Войнадело
Да кто вам вообще сказал, что тут война? То, что Сатория в наши земли рветсяэто еще не война! Это на границе конфликт
Конфликт, кивнул молчавший до этого Билл. Десять тысяч рыл, конфликтовать пришли.
Всяко бывает, насупился Рум. Но то, что маг этот говорит, мол, со всех сторон империю атакуют, это вилами по воде писано!
Тебе мага слова мало? хмуро поинтересовался Гурт. Тогда вот тебе мое словоущелье этонаша земля. Ты присягу императору давал, жизнью и душой клялся, что земли империи хранить будешь, не жалея себя. Так что
А я от клятвы своей не отрекаюсь! Я вам о другом толкую! К нашим надо выходить и от мага этого подальше держаться! не унимался Рум. Он в свою тьму смотрит и кровь как водицу льет! А как прижмет егоон нас в расход пустит! А я живым еще империи послужить хочу, а не умертвием тупым, как наши
В этот миг Вар резко вскинул руку и повернулся в сторону небольшого холмика, из которого торчала трубка.
Показалось, расслабившись произнес десятник. Дышит
В следующий миг холм приподнялся, и из него показалась голова, плечи и руки Мака. Спустя несколько секунд он, откашливаясь, выполз из ямы. Постанывая от боли, дрожа от холода, он подошел к костру, на ходу стряхивая с себя пыль и комки земли.
Как оно? кивнул Билл, всматриваясь в перемазанное лицо парня.
От-от-от отбился, кивнул подмастерье, едва попадая зубом на зуб. Я-я-яма остыла быстро. Д-д-думал, замерзну н-н-насмерть.
Луна полоборота по небу сделала, произнес Гурт, кинув взгляд на небосвод, усыпанный звездами. Мы уж за худое думать начали.
Маг тот темный, может, и мастер, отхлебнув теплого супа, согретого на расходящемся костре, парень начал рассказывать:Но в ритуалистикеноль полный. Он меня проклянуть по-старому пытался. А проклятья старые все на тех, кто по земле ходят.
Потому ты в землю зарылся, догадался Вар. Мертвого изображал?
И да, и нет. Для проклятья я мертвый, а для поисковых заклинанийменя не существует. Нет, и все. Мак сделал еще несколько больших глотков и продолжил:После третьего ритуала он, видимо, глаз совсем извел. Четвертое заклинание он пытался без ритуала сделать. Только ничего не вышло у него. Я успел глаз в гной обратить, пока он заклинание на поиск сделать пытался.
Воины переглянулись.
Так значит, вышло все? спросил Билл.
Вышло, кивнул подмастерье.
Завтра с утра в путь? с надеждой поинтересовался Гурт.
К заставе, приходя в себя, кивнул Мак.
Вар продолжил точить меч, а Билл решил поставить кашу еще раз, видя, как быстро умял остатки подмастерье. Гурт продолжил постепенно подкладывать ветки, и только Рум больше не произнес ни слова. Разве что несколько раз кинул встревоженный взгляд на мага.
Говорят, внешнюю заставу делали как первый фронт, бормотал Гурт, устало переставляя ноги. Там планировали серьезную стену построить и перекрыть ущелье совсем, но, как обычно бывает Кто-то увел деньги, кто-то начал верещать о излишних военных расходах А еще болтают, что клан «Древней сосны» отказался выполнять распоряжение императора. Вроде как он на них повесил строительство стены.
Не, подал голос Вар. Там не так было. Никто не смеет ослушаться указа императора. Даже великие кланы. «Древняя сосна» выпросила у императора отсрочку в пятьдесят лет. У них наследники грызню начали. Внутри клана почти война.
И император разрешил им грызться дальше? с сомнением поинтересовался Мак. Его взгляд устремился на вершину, до которой было еще несколько часов ходу.
А бог его знает, но стена у внешней заставы и крепость накрылись медным тазом, пожал головой Гурт. От степняков хватает, а саторцы могли и в обход пройти в империю. Через ущелье оно, конечно, ближе, но на нем клином свет не сошелся.
Как видишь, сошелся, Вар оглянулся назад. Остальные солдаты тоже едва переставляли ноги. Весь дневной переход они шли без остановок и сейчас были готовы упасть прямо на камни там, где стояли.
Надо передохнуть малость, произнес Гурт, оценив состояние солдат. Передохнуть и последний рывок сделать. С этой сопки заставу видно. Тут часа два ходу, не больше.
Мак кивнул и присел у огромного валуна, покрытого мхом.
