вопросов не задавать.
Своим поведением заставить мужчину забеспокоиться. И самому все рассказать.
Где был, с кем пил.
Хихикнув в ладошку, тороплюсь на кухню.
По Савве и не скажешь, что он пьет, конечно. А если даже - то наверняка крепкий элитный алкоголь. Из грубого мужского бокала, как в фильмах, и со льдом.
Повязываю розовый Тамарин фартук на пояс. Роюсь в холодильнике, достаю продукты.
По воскресеньям всегда варю борщ.
Машинка мерно гудит, отжимает белье, завершает цикл.
Тянусь к старенькому магнитофону на холодильнике и включаю радио. Мою овощи.
Кухня у нас уютная, с новой техникой, и даже после ремонта магнитофон не выкинули, я упросила оставить.
Хотя, он портит весь вид, мы будто в прошлом веке живём - бурчала Тамара.
Ничего. На кухне пропадаю лишь я, так что Тамара переживет.
Чищу овощи, режу. Вздрагиваю и сжимаю нож, когда за спиной звучит вкрадчивый вопрос:
- Вошла во вкус, Маша? Ночью я, утром уже другой мужчина. А если бы я дверь открыл на две минуты позже? Застукал бы. Как ты отдаёшься ему в подъезде. Прямо у стены.
Он резко вжимает меня животом в стол, наваливается своим телом.
- Не подходи, - пискнув, поворачиваю голову. Между нашими лицами ставлю нож, с которого бежит темный сок.
Свекла.
Он смотрит на лезвие.
Я дрожу.
Кажется, что это не свекла вовсе.
Из глубины квартиры долетает голос Тамары. Она просит переключить волну, ей, как обычно, не нравится моя музыка.
Устаревшие попсовые песенки - она их не любит.
Мы стоим вплотную, тяжело дышим. Он вжимается в меня бедрами, и я ощущаю эрекцию. Вспоминаю, как несколько часов назад неумело облизывала его член, и сама становлюсь похожа на свеклу, кажется, даже мое отражение в его расширенных зрачках - багровое, смущённое, я в ауре стыда.
- Убери нож, Маша, - говорит он хрипло. - И на будущее. Если не сможешь оружием воспользоваться - на человека его не наставляй.
Одним неуловимым движением он выкручивает мою руку. Взвизгнув, роняю нож.