Горгона зигзагом летела по извилистым долинам почти час, и только ощущение магнитных полей планеты позволяло ей выдерживать направление к цели. Но даже с ним сохранять курс было тяжело из-за сильных психических эманаций в этой части планеты. Люди явно не просто изучили искусство телепатии, они использовали его для постоянной болтовни друг с другом. Пролетая, она видела несколько изолированных ферм и случайную деревню. Поводов для беспокойства нет, но вряд ли это похоже на описанную бароном Гуруктаркором «необитаемую глушь». Самым непонятным выглядели разбегающиеся вдоль черных полос огни, некоторые постоянно светили желтым, другие мигали белым и синим. Возможно, это колесницы с факелами, но невероятно быстрые и яркие, едущие вровень со скоростью ее собственного полета, или даже быстрее.
Наконец, когда мускулы ее крыльев и рук приготовились сдаться, она перелетела холм и увидела раскинувшийся перед ней огромный город. Он оказался так ярко освещен, что Лахиинахунааси сперва показалось, что город уже горит. При ближайшем рассмотрении, тем не менее, стало ясно, что она смотрит на тысячи факелов, установленных на шестах, сияющих из окон и приделанных к движущимся повозкам. Этот широко раскинувшийся мегаполис должен быть ее целью. Она не видела дыма или огней кузниц, но это подождет. На текущий момент следовало избежать обнаружения при вызове портала. Лахиинахунааси спланировала в рощу у верхушки холма, стараясь держать деревья между собой и городом. Приземлившись, она скрылась в подлеске и, дрожа, скорчилась под крыльями. Человеческий мир оказался холодным, невыносимо холодным.
Люди должны будут меня поблагодарить, думала она, хорошее озеро лавы - то, что нужно, чтобы немного согреть это местечко. Горгона открыла разум, потянувшись мыслью и пытаясь прорваться через барьер, выйти на связь с хозяевами. Тут же ее ударил оглушительный гвалт людских телепатов. Большая часть их мысленных речей совсем не являлись речами, просто неразборчивой тарабарщиной. Хотя некоторые можно было понять. Любопытным образом люди, кажется, нашли способ заколдовывать свои музыкальные инструменты и передавать ноты в эфир. Лахиинахунааси тряхнула головой при мысли о трате энергии на столь легкомысленную магию. Другой могучий человеческий маг, судя по всему, повторял слова «Халлам Эф Эм» раз в несколько минут, сопровождаемые звенящей мелодией. Она потратила миг, пытаясь понять значение этого ритуала, пока не решила, что это еще один симптом помешательства людей.
Отстранившись от людских передач, она прорвалась через барьер и вышла на связь с Эвриалой. Мощь разума высшего демона ошеломляла.
- Это Лахиинахунааси, - доложила она, - город людей передо мной. Я готова направить портал.
Эвриала ответила быстро.
- Я направляюсь к Джоркастрекару. Держи канал открытым и сосредоточь мысли на городе. Они не подозревают, но волна огня почти готова отнести этих жалких созданий прямо в наши владения.
Глава 46
Внешнее кольцо, Седьмой круг Ада.
Эанас продолжал работать напильником, у него почти получилось. Он уже некоторое время водил инструментом вперед-назад, и левое острие трезубца наконец освободилось. Оно стукнулось о грязный пол пещеры, где уже лежало правое острие, на древке остался только центральный зубец. Эанас встал и взвесил оружие. Оно оказалось тяжелым, как привычное ему дору, и баланс казался правильным. Выйдет вполне достойное оружие.
За ним тихо наблюдал воин по имени Ори. Как и Эанас, он говорил немного, и за это спартанцу нравилась его компания. Он был благодарен и верен Макилрою и другим, но они болтали как дети! Возможно, Эанасу не хотелось любить своих новых товарищей. Да, они солдаты, и в этом у них нашлось нечто общее, но все в них являлось чужим и еретическим. Будучи спартанцем, он провел всю жизнь, превращая тело в оружие; превращая дору, ксифоc и аспис в продолжения тела. Только взяв в руки оружие, он уже знал, как лучше всего обращаться с ним для убийства врагов. Вся его жизнь посвящена уничтожению врага - и ничему более.
