А есть сомнения?
Да. С ним долго носилась пропавшая госпожа Райтвсё время его перевешивала с места на место, теперь они думают, что это было неспроста. И хотят определённостивсё же Тициан, не баран чихнул. А ты, Варфоломей глянул на Лодовико, знаешь, у кого добыть информацию о пропавших сотрудниках?
Хорош бы я был, если бы не знал, ответил тот. Завтра займусь. Для этого туда даже ехать не нужно, созвонюсь и переговорю.
Я правильно понимаю, что мы начинаем официально работать с официальным запросом? уточнил Себастьен.
Да, господин Лотти подготовил и прислал соответствующее письмо. В пятницу вечером. Но мне хотелось дождаться результатов от наших, как вы сказали, Элоиза? Агентов? От победителей ворон, в общем, Элоиза видела, что за сварливостью Варфоломея скрывается удовольствие от поступка Гвидо.
Это директор? уточнил Себастьен. Нас когда-то знакомили, но это было довольно давно.
Да, директор. Я думал, его удар хватит, когда рассказывал ему про подделанную Розальбу Каррьеру. Но он ничего, пока держится. И хочет знать правду об остальном своём хозяйстве.
Если мы её узнаемто расскажем ему непременно. Вы ведь все уже в курсе, что мы с Шарлем завтра утром уезжаем до пятницы? И если Лодовико занимается виллой Донати, то на Гаэтано дом, Себастьен потянулся и встал. Элоиза, я приглашаю вас провести остаток вечера без этих достойных людей. Вы согласны?
Пожалуй, да, улыбнулась она.
Пятницу и субботу он провел у родственников, им осталось только воскресенье. И то самый кончик. И вообще он уедет до пятницы. Надо брать.
07. Обручённая с морем
Во вторник вечером Элоиза вернулась с тренировки. Лодовико поймал её на выходе из клуба с информациейотец Варфоломей собирается рассказывать о чём-то монументальном по текущему делу, будет интересно, сбор у реставраторов. Значит, занести к себе лишнее и к реставраторам.
В гараже она увидела дивное: Гвидо Форте, только что явившийся откуда-то, снимал с себя не только сверкающий шлем, но и сверкающий рюкзак. Или не рюкзак? В общем, предмет ярко-красного цвета был изготовлен не то из металла, не то из пластика, имел лямки, но надет был спереди. Также на передней панели имелось решётчатое окошечко. Гвидо поместил предмет на сиденье мотоцикла, открыл крышку, сунул руку внутрь и достал того самого котёнка, которого привёз из командировки.
Дон Гвидо, вы возите вашего кота на прогулку в этой сверкающей ракете? изумилась Элоиза.
Если бы на прогулку, вздохнул тот. Представьте, он, пока по улице болтался, умудрился простыть и заработать какое-то дурацкое воспаление. И я теперь вожу его на уколы. Такого мелкогои на уколы! Иначе, говорят, может помереть. И ест он как-то не очень, и мяукает тихо совсем. Сказалидо пятницы уколы, а потом снова сдавать кровь, и будет видно, что дальше.
Зверь, ну как же так? спросила Элоиза. Можно?
Вам можно, Гвидо кивнул, она взяла кота на руки.
Ну да, маленький, худенький, и нос тепловат.
Решение было абсолютно иррациональным. Котов она не выправляла никогда. Но вдруг получится? Чем сможетподелится.
Дон Гвидо, вы не возражаете, если я пообщаюсь с ним пару часов? Очень уж он у вас симпатичный.
Да конечно! Вы, наверное, пойдёте к отцу Варфоломею, то есть к реставраторам? Там картину привезли из Флоренции, из того музея, куда мы все ездили.
Пойду, кивнула Элоиза, поглаживая кота за ушами.
Тогда давайте вашу сумку, я вам помогу. Я иду туда же, отец Варфоломей разрешил.
