Да. И не один раз. Я блуждал в тундре на Аляске. Натыкался на раненого медведя. Голодал... и замерзал.
Вы не такой, каким мы вас представляли,задумчиво произнесла Сюзен.Должно быть, вам приходилось нелегко в университете.
В ее голосе прозвучало любопытство. Помимо воли Дарвин втянулся в разговор.
Да, меня никто не понимал.Наполнив себе стакан, он освежил и виски в стакане Сюзен.Меня считали бессердечным чудовищем, потому что я убивал то, что ел. И мне никак не удавалось заставить их понять, что между охотником и добычей существует связь. Никто не мог понять, что, преследуя добычу в течение многих дней, изучая ее повадки, проникаешься к ней уважением. С чем можно сравнить крик души, когда приходится лишать жизни другое живое существо?
Моим коллегам не дано было постичь и природу эскимосов. Я снова и снова рассказывал о Вороне, о банях, в которых человек очищается, потея, о ритуальных танцах. А мне тыкали в нос теориями об общественной интеграции, шаманстве, проникновении новой культуры, что не имело никакого отношения к реальности, в которой живут эскимосы. Вот тогда я полностью перешел на изучение резких катаклизмов, происходящих с народами.
Дарвин умолк, задумчиво глядя на янтарную жидкость в стакане.
А теперь вы возмущаетесь тем, что вас похитили охотники?
Безукоризненные губы изогнулись в неискренней улыбке.
Возможно, так решил Ворон,пробормотал Дарвин, вспоминая верховное божество эскимосов.
Или Паук.
Неприязнь медленно улетучивалась. Все противоречивые чувства завязались в клубок, который проще было игнорировать, чем пытаться понять. Ну а Сюзен? Сейчас открылось ее совершенно иное лицо. Несколько минут они сидели друг напротив друга, поглощенные собственными мыслями. Взглянув на нее, Дарвин увидел, что на лицо девушки набежала тень печали. Но тотчас же, словно по волшебству, непроницаемая маска бесстрашности вернулась на место. Какую боль Сюзен так умело прячет за внешней деловитостью?
Мне пора идти,тихо промолвила девушка, словно разгадав его пытливый взгляд. У нее на губах снова заиграла холодная профессиональная улыбка.Надеюсь, ужин вам понравится. Я слышала, командор Андохар знает, как накрыть на стол.
А вы там будете?
Сюзен загадочно усмехнулась.
О, мы с вами еще непременно встретимся.
Дарвин проворно вскочил, гадая, что сказать этой непонятной женщине. Какая-то его частица хотела снова пригласить Сюзен в гости, в то время как другая отчаянно вопила: «Нет!», страстно мечтая немедленно телепортировать девушку в самую отдаленную часть вселенной. А может быть, все шпионы такие? Дарвин поежился. Какая же у нее, должно быть, скверная жизнь!
Искренне сомневаюсь в этом,широко улыбнулся Дарвин, пытаясь унять мечущиеся мысли.Сегодня же вечером я надеюсь обсудить свое положение с командором Андохаром. Он освободит меня от необходимости знакомиться с Атлантидой.
Сюзен улыбнулась, и ему показалось, что у него вот-вот растает сердце.
Похоже, вы очень уверены в себе, доктор Пайк. Не же- лаете пари?
Какое?
Мой нож за вашу голографию... как вы его называете? Медведя?
Она насмешливо склонила голову набок.
Может быть, лучше поспорим на десяток кредитов? Этот медведь...Ее взгляд стал ледяным. Дарвин кивнул, ненавидя себя за это.Ну хорошо, медведь так медведь. Не знаю, Сюзен, что мне делать в университете с вашим ножом? Разве что отдать в этнографический музей?Он зловеще сверкнул глазами.Командир Андохар врядли захочет везти к вашему народу человека помимо его воли.
Посмотрим. Как я вам уже говорила, доктор Пайк, мы не всегда вольны определять свою судьбу.
Торжествующе улыбнувшись, Сюзен крутанулась на изящной ножке и прикоснулась ладонью к электронной панели замка двери. Прежде чем Дарвин успел что-либо сказать, дверь тихо затворилась за ее роскошными волосами.
