Мари рухнула и принялась подвывать, извиваясь и наматывая на себя одеяло. Верный признак: помирить будет сложно. Похоже, обе глазохлопки подмигивали одному и тому же парню, у которого не хватило ума или реакции, чтобы опрометью сбежать. Верное решение. У Мари есть я, та еще зануда, если вмешаюсь. У Лоло, то есть Лары, тылы еще прочнее: два старших брата, которые верят в любое, самое бредовое, вранье младшенькой. Оба считаются важными шишками в охране внешней стены, серьёзные люди, вооруженные, обученные. Почему же они всякую мелкую неприятность сестры воспринимают, как полномасштабное нападение дикарей на город? Нелепо.
Добавлю, папа Лоло третий хранитель архива. Н-да через месяц ему принимать экзамен у Мари. А дядюшка Лоло, вот ведь семейка, самый педантичный из составителей сменных графиков в больнице. Два-три всхлипа племянницы и Мари придется дежурить ночами отныне и до наступления неизбежного перемирия с Лоло!
А что завтра? мне стало интересно. Особенный день?
Как можно не знать! Твой Ларкс отправится в ужасный лес за стеной. Он смелый, он вызвался идти к злобным дикарям. Вроде бы, снаружи нашли огромный архив. Подземелье Он наверняка полезет. Он мужественный. Бедная ты, бедная придется тебе от такенного Ларкса отказаться, раз я попросила. Мари сморщила нос. Вижу, он тебе хуже яда. И почему? Ларкс сладенький, вкусенький, ням-ням.
Мари шепнула последнее слово проникновенно, со стоном и принялась молча, лягушачьи почавкивая, обожать мужество Ларкса и его несостоявшиеся еще приключения в диком лесу.
Что ты делаешь завтра? Неожиданный поворот разговора вернул меня к причинам собственной бессонницы, вернее, к одной из причин. Ну-ка отвечай: Тор. Он из гостей города? Что за имечко? Почему не знаю?
Если Лоло дуется, я тоже дуюсь. Дома. Весь день! И вечер тоже, наверное. Сказала же, мири нас. Ты такая неумная, ничего не чуешь, не ловишь Эли, Тор погоняло твоего наставника! Как в легенде древних, ага? Ну, всех молотком по башке, чтоб звездочки из глаз. Стр-рашный. Ничего ты не знаешь. Фу-у
Надо же, еще одно его погоняло, и только-то. Какое облегчение. Тор-мухомор. А ты дуйся дома. Обещаешь? Я нашла прядь растрёпанной косы Мари, дернула. Ну!
Ну Ну и не обещаю, ну и ни за что, ну и что хочу, то и ворочу.
Мари знает, у меня идеальное ночное зрение. Я вижу и как она корчит рожицы, и как кивает мол, постараюсь, если не забуду. Сразу же расплылась в улыбке: она победила! Опять её мелкие глупости не станут её же большой головной болью. А у меня голова не болит. Даже сейчас, после Ларкса и лаванды. Мне ведь улыбается Мари
Сестра вечно валяет дурака, но ей можно. В ней есть радость, могучая и горячая. У сестры волшебная улыбка: вспыхивает, как первый луч солнышка. Люди вздрагивают, словно просыпаются. В больнице от бестолковой Мари всегда больше пользы, чем от меня толковой. Людей ведь лечат не лекарства, а люди. Это правило всех времен ну и добавлю: у нас почти нет сложных лекарств, только травы. Ха. И трав у нас почти нет, мы ведь в лес дальше опушки не суемся.
Предки, чтоб им в гробах крутиться непрестанно, намеренно уничтожили многие разделы медицины. Они думали, что так лучше, что мы не должны повторять их ошибки. Они, например, решили: антибиотики мы не сможем совершенствовать и, даже чудом сохранив производство, быстро дойдем до привыкания к тем несложным формулам, что нам оставлены. Из-за чего случится резкое падение эффективности с лавинообразным нарастанием потребной дозы. Еще, вроде бы, лекарства предков, многие, если не все, долгосрочно уродовали иммунитет и плохо совмещались с кроп-фактором. Предки были типа меня: много думали, слишком много Отняли у нас жирные куски знаний, оставили в разжеванном виде лишь самое простое. То, без чего никак нельзя. Или что случайно не спрятали. А еще то, для чего уцелело оборудование, не склонное быстро ломаться или чинимое в наших примитивных условиях.
Потом за предками прибралось время. Измельчило в труху страницы книг, сгрызло смыслы, изломало идеи, разбило в мелкое крошево устои.
