Вот тебе и на, оторви и выбрось!шепотом выругался Благуша, тоже заметив Скальца.
Ты их знаешь?полюбопытствовала девица.
Да ты что, Минута, бандюков не узнала?горячо зашептал Благуша, склонившись к ее ушку.Они же просто башку обрили, делов-то!
Минута, присмотревшись, тихо охнулаправ был слав. Она же всех их в лицо сама видела, и очень даже близко, когда в тамбуре Махины на полном ходу ее друзья с ватагой схватились, не на живот, на смерть. А уж эту гнусную харю ватамана она точно должна была узнатьхотя бы по его огромному росту и усищам шире плеч. Сердце девицы испуганно екнуло и словно остановилось.
Видел я одного сегодня на кону,продолжал быстро шептать Благуша,да не признал, хоть и морда знакомой показалась, а теперь, когда они все скопом заявились, только что слепой не поймет! Да, нет, я не в твой огород камень кидаю, оторви и выбрось А вон тот красавчик знаешь, кто? Мой бывший друган Скалец! Объявился-таки! А я-то все гадал, где он пропадает, ведь горный домен, куда я его погулять отправил, уже на второй день к Роси вернулся, повезло паршивцу Неужто по мою душу бандюков привел, оторви и выбрось?!
А в напряженной тишине, повисшей в трактире, похабно плыло:
По веси себе идём,
Охаем да ахаем!
А кто будет приставать
Всю морду расхяем!
На балабойке, понятное дело (теперь понятное), наяривал ни кто иной, как Ухмылсреднего роста крайн с нахальными глазами, насмешливо кривящимся усатым ртом, и с жутковато белеющим от виска до подбородка шрамом на левой щеке.
А ведь Ухмыл-то на кону и был, оторви и выбрось,немного растерянно пробормотал Благуша.Вот же странно, шрама-то я там у него не заметил, иначе опознал бы раньше Замаскировал, подлюка рыжая, не иначе
Взгляды бандюков, пошарив по залу, постепенно сконцентрировались на Благуше, и румянец цветущего здоровья на его лице заметно полинял. Наконец, опустив балабойку, Ухмыл шагнул вперед и развязно поинтересовался, обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу:
Ну что, щучьи дети, узнали?и прикрикнул, хотя никто не шевелился:А ну сидеть всем! Сидеть! Бабки на стол, руки за голову, усы узлом! Дважды повторять не буду!
Кто еще ел, тот поперхнулся, кто уже давно молчал, онемел еще более. Народ окончательно притих. Оно и понятнос голыми руками на сабли не очень-то сподручно кидаться, чай, руки-то не лишние в хозяйстве будут
Погодь,скрипучим басом придержал подручного ватаман Хитрун.Сначала со знакомцем нашим разберемся, кровь из носу
Благуша вздрогнул и стиснул зубы, сохраняя самообладание. Нечего раньше времени пугаться, твердо сказал он себе, неизвестно, что еще получится
Явно не вытерпев, вперед выступил Скалец и, уставившись на него, зло выкрикнул тонким голосом:
Что, друган Благуша, думал, не увидишь меня в ближайшую декаду, а то и монаду? Думал, избавился, разогни коромысло, чтобы совесть свою успокоить? Да не тут-то было! Сейчас-то мы, разогни коромысло, за все и сочтемся!
Побледневшее лицо слава после этого заявления еще и потемнело. Благуша с достоинством поднялся на ноги, упер кулаки в бока и недобро спросил:
За что же это за «все», засранец, оторви и выбрось? Что заслужил, то и получил, не более и не менее, а ежели надобно, так сейчас еще по шее накину!и с отчаянной смелостью прибавил:И знаешь, что еще скажу? Видно, с головой у тебя не все в порядке, Скалец, ежели с такой поганой компанией дела завел!
Но бандюки и ухом не повели на такие нехорошие слова в свой адресможет, не впервой слышали, попривыкли?
А ну прочь, сопля,недовольный тем, что его прервали, ватаман громадной ручищей сграбастал не в меру ретивого Скальца за шиворот и, словно нашкодившую кошару, оттащил назад.Сейчас здесь командую я. Сначала, кровь из носу, мы за Пивеня с ним сочтемся. А ты, сопля, кровь из носу, получишь то, что останется от твоего приятеля уже после нас
Эй, ватаман, у тебя что, халваш-балваш, гляделки вином залиты?лениво поинтересовался от стойки Обормот, про которого уже все и забыли.Ты что это представителя закона не замечаешь? Раз обрился наголо вместе со всей своей сворой, так и гонору прибавилось, что ли?