* * *
В конференц-зал реставраторов они явились втроёмЭлоиза с котом и Гвидо. Лодовико уже был там.
Эла, что это? он рассмотрел их, улыбаясь, и тоже слегка почесал кота.
Это зверь твоего сотрудника, я просто погладить взяла.
Себастьяно в отъезде и тебе некого гладить? поднял он бровь.
Я давно не общалась с котами, пожала она плечами.
Гвидо положил её сумку на свободный стул.
Шеф, но у Ферро даже блох уже нет, ни одной, вчера всех выловили. Осталось вылечить, и всё будет отлично! Мне сказали, у него даже кто-то породистый был в родне, потому что окрас не тигровый, а мраморный.
А что вылечить? нахмурился Лодовико.
Да простыл он, прямо как Франческа. В жизни не подумал бы, что коты простывают. А вот как, оказывается.
Тем временем в помещение просочились, иначе не скажешь, помянутая Франческа, с ней Октавиопрямо вот за руку её держит, и Кьяра.
Франческа, как твои дела? Элоиза осмотрела сотрудницу и увидела бледность и слабость.
Температуры нет, и я больше не чихаю. Завтра пойду к господину Бруно, он, наверное, разрешит пойти на работу.
Неа, не разрешит, покачал головой Октавио. У неё не просто температуры нет, у неё тридцать пять с чем-то.
Похоже, кивнула Элоиза.
Вот, поэтому пусть лежит ещё, проворчал Октавио. Послушаем, что там отец Варфоломей накопал, и пойдёт лежать.
Он довёл Франческу до какого-то стула и усадил. Потом ещё огляделся вокруг и притащил стул Кьяре.
Элоиза огляделасьмероприятия у реставраторов обычно были обставлены интересно. Сейчас снова что-то занавешенное стояло на подставке, и явно был подготовлен проектор. Сам отец Варфоломей расположился у экрана и давал какие-то наставления Асгерд, которая ныне Джованнина. Карло стоял за её плечом и, судя по его хитрому виду, смеялся не то над священником, не то над своей девушкой, не то над обоими. Лодовико кивнул Элоизе и подошёл к стулу Кьяры, стал о чём-то спрашивать, пока не началось.
Тут же кучкой стояла молодёжь из службы безопасностите, кто ездил по музеям, а другой кучкойсотрудники реставрационного отдела и пара экспертов.
Элоиза нашла себе стул с краю, где всё было хорошо видно. Она села и расположила кота на коленях. Кот жмурился, урчал и выпускал когти в её джинсы, но когти ввиду молодости кота были небольшие и вреда не причиняли.
Отец Варфоломей оглядел сборище.
Значит, так, уважаемые дамы и господа. Рассаживаемся, не стоим, обзор никому не загораживаем. Быстро рассаживаемся, строго добавил он, глядя на буйную молодёжь. И сидим тихо, иначе идите вон уже сразу. Котов держим хорошо, убежит и спрячетсяне найдёте потом.
Под его суровым взглядом все тихо расселись и приготовились слушать.
* * *
В ближайшее время нашему отделу предстоит плотно работать с коллекцией виллы Донатифлорентийского музея, хорошо известного некоторым из здесь присутствующих, отец Варфоломей грозно обвёл взглядом слушателей. Увы, об одной картине уже точно известно, что она заменена копией, ещё одна картина внушала владельцам подозрения, и для выяснения обстоятельств её доставили к нам. Джованнина, показывай.
Асгерд-Джованнина сняла ткань с подставки, и там традиционно стояла картина. Рыжая молодая дама в рыжем же бархатном платье со шнуровкой спереди и синими привязанными рукавами смотрела в окно, за окном тоже виднелась какая-то синь.
В руках у дамы была морская каракатица.
Фу, как она держит эту гадость, искусствовед Габриэлла Кортезе аж плечами передёрнула. Это ж сколько нужно было сидеть, пока позировала!
