Изолированный одиночеством, Робинсон тихо плакал, ослепленный водой, залившей глаза; его душила слизь, выработанная слезными железами. Жалкий в своем отчаянии, он шатался на самой грани, готовый вот-вот уступить злорадным демонам, тянущим страшные когти к его рассудку.
Что произошло? Что со мной?воскликнул Робинсон, чувствуя, как даже воздух в помещении содрогается от далеких взрывов.
Захлестнутый волной беспросветного мрака, Скор ухватился за единственное хрупкое звено, связывающее его с человечеством. Ни о чем другом не вспомнил его раскалывающийся мозг.
Пророк!.. Научи... меня,прошептал он.
Слезы, подобно драгоценным бриллиантам, застыли у него в глазахв условиях невесомости крошечные хрустальные шарики не хотели расставаться с ресницами.
Пророк?Голос Робинсона гулким эхом разносился по пустынной комнате. Ответом была лишь отдаленная вибрация бомбардировки. Лучи бластеров продолжали сеять смерть и разрушения.Пророк, что происходит? Чем объяснить это безумие?
У него в ушах зазвучал спокойный голос Честера:
«Жизньэто опыт, а не последовательность задач, решаемых вашими компьютерами. Мы находимся на пороге эры страсти. Страстьэто эмоции, направленные в определенное русло... все равно что стена, состоящая из уложенных кирпичей».
Страсть? Вокруг меня погибают миллионы людей, и погибают совершенно напрасно. Пророк, ты понимаешьони умирают!
«...Смертьэто ничто. Она повсюду вокруг нас. Одни поворотные точки ее отводят, другие притягивают».
Пророк, что такое смерть? Я... в любую секунду я могу умереть. Смерть совсем рядом. Самый воздух пропитан страхом. Пророк, я боюсь. Не раздражай меня сейчас своими нравоучениями. Лучше скажи, что мне делать! Скажи... скажи... скажи...
Легкие судорожно сокращались, выталкивая воздух через гортань.
Голос Честера оставался ласковым.
«Я учитель, а учитель является источником постоянного раздражения. Истинную стоимость человека определяет Бог. Смерть со всех сторон от нас, директор Робинсон. Примите то, что вы человек. Примите свои страсти. Страсть является ключом к знаниям. Так постановил Паук».
Паук... Пророк, ты говорил мне, что я являюсь частицей Господа. Частица Бога во мне, в моей душе.Скор шмыгнул носом, пытаясь высморкаться.
Он часто заморгал, и слезы, сорвавшись с ресниц, крошечными хрустальными планетами поплыли в невесомости. Потянув за трубки катетеров, Робинсон подплыл к своему шлему и прижал его к груди словно родитель испуганного ребенка.
Паук направил мне Пророка. Учителя.
Эта мысль вселила в него веру, позволила обрести глубоко запрятанные силы, о существовании которых Робинсон даже не подозревал. Надежно защищенный бункер компьютерного центра содрогнулся от гулкого раската. Из-за закрытого люка донеслись выкрикиваемые отчаянным голосом приказания.
Я им нужен,тихо прошептал Скор.Нужен.
Взяв обеими руками огромный шлем, он осторожно надел его на голову, совмещая электроды с нервными окончаниями мозга. Его рассудок снова получил доступ к компьютерной сети, зияющей безжизненными черными пятнами. Не обращая внимания на боль, Робинсон начал мужественную борьбу за сохранение того, что осталось от Арктура.
Только сейчас до него дошли истинные масштабы катастрофы.
Ослепительная вспышка, возвестившая о гибели «Ганга», застигла Робинсона врасплох. Датчики тотчас же зарегистрировали излучение, спектром соответствующее реакции взрыва антивещества.
Скор поморщился, потеряв контакт с целым сегментом огромного комплекса. Ему пришлось приложить все силы, чтобы побороть головокружение. Атрофированный желудок возмутился; нервная система откликнулась безусловным рефлексом рвоты. Робинсон ощутил во рту отвратительную горечь. Неужели это смерть? Шатаясь от усталости, он попытался успокоить споткнувшийся рассудок. Мониторы показывали тысячи корчащихся в предсмертных судорогах тел, вырывающихся через пробоины в стенах станции. Сколько же их?
Не думай об этом. Спасай всех, кого сможешь. Считать мертвых будешь потом.
Не обращая внимания на привкус рвоты во рту, Скор прикусил язык, борясь болью с приступом отчаяния.
