Доступ в хмурое здание, где лежал Максимов, все так же закрывала стальная дверь на заклепках, за желтым знаком «СТОЙ! ОПАСНАЯ ЗОНА».
Ну, вот куда? Ну, вот куда ты прешь?! Видишьнаписано русскими буквами: «опасная зона».
Добродушный верзила, стоявший на вахте, скучал, видимо, давно и серьезно. Вытягивая и без того лошадиное лицо, он пытался додать суровой требовательности, отчего походил на первоклашку, оставленного держать подоконник жестокими сверстниками.
Для кого написано, для меня? Я и так знаю, вознаграждал себя за долгое молчание забытый страж. Для тебя это, товарищ, чтоб не лез, куда не надо.
При виде папирос его немножко раздуло и, кося на открытую пачку, верзила нехотя запустил туда клешню. На тыльной стороне ладони я заметил следы глубоких укусов, какие остаются после контактного боя с вампиром.
Ладно, сейчас доктора позову, сжалился лошадиноголовый и крикнул:Евгени-ваа-ныч!
Минуты через три в лязгающем проеме появился белый халат. Я попросил свидания со старшиной.
Пограничник с биоожогами?
Так точно.
Доктор подумал немного и сказал:
Миша, пропусти.
В предбаннике меня «посмотрели» и принялись облачать в защитный биокостюм под грустный говор Евгения Ивановича.
Не очень хорошее, не очень Не можем проводить комплексное лечение Не выдерживает сердце
Не, не, не
Максимов лежал в дальнем углу, отгороженный от коридора толстым окном в золотой паутине, и выглядел он, действительно, «не очень». Я не имею в виду зеленый бахромчатый ковер, перекинувшийся на грудь Максимова. Это ладно. Это поправимо. А вот удушающая бледная сдавленность, несмотря на кислород, напрямую качаемый в легкие, ставила как бы крестную печать на его лице.
Хороший результатот облучения генератором низких частот, но прибор один, а нервических раненых много. Пока дойдет очередь
Это вы про Грюнберовскую машину говорите?
Да. Надеемся на нее, не такая нагрузка ложится на ослабленный организм. Люди и так измучены
Ребята и вправду мучились. Около старшины лежал парень с децентозом. Реэволюция пошла на пальцы и, захватив конечности, проявлялась на лице. Смотреть было жутко на чудовище с получеловеческой головой и сросшимися пальцами. Правая нога еще нормальная, а левая уже представляла собой жабью ласту, переходящую в пупырчатый, в обрат сгибающийся сустав.
Мы таких симптомов и в книгах допетровской поры не встречали. Только в летописях. Обведя бессонным взглядом хрустально-золотую палату, доктор остановился на человеке с повязкой вокруг головы. Сержант Москалев ранен девятнадцатого августа в районе моста Свободы. Началась каменная гангрена.
А с глазами, что у него?
Поспешная ампутация.
Москалев был обречен. Каменная гангрена за две недели превращала человека в статую. А отрезать пораженную конечность не позволяли сгустки чужеродной материи, бродившие в теле. При ампутации они гибли, обрастая жесткими гранями, и эти грани протыкали сосуды, мозг или печень. Или глаза, как у сержанта.
Сколько ему жить осталось, доктор?
Да бог с вами, товарищ! Вытянем. Не сорок первый. И старшину вашего на ноги поставим. Эка ввернули
Будто услышав, что говорят о нем, старшина открыл глаза. Увидев нас, он махнул рукой, сразу же закрываясь от яркого голубого свечения.
Все, все, все, заторопил евгенииванычев голос в наушник, пора домой. И так через карантин вас в виде исключения.
Почему для меня исключение, доктор не рассказал, и, скинув английский противохимический костюм, я прошел в дезокамеру.
СДСстационарная дезактивационная станция. Это, братцы, не передвижной обмывочно-дегазационный пункт, где вас окатят зеленой дрянью, пахнущей бычьими кишками и, сунув под электрический магнит, выкинут на улицу, чтоб пропустить следующего. Здесь все идет тщательно и долго.
Количество всевозможных устройств для издевательства над «обрабатываемой единицей» превосходило все видимое ранее, и по выходу я только и мог слабо шевельнуть лапками, будто травимый клоп. Еле-еле добрался до своего лежбища и плюхнулся в его панцирное чрево.