Да вряд ли она правда держала это в руках, не согласилась Джованнина. Можно же было просто пририсовать, и всё. А держать она могла хоть подушку, хоть собачку. Кстати, никто не проверял, это не какая-нибудь позднейшая шуточка? Ни разу не видела портрета дамы с осьминогом, написанного в шестнадцатом веке.
И не увидишь больше, насколько я знаю, этотединственный, сообщил Варфоломей. Более того, история портрета исключает всяческие домыслы вроде «держала подушку, а пририсовали потом». И вот как раз историю-то я вам сейчас и расскажу, она не особо известна за пределами виллы Донати, а дальше соображайте сами. Кстати, картина называется «Обручённая с морем».
Жила-была в Венеции рыжеволосая девушка, и звали её Барбара Бальди, Барбарелла. Была она, если можно так сказать, потомственной куртизанкойне из тех, кто вечерами прохаживается по берегу канала и зазывает клиентов, но из тех, за чьё время и внимание боролись знатнейшие мужчины республики.
Матушка Барбареллы, известная в недавнем прошлом куртизанка Ливия, сама умела и историю рассказать, и песню спеть, и станцевать, и несколько строк зарифмовать к случаю, читала по-латыни и по-итальянски, водила знакомство со всей верхушкой Большого Совета и смогла представить подросшую дочь нужным людям. Карьера дочери складывалась настолько гладко, что её прозвали Счастливицей, так и прикипелоБарбарелла Фелиция Бальди.
В её доме собирались приятно провести вечерза игрой, достойным ужином либо за беседой о прекрасном и возвышенном.
Добропорядочные дамы злословили в своем кругу и потихоньку плевали ей вслед на улицено её это не задевало нисколько. Такая уж у неё судьба, что поделать.
И шла бы жизнь Барбареллы обычным образом, но её угораздило влюбиться. Молодой Марко был племянником дожа и сам со временем должен был войти в Большой Совет. У него было не слишком много личных денег, но он выписал откуда-то невиданных размеров жемчужину нежно-голубого цвета, оправил в кольцо и послал Барбарелле.
Она приняла подарок, и идиллия их длилась целых три годапока не сгустились тучи, и турки не принялись в очередной раз угрожать дальним рубежам.
Марко снарядил корабль, отправился на войну и сгинул там вместе с кораблём.
У Барбареллы осталось только кольцо с невиданной жемчужиной.
Горе подкосило её. Она не принимала никого, отказывалась от подарков и встреч, не выходила из дома никуда. Так продолжалось три месяца, а потом мать вошла к ней в спальню и встряхнула её хорошенько. Мол, хватит лежать, как бревно на пристани, скоро с голоду все перемрём! Эка невидальлюбовник с войны не вернулся! И не такое случается, новых наживёшь. И вообще что за дела такиесколько было говорено о том, что не след влюбляться в тех, с кем встречаешься, до добра это не доводит. А влюбиласьтак молчи и не подавай вида.
И рассуждения матери, и более тогодеятельная натура Барбареллы брали верх над печалью. Но каждый взгляд на жемчужину рвал ей сердце.
И тогда дождалась Барбарелла ночи, взяла свою лодку и одна, без гребцов, отправилась в море. Когда она вышла в лагуну и огни города растаяли за её спиной, то сняла она кольцо с пальца и бросила в морскую пучину со словамииз моря ты мне досталось, в море я тебя и возвращаю.
Кольцо исчезло в глубине, и в тот самый миг взволновалась водная гладь вокруг. Огромные водяные валы окружили маленькую лодку Барбареллы. Она перекрестилась и успела подумать, что пришёл её смертный час, и вознести краткую молитву.
На гребне волны появилось морское чудовищеего глаза светились, как люстры во дворце дожа, кожа отливала синевой, могучие щупальца мгновенно оплелись вокруг лодки. И Барбарелла услышала грозный голос у себя в голове.