Навтов?Рок?Где вы? выдал он запрос в систему, пытаясь навести мостки между разрозненными частями Джай-сети.
Я остался совсем один,прошептал он, пугаясь этой мысли.Еще никогда мне не приходилось оставаться одному. Господи, как это ужасно!
«Богэто ты. Так повелел Паук».
Будь ты проклят, Пророк! Ты все это предвидел. Будь ты проклят!
Кошмар длился еще три часа. Робинсон постоянно отправлял в эфир сигналы бедствия, передавая картины гибели «Ганга» и разрушений, причиненных Арктуру. Блокировав свой рассудок, блокировав новоприобретенные человеческие чувства, он заставлял себя работать, бороться, превозмогая усталость. Скор заглушал реакторы, отрезал разгерметизированные отсеки, перекрывал подачу воды, отправлял буксиры, руководил действиями спасательных отрядов. Обливаясь потом, он бился за спасение того, что уцелело от столицы Директората. Отчаяние придало ему новые силы, не дав опустить руки, превратиться в пустую скорлупу, умертвленную размахом невиданной катастрофы, превосходящей все, что пережило человечество за шесть столетий покорения космоса.
Перед ним лежал Арктур, жемчужина цивилизации, сожженный и истекающий кровью, уничтоженный смертоносным холодом космического пространства, окруженный роем скорчившихся трупов.
Робинсон не сразу заметил, что все кончилось. Станция перестала дергаться, прыгать, трещать и стонать. Восстановилось энергоснабжение. Скор ждал новых перебоев, но электричество поступало стабильно. Он неподвижно завис в невесомости, не в силах оторвать взгляда от мониторов. Из обгорелых трещин в корпусе станции вытекали остатки атмосферы, увлекая за собой обломки и лениво вращающиеся тела людей.
Семрий! Заместитель директора Навтов! Ответьте! Рок!
Молчание.
В системе наступила зловещая тишина. Даже оставшиеся в живых перестали подавать призывы о помощи. Арктур застыл, пораженный собственной немотой.
Призрак в мире электронной действительности, Робинсон попытался установить связь с кабинетами своих заместителей, пробираясь по уцелевшим обрывкам лабиринта Джай-сети. Включив визуальный режим, он запросил голоизображение помещения, где парил в невесомости Семрий Навтов. Робинсон закрыл глаза, пытаясь поймать кружащиеся в бешеном хороводе обрывки мыслей. Его сердце сжалось от пронзительной боли, не похожей на то, что он испытывал прежде. Настроив изображение, Скор увидел тело своего заместителя, плавающего в воздухе раскинув ноги и руки. Пальцы Навтова судорожно дергались, глаза вылезли из орбит. На глазах у Робинсона его умственная активность резко снизилась и наконец совсем прекратилась. Переключив на себя безжизненную систему Навтова и ознакомившись с показаниями медицинских приборов, Скор установил причину смерти своего заместителя. Навтов умер от обширного кровоизлияния в мозг. Парализующий удар произошел в разгар атакичерез несколько секунд после того, как Робинсон снял свой шлем.
Рок!Ан, вы живы?
Завладев системой Навтова, Робинсон наконец нашел обходные пути, ведущие к сети Ана Рока.
Я... Жив?Я...
Примите на себя систему Навтова,выдал в сеть Робинсон.Надо посмотреть, что мы сможем спасти. Сосчитаем погибших и постараемся найти помощь.
Помощь? Найти помощь? Найти...
Робинсон переключился на визуальный режим. Пробежав по сплетению вспомогательных линий, изображение появилось на экране. Комната Ана Рока, отделанная в непривычных пурпурных тонах. Заместитель директора тупо смотрел прямо перед собой, раскрыв рот. Струйка слюны, стекающая по подбородку, изогнулась в невесомости прозрачной змеей.
Рок! Ответьте мне, Рок!
Невидящие глаза смотрели в бесконечность.
Да будет благословен Господь!прошептал Робинсон.Он сошел с ума. Кроме меня... кроме меня, не осталось больше никого.
Бросив последний взгляд на монитор, он отключил Рока от системы. Шатающийся от усталости, измученный, Скор стал организовывать спасательные отряды, координируя эвакуацию раненых. Направлять ремонтные бригады в места повреждений силовых кабелей и линий комма. Посланные по его приказу буксиры подтаскивали к станции оторванные секции, в которых оставались живые люди. Центробежная сила разбрасывала во все стороны безжизненные разгерметизированные обломки, стремительно удаляющиеся в пустоту.