Дышать тяжело, тихо произнес он, растирая колени руками, одетыми в стальные перчатки. И колени гудят
Это горы силу забирают, подал голос Билл. Горы всегда забирают твою силу, если ты их не по чину оседлать решил.
Верно говоришь, кивнул Гурт, усаживаясь рядом. И пока ты с них не сойдешьсилу не вернут
Горная болезнь, еле слышно произнес Мак по-русски.
Перекусить надо, произнес Рум, доставая кусок подсохшего хлеба. И думать, как костер жечь будем. Тут дров нет
У Жака мешок, кивнул на молодого парня Вар. С навозом засохшим. Горит слабо и воняет, но долго, и весит не много.
Каравай хлеба и небольшой кусок сыра разделили на всех и пустили по кругу бурдюк с сильно разбавленным самогоном.
А руки у тебя навсегда черными останутся? вдруг спросил Вар, глядя, как Мак облизывает стальные накладки на пальцы.
Мак замер и взглянул на грязные перчатки, которые не снимал уже несколько дней. Потом взгляд перешел на воина.
Навсегда, кивнул он. Да и не руки это, если разобраться.
А что?
Артефакты. Артефакты из моей плоти. задумчиво ответил подмастерье. По другому было бы долго и сложно. Мне, чтобы биться силой так, как сейчас, еще полгода заниматься надо было бы.
Парень устало вздохнул и поднял взгляд к голубому небу.
Помнишь, мы медь собирали и золото? Перед тем как на лагерь перевалочный напасть? Вот с той меди, золота и своей плоти я артефакты и сделал. Мак обвел взглядом воинов. Не было у меня другого выхода. А то, что осталосьвечерами на заготовки для баньши делал.
А как ты теперь с ними, Гурт указал на стальные перчатки. Ты теперь до смерти будешь в перчатках ходить?
Лучше так, чем силой все подряд пачкать, пожал плечами Мак. Ладно бы я магом жизни был или света. Если я пальцем живого коснусь, оно помереть может, а не погибнет, так проклятье заработает.
Мак стащил перчатку и отломил рукой кусок хлеба. Прямо на глазах воинов хлеб начал темнеть и покрываться плесенью.
Вар и Гурт переглянулись.
Больно высока цена, покачал головой седой десятник.
А меня торговаться не звали, выдавил подмастерье горькую усмешку. Либо так, либо никак.
Мак кивнул Биллу.
Там еще немного осталось огонь-воды? Рану бы промыть
Здоровяк кивнул и достал из своей сумки почти пустой бурдюк с самогоном и остатки чистой тряпки.
Держать надо? спросил Вар, глядя, как укладывается на спину подмастерье.
Справлюсь, выдохнул парень, готовясь к очередной экзекуции.
Билл размотал повязку и смочил в самогоне тряпицу.
Не дергайся только, произнес он, передавая ее Вару. Зря не дал нам в лагере сразу рану обработать.
Времени не было, произнес подмастерье, собираясь с духом. Едва уйти успели.
Пока Мак шипел и скрипел зубами, рядом, глядя на сопки вокруг, начал рассказывать Гурт.
Я когда служил первый срок, думал, вернусь домой, денег привезу, заживу по-настоящему. Нас то в семье семеро пацанов росло. Отец рано помер, лихоманкой положило его в конце зимы. Гурт приложился к бурдюку и, вздохнув, продолжил. Так вот, когда вернулся с первого срока, оказалось, что девка, которая меня клялась ждать, померла в третью зиму, как ушел. Одного брата на торжище до смерти палками забили. Он спьяну на кланового сборщика налогов с кулаками полез. Матушку тоже предки прибрали к себе. Трое братьев ушли в столицу по прошлой весне. Больно голодно было в родной деревне.
Вар закончил промывать рану и, закупорив бурдюк, передал здоровяку, после чего внимательно оглядел Гурта.
И вот я вернулся после первого срока. В кармане три золотых монеты. Одну за службу, вторую за войну, а третью трофеями собрал. Думал, заживу, а дома шаром покати. Двое братьев едва концы с концами сводят. Если бы не корова, так давно бы по миру пошли. Да и та тощая, больная. В зиму с них сборщик три шкуры содрал за два года. Считай, только на посев зерна оставил, да корову одну. Вроде как не до последнего обобрал. Гурт усмехнулся и махнул рукой. И чего делать было? Из семерых братьев, матери, да девки моей, что по ночам душу во сне грела, осталось только двое братьев и три золотых.