- Ладно, устроим им зрелище. Сейчас рванем - шины задымятся. Открой-ка двери, Манк!
- Спасибо за угощение, - поблагодарил Грег.
- Пустяки, о чем речь.
- А как тот тип? - полюбопытствовал Грег.
- Какой?
- Слепыш. Ну, с ним произошел несчастный случай...
- А, этот! Он в больнице. Копы повезли его подштопать, а там прихватило сердце. Теперь лежит, кислород глотает. Закоренелый преступник: список судимостей - длиной с твою руку. Совершенно никчемный тип. Не сказать, что без него мы осиротеем.
- Все равно жаль.
Манк пожал плечами:
- Нечего было врываться без спросу и качать права. Так вы двинетесь по Сороковке, да?
Грег посмотрел на Черта.
- Да, - подтвердил Тэннер. - Кто жрет ядозубов?
- Чего?..
- Ну, есть большущие змеи, которых жрут ядозубы, а вместе с ними - кучу всяких других тварей - бизонов, койотов и вообще хрен знает кого. На юге, если ехать в сторону Мексики, есть здоровенные летучие мыши, что кормятся фруктами с деревьев-мутантов, и какие - то уродские пауки - эти лопают все, что попадает к ним в сети. А кто ест ядозубов? Еще дома один парень, Алекс, говорил мне, что раз всякая тварь пожирает какую-нибудь другую, значит, кто-то должен трескать ядозубов. И я не смог ему ответить. А ты знаешь?..
- Бабочки, - сказал Манк, - во всяком случае, так я слышал.
- Бабочки?
- Ага, тебе повезло, если ты ни разу на них не напоролся. Эти твари больше воздушного змея. Садятся ядозубам на загривок, душат до полусмерти и откладывают яйца. А гусеницы, вылупившись, питаются парализованными ящерами.
- Понятно.
- Тогда кто ест бабочек? - поинтересовался Грег.
- Без понятия. Может, летучие мыши. За последнюю сотню лет мир полностью переменился и быстро меняется дальше. Сомневаюсь, что кто-нибудь знает про всех тварей, какая что жрет.
- Угу.
- Чует мое сердце: любой, кто сунется разузнавать, быстро обнаружит, что все эти зверюги охотно согласятся перейти на человечину.
- Спасибо, - стал прощаться Грег, - спасибо за все. Приятно было познакомиться, Манк.
- До скорого. - Мужчины обменялись рукопожатиями.
- Сомневаюсь, - охладил их Тэннер. - Вряд ли мы еще увидимся. Но за жратву спасибо. Может, когда-нибудь услышишь о нас.
- Удачи! Мы все за вас болеем.
- Сам знаешь, как это называется. - Тэннер зашагал к вездеходу. Открыв дверцу, он забрался на водительское место.
Тотчас с другой стороны в кабину залез Грег.
- Ты даже руку ему не пожал, - упрекнул он.
- Не люблю ручкаться, - отрезал Тэннер. - Для большинства фраеров это ничего не значит. Когда-то считалось: выставил пустую грабку - стало быть, показал, что без ножа, но и только... а если ты левша, все в дерьме. И наоборот. Я, кстати, левша, так что могу и руку пожать, и на перо поставить. Короче, по мне, это фигня. Будь у меня друг, ему бы не пришлось трясти мне руку, чтобы это доказать. Он бы знал, и я - тоже. Да ты сам знаешь, как оно бывает. Встретишь человека, и вдруг - бац! - оба врубились, что вроде как похожи. Никакой кровянки. Ничего. А вы скорешились. Нет, все эти говенные церемонии наших бабок-дедок на фиг не нужны. И точка.
Они заперли дверцы вездехода, и Черт запустил двигатель. Немного послушав, как мотор работает вхолостую, он включил обзорные экраны.
Внушительные двери гаража с лязгом открылись, и Тэннер дал один гудок.
- Тронули!
Под приветственные крики толпы вездеход выехал на улицу и устремился на восток.
- Пивка бы, - вздохнул Тэннер. - Блин!
И они помчались вдоль останков 40-й автомагистрали.
Тэннер уступил водительское место Грегу и растянулся рядом, в пассажирской части кабины. Небо все больше меркло, постепенно приобретая тот же зловещий облик, что накануне в Лос-Анджелесе.
- Может, обгоним, - заметил Грег.
- Надейся!
На севере замелькали синие сполохи, потом вспыхнуло ослепительное сияние. Небо над машиной стало почти черным.