«Ты отдала морю своё сокровище, море принимает твою жертву, твой залог, твою печаль. Возьми же ответный дар», и прямо перед её лицом возникло громадное щупальце, на самом кончике которого сверкало камнями кольцо.
Ни жива, ни мертва взяла Барбарелла кольцо и сжала в пальцах. «Будет нуждазови», промолвило морское чудище и нырнуло в пучину. Волна вздыбилась, подняла лодку и в мгновение ока домчала её до берега.
Вернувшись домой, Барбарелла рассмотрела кольцо. Золотой осьминог, весь усыпанный зелёными каменьями, мягко обхватил щупальцами её палец.
С тех пор она носила это кольцо, не снимая.
А везти ей стало вдвойне.
Случилось так, что почтенная госпожа, супруга одного достойного гражданина из Большого Совета, приревновала её к своему мужу и обвинила в воровстве. Мол, Барбарелла украла у неё жемчужные чётки. Чётки нашлись в шкатулке обвинительницы, а сама она свалилась с балкона собственной спальни прямо в канал, да там и утонула. Хотя под балконом было неглубоко, и никто там не тонул отродясь.
Позже один из отвергнутых поклонников натравил на Барбареллу инквизицию. Мол, дьявол ей помогает в её развратной жизни. И что же? Поскользнулся на ступеньке собственного дома, да в канал. Еле выловили тело. А гондола инквизитора перевернулась вместе с гребцами, не спасли никого.
И даже великое наводнение не затронуло Барбареллувода дошла до верхней ступени лестницы в её дом, да там и остановилась.
А Барбарелла полюбила подолгу сидеть на берегу и любоваться морскими волнамирассказывали, что к ней приплывали молодые каракатицы, а она подкармливала их разными лакомствами. Ещё она стала украшать дом и себя изображениями морских гадоввышитыми, нарисованными и отлитыми специально для неё из металла.
И даже Тициан заинтересовался историей девушки с осьминогамии написал её портрет. На том портрете Барбарелла смотрит в окно, а там, на гребне волны, можно разглядеть морское чудовище.
Со временем она основала школу для девочек-сиротдавала им образование и пристраивала потом в хорошие руки. На ворчание соседей отвечала, что лучше так, чем голодать под мостом. Перед тем, как устроить жизнь очередной воспитанницы, она садилась с ней на закате в лодку и гребла далеко прочь из лагуныпоказать её морю, так это называлось. И это помогаложили такие девушки потом если и не богато, так устроенно и сытно.
Когда Барбарелла отдала богу душу, воспитанницы и возлюбленные усердно поминали её в своих молитвах. В самый же день её смерти на море разыгрался страшный шторм, ни один корабль не мог выйти в лагуну. Рассказывали, что ночью прямо возле пристани видели огромного сине-чёрного кракена, который смотрел на город, а из его бездонных глаз катились слёзы.
А портрет Барбареллы, написанный Тицианом, привёз во Флоренцию Пьетро Донати, говорят, в молодости они были весьма коротко знакомы, и повесил в одной из самых богато убранных комнат своего дома.
* * *
Варфоломей умолк и сделал знак Эдвину, своему юному рыжеволосому сотрудникутот налил в стакан воды и передал ему.
Что-то не такая уж она и красотка, эта Барбарелла, заметил Карло.
И что тебе в ней не так? хмыкнул Лодовико.
Да толстая она, пожал тот плечами.
Молодёжь согласно закивала.
Глупые вы, припечатал Варфоломей. Кто ж вам сказал, что пятьсот лет назад стандарты красоты были такими же, как сейчас? Это теперь красивой считают ту девушку, что чуть объёмнее доски, да и то потому, что на ней такой удобно моду показывать. А тогда ценились дамы в теле, с белой нежной кожей и рыжими волосами, а всего этого у неё, как можно видеть, в избытке. И вообще, откуда вам знать, красива ли девушка, пока она вам даже ни разу не улыбнулась?