Минута обрадовано повернула головуесть кому за них заступиться!
Обормот, лениво прислонившись спиной к стойке, представлял собой колоритную и внушительную картину. Остроконечный шлем блестит, лезвие уложенной древком в сгиб локтя алебарды сверкает, что зерцало, грудь под окольчуженным армяком солидно выпячена, мордакирпичом. В смысле, совершенно волосатая и невозмутимая. Точнее, столь волосатая, что выражения и не поймешь. Только и видно, что насмешливо посверкивающий взгляд узких глаз.
А ты, служивый, не лезь,ватаман с хищным оскалом шевельнул усами, пытаясь просверлить в стражнике дырку взглядомстолько в том взгляде было злобы.Ты один, а нас много, так что твое делосторона, кровь из носу.
Причем, пока ватаман говорил, его длинные узловатые пальцы левой руки медленно поглаживали рифленую рукоять свисавшей с пояса сабли, одетой в грубые, без всяких украшений деревянные ножны столь впечатляющей длины, что их костяной наконечник чуть ли не скреб по полу.
Это как посмотреть,по-прежнему невозмутимо отозвался стражник.Кстати, халваш-балваш, теперь вас с такой приметой еще проще отыскать будет. Маскировка-то одноразовая, неудачная. И раз я, как ты говоришь, один, а вас вроде как много, даю твоей ватаге время на три вздоха, чтобы вымелись отсюда подобру-поздорову, со скоростью срамного веника.
Ну, служивый, сам напросился.Ватаман грозно сдвинул брови, расправив внушительные плечи.Один на один выйдешь, или, ежели не гордый, сразу всех вязать станешь? Так нам, может, сразу в штабель складываться, кровь из носу, чтобы тебе сподручнее было?
Бандюки от такого предположения весело переглянулись.
Да не, пся крев, он меня одной левой,с деланно озабоченным видом предположил Буян.
А меня, усохни корень, одной правой,подхватил игру Жила.
Вам хорошо, усы узлом, вас-то хоть руками, а на меня ж одни ноги останутся!тоненько захныкал Ухмыл ребячьим голоском.Вы ж гляньте, братки, какие у него сапоги! Не размер, а размерище! Как припечатает, неделю от дерьма отмываться! Ой, и страшный же дядька!
А ватамана он тогда, усохни корень, чем брать будет, ежели на тебя ноги пойдут? Головой что ли?
Как же, головой!осклабился Ухмыл.Бери пониже!
Все без исключения заржали, как конячий табун перед случкой, даже ватаман ухмыльнулся шире обычного.
Да нет, гордый я, халваш-балваш,спокойно отозвался Обормот.Я сначала один на один
Отлепившись от стойки, стражник, позвякивая железом своего служебного снаряжения, двинулся среди столиков прямиком к ватаману, сопровождаемый сочувственными взглядами завсегдатаев. Благуша едва подавил порыв встать с ним плечом к плечу. Но сейчас не след,один на один ведь, честь по чести, оторви и выбрось. А уж потом Потом, как бы дело не обернулось, всей душой погулять можно будет. После Отказной, со всеми стычками и схватками, он чувствовал себя совсем другим человеком. Готовым не только на словах, но и на деле постоять за себявот что значит практический опыт. Особенно с тем рукомахальником, которого он завалил одним ударом; как там его звалиБычара, что ли?
Неважно.
За друга он постоит, и девицу свою, ненаглядную Минуту, обережет, чего бы это ему ни стоило. Впрочем, Благуша не сбрасывал со счетов, что послушница Храма Света и сама может за себя постоять: та картина в тамбуре Махины, где девица мгновенно вырубила Ухмыла, все еще была ему памятна.
Благуша,тихо сказала Минута, подступив вплотную со спины,уходить нам надо, пока бандюки стражником заняты. Через кухню из трактира второй выход есть, Фрол нам покажет
Благуша изумленно повернул голову, не веря своим ушам:
Уходить? Да как ты могла такое предложить, Минута! Неужто я способен бросить другана в такой момент?! Нет, я Обормота не брошу, оторви и выбрось!
Не суди поспешно, Благуша,с укоризной шепнула Минута, не желая привлекать лишнего внимания бандюков.Тайна, которую готов нам доверить дед, очень важна для всех нас, а не только для Бовы Конструктора! А бандюки могут этому помешать, они про нее знать не должны