- Жми! - рявкнул Тэннер. - Жми! Вон впереди холмы! Может, найдем выступ или пещеру!
Но буря разразилась прежде, чем они достигли холмов. Сперва пошел обычный град, потом мелкая галька. Следом посыпались крупные камни, и правый сканер отказал. Шквальный ветер обрушивал на вездеход тучи песка, а небеса - водопады, так что мотор захлебывался, чихал и кашлял.
Но все-таки они добрались до спасительных холмов и отыскали местечко в каменистой лощине, чьи крутые склоны принимали на себя главный удар ветра-песка-пыли-камней-воды. Отсиживаясь там, спутники курили под рев и вой урагана.
- Нам не добраться, - вздохнул Грег. - Ты был прав. Я думал, у нас есть шанс. Ан нет. Все против нас, даже погода.
- Есть у нас шанс, - обозлился Тэннер. - Пусть хреновый, но до сих пор нам везло. Не забывай.
Грег сплюнул в контейнер для мусора.
- Откуда вдруг такой оптимизм? У тебя-то?
- Раньше я бесился и молол ерунду. Ну, вообще-то, я и сейчас зол... только чую: пошла пруха. Вот и все.
Грег рассмеялся.
- Пруха-хренуха! Да ты разуй глаза! - посоветовал он.
- Не слепой, - огрызнулся Тэннер. - Нашу таратайку делали так, чтоб ей это было нипочем, и она пока тянет. Да и колбасит-то всего процентов на десять от полной силы.
- Ладно, и что с того? Колбасить может и день и два.
- Значит, переждем.
- Засидимся лишку - от нас и десять процентов мокрое место оставят, и даже если обойдется, ехать станет незачем. А попробуй сунься на дорогу - расплющит.
- Минут за десять - пятнадцать я этот сканер налажу. Получим лишний «глаз». Если буря за шесть часов не угомонится, поедем.
- От кого я это слышу, а?
- От меня.
- Ну надо же! Ты пуще всех трясся за свою шкуру. Чего это тебе вдруг приспичило лезть на рожон и меня за собой тянуть?
Какое-то время Тэннер молча курил.
- Я поразмыслил, - наконец обронил он и тут же умолк.
- О чем? - удивился Грег.
- Об этих чуваках в Бостоне, - пояснил Тэннер. - Может, дело и впрямь стоящее. Не знаю. Они мне никто. Но черт возьми, я не люблю сидеть сложа руки и не желаю тупо глазеть, как дохнет целый мир. И еще мне охота посмотреть Бостон, глянуть хоть одним глазком, какой он. Может, и героем побыть занятно - попробовать, как это. Ты пойми правильно. Никто из них для меня и плевка не стоит. А подумаю, что все станет таким, как эта самая Дорога, - только гарь, бардак да дерьмо, - и с души воротит. Когда вторую машину уволокли смерчи, я призадумался... ну, не хочу я любоваться, как все вот так вылетает в трубу. Может, при удачном раскладе я еще слиняю, а пока просто пытаюсь объяснить, что думаю и чувствую сейчас. Вот и все.
Грег отвел глаза и рассмеялся чуть дружелюбнее, чем обычно:
- Вот уж не подозревал, что в тебе таятся такие философские глубины.
- Я тоже. Притомился я что-то. Расскажешь про своих братьев и сестер, а?
- Ладно.
Четыре часа спустя, когда буря поутихла и на смену камням явилась пыль, а дождю - туман, Черт наладил правый сканер, и они отправились в путь по территории бывшего национального парка «Скалистые горы». Из - за пыли и мглы видимость весь день оставляла желать лучшего. Вечером вездеход обогнул развалины Денвера, взял курс на бывший Канзас, и Тэннер сменил Грега.
Он провел за рулем всю ночь, а утром небо по-настоящему расчистилось - впервые за много дней. Грег блаженно похрапывал. Тэннер не стал его будить и, потягивая кофе, принялся наводить порядок в собственных мыслях и ощущениях.