В палате никого почти не было. Бессонову до обеда переливали кровь, «поэта» увезли на электротерапию, а Пашу Успенского, наверное, опять «заклинило»медсестра выметала разбитые склянки. Только Водосвятов нежился в постели у окна, втирая Светланке что-то про былые подвиги.
А я изображал недалекого ефрейтора, обволакивал его басок собеседницу, изображал, пока не ударило в кумпол взрывной волной. А Кузнецов потом наврал, что немцы применили электрические снаряды.
Это такой с громким голосом?
Точно.
Помню я эту историю. Вернее, слышал, ибо все происходило осенью сорок первого. Когда шла эвакуация, в один из институтов загнали две машины спецоборудования. Приборы самые новейшие и позволяли разгадывать места возможного появления крупных сил чужаков по вариациям магнитного поля. Оборудование, установленное в одной из опустевших лабораторий, сразу же выдало на экран полдюжины линий. Магнитным друзьям не поверили (через два месяца очень пожалев об этом) и начали уже сворачивать «брехунов», когда бог весть как пробралась в альма-матер Зоя Леонова.
Зоя была аспиранткой на кафедре своего отца, профессора Леонова, и, увидев незнакомые приборы, стала их изучать. Умная девушка разобралась (на своем уровне, конечно). Разобралась и, получив результат на бумажной ленте, помчалась к военным: тревога, немцы применили новое оружие!
Волны из штаба начали расходиться кругами, наше начальство запаниковало, и чтобы предотвратить брожение умов, придумало сказку об электрических снарядах. Мол, установка зафиксировала изменение напряжения в воздухе от пролетающих болванок.
Это, как говорится, и история, и пример того, как действуют шифровальщики. Ремесло творческое. Может, поэтому среди них так много людей искусстваартистов, циркачей и даже мошенников. Водосвятов, к слову сказать, бывший помреж театра. Чтобы красить черное в белое, одного умения стрелять недостаточно, надо придумать, как выдать того же горюна с пятидюймовыми клыками за просто овчарку, да еще в городе, в котором люди не то что собакдруг друга ели.
Работы у шифровальщиков всегда в избытке, хотя в январе им пофартило: озверевшие чужаки бродили по Ленинграду, но людским ужасом не питалисьумирающим было все равно. Так и выбили ОРВЕРовстаю за стаей
Легко было и уютно в кровати. Солнышко светит, липы стучат в окно, Водосвятов бубнит, как радио. Хорошо Выписываться совершенно не хочется, до того хорошо и спокойно Но недолго. Что-то не давало сосредоточиться, скрипя осиной в изголовье кровати. Мне даже глаза открывать не хотелось, а уж голову повернуть Но тесовый скрип с присутствием кого-то рядом все-таки заставил оборотиться. Закатив голову на край подушки, я увидел
Буран Бейсенов, собственной персоной!
Ты кому спишь? спросил потомок Чингисхана. Ити нада, капитан зовет.
Привет, Буран! Какой капитан? тянул я резину в мечте продлить ласковую сиреневость одеял, но у плосколицего божка оказались тысячелетние запасы терпения, вытеснившие меня в коридор.
Ганчев сидел у окна под щитом «Оказание первой медицинской помощи при укусе эндопатогенного антропоида». Он и сам был похож на грустного вампира с плаката, только рисованный упырь задумчиво хватал зубами могучего осназовца, а капитан грыз химический карандаш. Перевернув лист, Ганчев уставился на рисунки какихто шариков с нитями в сопровождении неприятных готических букв. Под ними вилась цепочка из плюсиков и минусов.
Как вам сей кроссворд, Андрей Антонович?
Это крестики-нолики?
Ганчев усмехнулся:
Это схема развития кристаллического организма, который может эволюционировать в растворе электролита. Так, во всяком случае утверждает герр Отто Шутц. Слышал о нём?
Нет.
Неудивительно. Штурмбанфюрер Шутц занимался вопросами симбиоза органики, неорганики и тонкой материи.
Хотел скрестить человека и призрака?
Медленно подняв голову, рыжий капитан задумчиво пробормотал:
Слушай, а ведь это мысль
Он перевернуть страницу назад. Разворот запестрел картинками, с руническими надписями.