И вот они мы, обладатели осколков знаний и остатков навыков Я знаю слово «томография». Выучила определение, которое кто-то успел переписать из настоящей древней книги в новую, ставшую старой и переписанную опять, наверняка неточно. Нынешнее слово лишь эхо древнего. Оно ничего не определяет.
Касательно сложных тем предки дали нам лишь примечания. А всё простое свели в «Положение о работе врача общего профиля в условиях дефицита оборудования и препаратов». «Положение» предки составляли, как временный справочник для быстрого обучения новичков. А после только «положение» и осталось. То есть, если угодно, нас оставили в положении.
Ум всегда во вред! Матвею три года назад хватило бы короткого курса антибиотиков, чтобы жить долго и не кашлять. Тогда последний раз мы с ним плавали наперегонки. Я поддавалась и старалась, чтобы было незаметно. Три года! Теперь он и до берега не добредёт. Плохо без лекарств. Не все ведь такие как я, неубивайки-зеро. Вернее, все не такие.
Я поежилась и проверила два крупных гнойника на спине у Мари. Сухие, хорошо заросли. Увы, иногда болезни возвращаются, особенно внутренние. Я знаю ночной кошмар Мари: свежий гнойник вскакивает на шее и хуже на лице. Как у троюродной тетки Лоло. Говорят, она была когда-то самой красивой женщиной Пуша Трудно поверить.
Эй, хочу сказку, приказала Мари и обняла мою руку. А ну, быстро! И чтобы длинную, и с хорошим концом.
Тебя кто-то расстроил?
Не важно, Мари завозилась, сунула мою руку себе под щеку. Не засну просто так. Эй, хочешь, я тебе правду скажу? Совсем правду
Говори.
Ну уж нет! немедленно передумала Мари и старательно зажмурилась.
Мне стало больно, словно сердце прокололи Оно даже споткнулось, моё бесконечно надёжное сердце. Неужели солнышко Мари, готовая улыбаться всему миру не так счастлива и беззаботна, как старается показать? Неужели и она терпит и молчит о многом? Было бы ужасно.
Как ты сказала? Терпение и благодарность, Мари крепче обняла мою руку. Мне так жаль тебя и себя тоже. Ха! Тебя так, себя мне, конечно, гораздо жальче.
Мари хихикнула и зажмурилась плотнее. Я погладила её по волосами, обняла за плечи. Сказка теперь неизбежна, поздно возражать и отнекиваться. Что рассказать? Я с младенчества травлю сестру сказками. Взять хоть ту, про Маришу и мейтара. Смутно помню: добрый мейтар пригласил девочку в свою берлогу, угостил медом. Затем, как положено в сказке, обернулся человеком и и не помню. Отдал ей сердце, шубу и что-то в придачу.
Язык старшим сестрам надо своевременно отрезать, иначе они безнаказанно втиснут в душу младших чушь, несовместимую с реальностью.
Жила-была в давние времена первых городов, что стояли среди ядовитых полей и диких орд, красивая девушка Анна. Гены у неё были ценные, как у меня, а улыбка теплая, как у тебя Анной город заплатил выкуп. Тогда кочевые орды часто находили яды и оружие предков. Тащили под стены, чтобы угрозами довести и самые могучие города до покорности. Хотя бы временной. Анну ждала жизнь, которая хуже смерти. Но её спас страшный-престрашный зверь. Могучий. Может быть, даже йетар. Не знаю. Она и сама не знала.
Прошлый раз её звали Мариша, а спас её мейтар, я помню, капризно сообщила Мари.
За ними гнались, йетар был вроде бы ранен или отравлен и не было спасения. Зверь смог доставить Анну в очень сильный город. Но его не впустили, да он и не рассчитывал на иное. Орда настигла зверя у стены. Там, снаружи, его убивали долго и страшно Анна всё видела.
Плохая сказка, насторожилась Мари.
Когда у Анны родились две дочери, никто в городе не подумал, что они полузвери. Они были совсем как люди. Диагносты читали их генные карты, как годные. Анна выбрала и написала имена для дочерей Мария и Елена. Именно написала. С тех пор, как убили её зверя, Анна не разговаривала. Стоило девочкам встать на ножки, сделать первые шаги, и Анна пропала никто не знает, куда она ушла.
Это разве сказка? Ты обычно используешь наши имена, не меняешь их на чужой лад. Мари плотнее обняла меня. Эли, соберись и закончи сказку хорошо. Я волнуюсь.