Сидя вот так, за рулем и с «вольной» в кармане, Черт вдруг испытал странное чувство. Позади курилась пыль. Небо было цвета розовых бутонов, а темные полосы опять как будто усохли. Тэннер припомнил рассказы о том дне, когда на землю обрушились ракеты, испепелившие все, кроме северо-востока и юго-запада; о том дне, когда поднялись ветры, исчезли облака и небо утратило синеву; когда вдрызг разнесло Панамский канал и перестало работать радио; и о тех днях, когда самолеты лишились возможности парить в небе. Тэннера охватила досада: он всегда хотел летать - высоко, как птица, скользить, нырять и парить в воздухе. Его пробрал легкий озноб. Экраны сейчас казались кристально прозрачными, словно озерца чуть подкрашенной воды. Где-то впереди, далеко-далеко, ждал, быть может, один из двух последних сколько-нибудь значительных очагов человечества, уцелевших на лике планеты. Возможно, он, Черт Тэннер, в силах спасти его, если поспеет вовремя. Он поглядел по сторонам: камни, песок, стена разбитого гаража, невесть откуда взявшаяся на горном склоне (и, как потом выяснилось, надолго застрявшая в памяти). Расколотая, брошенная наземь, полузасыпанная хламом, она производила сильное и жуткое впечатление, будто гнилой череп, некогда бывший величавой головой исполина. И Тэннер яростно налег на педаль газа, хотя она и так была утоплена до предела. Черта затрясло. По небу разливалось сияние, но Тэннер не стал регулировать яркость экранов. Почему именно он?.. Впереди справа показалось громадное облако дыма. Подъехав ближе, Черт увидел, что дым клубится над горой - ее сорванная вершина превратилась в бурлящий огненный котел. Тэннер резко взял влево и на мили - на много миль - отклонился от намеченного курса. Время от времени земля под колесами вздрагивала, вокруг сыпался пепел, но огненный конус на правом экране остался далеко позади. Раздумывая о давно минувших днях, Тэннер мысленно перебрал немногие известные ему факты. «Если не накроюсь медным тазом, - решил он, - подзубрю историю». Вездеход запетлял среди подрумяненных солнцем каньонов, пересек вброд неглубокую речку. Прежде никто никогда не поручал Тэннеру ответственных дел, и он искренне надеялся, что нынешний первый случай станет и последним. Однако сейчас Черта переполняло чувство, что он может справиться с заданием. И ему захотелось это сделать. Вокруг, пылая, дымясь, содрогаясь, лежала Проклятая Дорога. Если Тэннер не сумеет ее одолеть, половина человечества погибнет, а значит, вероятность того, что однажды весь мир станет частью Дороги, удвоится. На побелевших костяшках пальцев отчетливо выделялась татуировка «ЧЕРТ», и Тэннер сознавал: да, именно так, он - черт, а кругом - пекло. Измученный Грег еще спал; Тэннер сощурил глаза, закусил бороду, но не притронулся к тормозам, даже увидев, что начинается оползень. Опасное место осталось позади, и Тэннер с облегчением выдохнул. Этот проход закрылся навсегда, но Черт успел проскочить без единой царапины. Собственный мозг представлялся ему огромным пузырем, чья поверхность, подобно обзорным экранам, регистрирует все вокруг, не упуская и самой ничтожной мелочи. Тэннер вдруг ощутил движение воздуха в кабине и то, как педаль газа давит снизу на ступню. В горле пересохло, но ему было не до того. Во внутренних уголках глаз собралась какая-то липкая дрянь, однако Черт не вытирал их. Он с ревом летел но колдобинам и буеракам канзасских степей, понимая, что полностью втянулся, вошел в роль и доволен этим. Дентон, хрен ему в глаз, не врал. Ехать необходимо. На краю очередной пропасти Тэннер затормозил и взял курс на север. Намотав тридцать миль, Черт добрался до конца расселины и опять повернул на юг. Грег что-то пробормотал во сне. Звучало это как проклятие, Тэннер пару раз вполголоса повторил это слово и, едва подвернулся подходящий участок, свернул на восток. Солнце стояло высоко в небе, и Тэннеру чудилось, будто вездеход невесомо плывет над бурой землей среди натыканных тут и там зеленых островков колючей поросли. Он сцепил зубы и опять вспомнил Денни - тот сейчас, сто пудов, куковал в больничке. Все лучше, чем там, куда загремели остальные. Тэннер понадеялся, что деньги, о которых он толковал брату, еще на месте. Внезапно от шеи до лопаток заныла спина. Боль растеклась по рукам, и Черт вдруг понял, что слишком крепко сжимает руль. Он заморгал, сделал глубокий вдох, но в глаза все равно точно песку насыпали. Тэннер закурил. Вкус дыма казался отвратительным, но Черт упрямо досмолил сигарету, а потом выпил воды и, когда солнце ушло за корму вездехода, убавил яркость экрана заднего обзора. Звук, похожий на отдаленный гром, насторожил Тэннера. Он выпрямился и убрал ногу с педали газа.