Не шали, малыш, сказал тот, вытирая рукавом пот со лба. Давай в гостиную.
Тебе придется затащить меня туда силой или пристрелить, упрямо произнес Гарри и смачно плюнул под ноги транснационалу.
Лысый и пятеро других охранников опасливо попятились к двери. Гарри ухмыльнулся.
Б-е-е-е, издевательски проблеял юноша, делая пальцами «козу». Вы не посмеете стрелять в меня, я национальное достояние, мать вашу.
Транснационалы гурьбой выбежали на крыльцо и заперли за собой входную дверь. Теперь домом для троих беженцев из «ВириВака» стала небольшая гостиная и прихожая перед ней.
Гарри оглянулся на женщин. Марта Чанг, почти невидимая в темноте, осторожно поглаживала коротко остриженную голову Сони, прижавшейся лицом к плечу вирусолога. Марта почти не разговаривала после гибели Нэнси Бартлетт. Когда обезумевший охранник расстрелял ее «Лайтспид», Марта издала пронзительный вопль отчаяния и замкнулась в себе. Она даже не отреагировала на новость о Мехико Сити, и лицо ее сразу как-то осунулось и постарело.
Гарри услыхал, как сержант Третевей спорит с одним из охранников на крыльце.
А как же я? возопил вдруг сержант. Я должен быть вместе с ними; скорее всего, я уже заразился.
Аргумент возымел действие, дверь на секунду приоткрылась, и сержант проскользнул в прихожую. Поскольку Третевей находился вблизи Нэнси Бартлетт в момент ее ужасной смерти, охранники обходили его и троих пленников стороной, словно прокаженных, опасаясь подцепить от них неведомую болезнь.
Соня подошла к Третевею и крепко обняла его, а Гарри шагнул к Марте и взял ее за руку. Рука у молодой женщины была теплая, но вялая и безвольная, как и выражение ее лица. Юноша положил ей руку на плечо и легонько привлек ее к себе, но Марта продолжала бессмысленно пялиться в окно на языки пламени, поднимающиеся из темноты вдоль дороги.
Остальных техников и сотрудников посольства заперли в задней части дома. После смерти Нэнси Бартлетт несколько человек попытались было сбежать с фермы, но транснационалы перехватили их и вернули обратно.
Уже на протяжении многих часов Гарри не видел своей матери и не знал, где она и жива ли вообще. У транснационалов он даже и не спрашивал о ней. Впрочем, они и сами, вероятно, не знали.
Послушай, обратился он к Соне, твой биплан сможет оторваться от земли с четырьмя пассажирами на борту?
Третевей прочистил горло.
Вряд ли, ответил он за девушку. К тому же, Ходж приказал снять с него пропеллер и шасси.
Ночной ветерок донес со стороны автострады слабые крики, и все узники замерли, напряженно вслушиваясь. Гарри то и дело поглядывал в окно, прикидывая, как обмануть охрану. Сейчас на посту у крыльца стояли только трое транснационалов с оружием наизготовку, нервно щелкая предохранителями.
Третевей заметил, куда смотрит Гарри.
Надо бы им быть поосторожнее, прошептал он. Чего доброго, еще ранят кого-нибудь.
Соня нервно хихикнула.
Марта, будто очнувшись, глубоко вздохнула и обвила рукой талию Гарри.
У меня для тебя кое-что есть, шепнула она ему на ухо сунула в его ладонь инфокубик.
Что здесь?
Все, выдохнула Марта. Первоначальные данные, которые ты умыкнул из «ВириВака», плюс все, чего нам с тобой удалось добиться. Я успела спрятать его, когда тот раздолбай начал стрелять.
Зачем ты отдаешь его мне? нахмурился юноша. Он тебе самой потребуется, когда
Когда что? перебила она его. Когда мы выберемся отсюда? У тебя больше шансов на это, чем у меня, Гарри.
Не надо так говорить, попросил он. Мы улизнем отсюда все вместе. Сейчас темно, мы найдем способ охмурить этих недоумков, доберемся до аэропорта, и Соня увезет нас на самолете. Верно, Соня?
Сонин голос звучал приглушенно, поскольку она стояла, уткнувшись лицом в грудь Третевея.
Что-нибудь мы сделаем, сказала она. Насчет этого ты прав.
Из глубины дома донеслись крики боли и ужаса, потом раздался грохот падающей на пол мебели. Гарри попытался открыть дверь в коридор, но она была заперта с другой стороны на засов, и Гарри учуял характерный зловонный запах.