Но эти солдаты из будущего - нет, из настоящего - совсем другие. Они умели читать. Они беседовали о музыке, искусстве, о других формах увеселений, которые он не понимал. Со всеми их претензиями на превосходство над прочими солдатами (в конце концов, они смогли сбежать, а он нет), оставался факт: их боевое искусство являлось не единственным смыслом жизни! В этом смысле Эанас воспринимал их как горожан-солдат других греческих городов. Хотя, размышлял он, у этих людей имелось мужество. Он вспомнил феспианцев, тех храбрых мужчин, отказавшихся бросить спартанцев у Фермопил. Эанас вспомнил. как в ночь перед тем, как все они погибли, он разделил трапезу с феспианцем по имели Полифан, по роду занятий архитектором. А в утро перед последней битвой они обменялись одеждами - и стало честью умереть с одеждой этого мужчины на свои плечах.
Но с этими солдатами все по-другому. Несмотря ни на что, большинство их речей он едва понимал. Какая бы магия ни позволяла им понимать друг друга, кое-где она не справлялась, и большая часть их жаргона оставалась для него непереводимой. Но самое странное, вероятно, что эти якобы солдаты не знали, как биться мечом или копьем! Вернее, большинство из них. Ори оказался из воинов, что по душе Эанасу; он был искусен во множестве видов вооруженного и рукопашного боя. Он получил один из своих привычных клинков из мира живых, и часто практиковался. И более того, он тоже являлся чужаком. Ори тренировался для войны, и только для войны, и не интересовался искусством или музыкой. Как и Эанас, он даже не умел читать.
Ори подошел к Эанасу ближе и протянул руку. Спартанец передал ему оружие. Ори попробовал сделать несколько движений и, хрюкнув, вернул обратно.
- Тяжеловесное, - пробормотал он. - Оружие должно порхать вокруг тела.
- Почему? - спросил Эанас. - Легкое копье бесполезно в фаланге.
- Что это такое?
- То, как мы сражаемся... сражались, - поправился он, кинув пренебрежительный взгляд на современных людей поблизости. - Тяжелая броня, большие щиты. Плечом к плечу, глубиной в четыре ряда, - он изобразил позу воина в первом ряду. - Создай стену из щитов и наконечников копий, и разбей ею врага. Никогда не позволяй открыться дыре в своем ряду.
- Фаланга, - протянул Ори, задумчиво теребя бородку. - Сколько людей в ширину?
- Такая широкая, насколько возможно. Защищает от обхода с флангов, - они недолго помолчали. - А как ты сражался?
- Разными способами. Иногда я скакал и стрелял из лука, или наступал с копьем. В других случаях просто бился моей катаной.
Эанас протянул руку, и Ори на миг напрягся. Затем безмолвно передал ему оружие. Вытащив клинок из ножен, Эанас прокомментировал:
- Длинный меч. И односторонняя заточка. Сделан, видимо, из железа, да? - Ори утвердительно пробурчал.
- Баланс требует... - он сделал взмах, - двуручной хватки. Ты не использовал щит?
- Не с катаной. Ей я могу парировать и эффективно контратаковать.
Эанас кивнул, возвращая катану.
- Надеюсь скоро увидеть, как ты убьешь ей демона.
Они еще немного помолчали.
- А ты опытен в рукопашном бое? - спросил Ори
Эанас пожал плечами.
- С моей точки зрения да. Я занимаюсь борьбой. Занимался.
- Я тоже, участвовал в схватках. Мы должны иногда бороться. Проверять стили друг друга.
Эанас улыбнулся.
- Почту за честь. Уверен, с тобой будет интереснее, чем с другими. Я кинул Макилроя, будто он женщина!
Ори подавил смешок.
- Да, они мягкотелые, из-за своего кошмарного оружия. Зачем им сходиться в честном бою, если можно поразить тебя издалека? Они так слабы, что даже считают женщин солдатами!
- Эй, мелкий член! - бросила рядовой Кэссиди, приближаясь к ним. Ее кожа уже вновь отросла. - У тебя со мной проблемы?
Ори нахмурился. Эанас думал, что, где бы ни находилась та Япония, ее мужчины явно не страдали от острых язычков своих женщин. Но Япония очень далеко, так что...
Ори пробурчал:
- Я обсуждал с Эанасом слабость современных мужчин и то, как они компенсируют эту слабость с помощью оружия, для которого нужно так мало сил и храбрости, что с ним способны обращаться даже женщины.
- Заткнись нахрен, мужик, - огрызнулась Кэссиди, скрестив руки на полной груди. Эанас считал ее непривлекательной - грудью крестьянки, выкармливающей выводок детей. - Если бы не это оружие, ты бы все еще варился в той реке!