Встав, Дарвин Пайк молча уставился на белую панель, скрывшую от него это ангельское тело. И что с того, что она красивая? Что с того? Почему она пленила его душу? Тряхнув головой, молодой ученый продолжил разбирать вещи, мысленно готовясь к предстоящему разговору с командором Андохаром. Затем он достал из ящика монографию Беллы Волы «Романовны: этюд о контакте культур» и принялся рассеянно листать ее.
Где-то на середине отчета Волы Дарвин настолько зачитался, что едва не пропустил приглашение к ужину. Насвистйвая, он вышел в коридор, украдкой поглаживая «Рэндолл» в ножнах на поясе. Увы, никто не замечал нож, хотя все встречные романовцы оценивающе оглядывали незнакомца.
Когда он вернется домой, нож Сюзен поразит его друзей. Дарвин представил себе, как Дауни, Ли и другие, рассевшись вокруг зимнего костра, шутят, травят охотничьи байки, и тут он достает романовский нож и рассказывает, как легко отобрал его у женщины-воина.
Отыскав кают-компанию, Дарвин нырнул в люк. Подойдя к капитану Рашиду, он спросил, где находится столик командора. Только сейчас молодой ученый разглядел, что пояс капитана сделан из скальповчеловеческих волос, добытых в бою. Вспоминая прочитанное в книге Волы описание, Дарвин украдкой присмотрелся к поясу. Романовцы исключительно темноволосые. У Рашида на поясе висели не только черные, но и светлые, каштановые и рыжие пряди. До Дарвина вдруг дошло, что это волосы сириусианцев. Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, он сглотнул комок в пересохшем горле. Погруженный в собственные мысли, Дарвин не заметил появления командора.
Все присутствующие встали из-за столов, и Дарвин, широко улыбаясь, обернулся и начал представляться... Сюзен!
Я заберу своего медведя завтра в удобное для вас время, доктор Пайк,зазвенел у него в ушах ее мелодичный, но настойчивый голос.
Дарвин начисто лишился аппетита.
ГЛАВА 6
Базар. Площадь перед храмом
Деус! Деус! Деус!
Казалось, от этих криков храм содрогается до самого основания. Нгуен Ван Чоу воздел руки к серому небу, прорезаемому вспышками молний, и крики зазвучали с новой силой, громовыми раскатами отражаясь от зданий, окружавших огромную площадь. Больше километра в длину и около трехсот метров в ширину, она со всех сторон была обнесена стенами из бурого песчаника, украшенными орнаментом в мавританском стиле. Когда-то здесь размещался главный рынок Базара. Теперь же даже эта самая просторная площадь города не могла вместить огромную толпу желающих послушать Нгуена. Развешанные вдоль стен черные коробки громкоговорителей доносили слова мессии до самых отдаленных уголков площади, а установленный на крыше административного здания громадный голографический проектор воспроизводил его страстное лицо.
Но как же от них воняет! До Нгуена доносился запах тысяч немытых тел. Над площадью стоял зловонный чад пота, пыли и грязной одежды. Ему с трудом удавалось бороться с тошнотой, накатывающейся на него всякий раз, когда он обращался к массам. Нагретый телами воздух поднимался вверх, туда, где стоял Нгуен, увлекая за собой невыносимую вонь, пощечиной ударявшую его в лицо. Не потому ли христиане строили свои храмы такими высокими?
Ни один квадратный метр площади не пустовал. Нгуен обвел взглядом бескрайнее море строгих торжественных лиц, горящих религиозным восторгом, и снова поднял руки к пасмурному небу. Крик зазвучал с новой силой.
Деус!
Штормовая волна, вырывающаяся из тысяч глоток. Даже высоко наверху, куда Нгуен забрался, спасаясь от зловония, он чувствовал исходящую от толпы зажигательную силу. Эти люди, выражавшие свою преданность Богу, казались неуязвимыми.
Деус приходил ко мне!пронзительно крикнул Нгуен, простирая руки к толпе.Он приходил ко мне! Его слова были встречены оглушительными воплями.И он сказал мне: «Посмотри на злодеяния, на черные козни Сатаны! Посмотри на мусульман, христиан и иудеев, отделенных друг от друга пропастью взаимной вражды! Посмотри, как Сатана исказил слова Авраама, Иисуса и Магомета!»
Гул толпы был подобен реву огромных водяных валов, накатывающихся на скалистый берег. Натыкаясь на здание, на балконе которого стоял Нгуен, этот гул сотрясал его до самого фундамента. Нгуен сознавал, что породил бурю в этом бесконечном человеческом океане.