Смотрите-ка! воскликнула вдруг Соня, указывая пальцем в окно.
Гарри обернулся и увидел, как с автострады к «Каса Канаде» приближаются три пары ярко горящих фар. У юноши появилось нехорошее предчувствие, когда минуту спустя к крыльцу подрулили три черные машины. Из них быстро выбрались трое человек в штатском; Гарри, благодаря своему отличному ночному видению, разглядел на лацканах их пиджаков значки «Пан Пасифик Секьюрити». Один из прибывших сунул под нос лысому охраннику удостоверение, и троица транснационалов, оглянувшись на дом, быстрой рысью припустила к своему автофургону, стоящему неподалеку от ангара.
«Панпасифики» негр, азиат и латиноамериканец взбежали по ступенькам крыльца и, отперев дверь, ввалились в прихожую.
Миллз, представился чернокожий, видимо, старший по званию.
Ты, сказал он Третевею, отвали в сторону. Гарри, Соня, мисс Чанг, следуйте, пожалуйста, за нами.
Никуда мы с вами не пойдем, набычился Гарри.
Не волнуйся, сынок, мы отвезем тебя домой. На самолете.
Он говорил снисходительно-фамильярно тоном, будто перед ним стоял не шестнадцатилетний парень, а десятилетний мальчишка, который подпрыгнет от радости, предвкушая полет на настоящем самолете.
Я вам не сын, отрезал Гарри. Справьтесь в своем удостоверении, если не верите мне. И я фактически дома. Я думаю, мы здесь и останемся, пока
Тебя неправильно информировали, оборвал его Миллз. Кто бы ни сказал тебе это, он не обладает надлежащими полномочиями. Все будет хорошо; мы полетим вместе с вами.
Гарри не ответил, но и с места не сдвинулся, всем своим видом выражая, что он не намерен принимать приглашение новоявленного «папаши».
Я хотел сказать, что вы вернетесь в Штаты, проговорил Миллз, явно сбитый с толку упорством юного Толедо. Повернувшись к Соне, он отвесил ей легкий поклон: А ваш дедушка теперь новый вице-президент Соединенных Штатов Америки. Вы не можете разочаровать Белый Дом.
О, еще как смогу! заявила Соня, вставая рядом с Гарри.
Сквозь недоуменное выражение на лице Миллза начинало проступать раздражение.
Самолет ждет нас в аэропорту, сухо проговорил он. На эту задрипанную площадку его не посадить. Итак, прошу вас.
Миллз указал жестом на машины.
Гарри даже не шевельнулся.
А что будет с моими родителями? поинтересовался он.
Миллз пожал плечами.
Насчет них я не получил никаких указаний.
Могу я собрать свои вещи?
Не стоит, белозубо осклабился Миллз. Я куплю все, что тебе нужно ну, зубную щетку, мыло все такое. Рад буду оказать тебе небольшую услугу. Да, я ведь еще не сказал, что горжусь знакомством с тобой.
Миллз обхватил правой рукой плечи Гарри и вывел упирающегося юношу на крыльцо, где Гарри на долю секунды расслабил мышцы, словно подчиняясь грубой силе, и когда Миллз, не ощущая сопротивления, ослабил захват, Гарри сделал негру подсечку, и тот, не удержав равновесия, скатился по ступенькам крыльца на тротуар. Вскочив на ноги, чернокожий в мгновение ока выхватил из кобуры револьвер и нацелил его в Третевея.
Давай сделаем так, сынок. Ты перестанешь кочевряжиться и пойдешь со мной, иначе вот этот сержант получит пулю в лоб. В тебя я не имею права стрелять, но в остальных сколько угодно.
Двое других «панпасификов» тоже взяли на прицел Третевея.
Никогда не думал, что буду пользоваться такой популярностью, произнес Третевей с деланной небрежностью, криво усмехнувшись. Ладно, ребята, ступайте с ними. Без меня. Я догоню вас позже.
Соня, простонав, бросилась на шею сержанту и крепко поцеловала его в губы.
Мы тебя найдем, прошептала она. Обязательно. Поверь мне.
Я всегда тебе верил, сказал он, отвечая ей поцелуем.
Гарри вспыхнул и смущенно отвел глаза от трогательной сцены, ощущая при этом легкий укол ревности. Соня по-прежнему нравилась ему больше, чем он смел признаться самому себе, особенно в присутствии Марты Чанг. Он отвернулся к отряхивающему брюки Миллзу.
А почему моего отца не отправляют в Штаты? Он знает об этом деле больше любого из нас.