Прошлой ночью Деа почти час сжимала заколку в кулаке, прежде чем протиснулась в сон Шоны.
Она вышла оттуда довольно быстро, прежде чем сон успел измениться. Шоне снилась банальная вечеринка в цокольном этаже дома; в реальной жизни Деа на такие не звали. Как она и подозревала, там было тесно и скучнопотные старшеклассники из самых популярных и пластмассовые стаканы. Были, впрочем, и незнакомцыодин красивый, как из сказки. Может, это прекрасный принц Шоны Макгрегор?
Притаившись за одной из стен воздвигнутой подсознанием Шоны структуры (полуразрушенного замка, увешанного побитыми молью гобеленами и пустыми рамами), Деа рассматривала юношу, испытывая смутное влечение. Волосы у него были темные, спутанные, длиной до подбородка, а сильный загарбудто парень много времени проводил на солнцеконтрастировал со странным одеянием и старинным поясом, на котором висел нож. Пока остальные танцевали под неслышную музыку, он неподвижно стоял и наблюдал, совсем как Деа, будто правила воображения Шоны на него не действовали.
Неожиданно он повернулся туда, где стояла Деа, и она поспешно вышла из сна.
Мириам обняла Деа, и даже через одежду девочка почувствовала, какая мама худая.
А тебе? спросила она.
Со мной все прекрасно. Мама взялась за кофеварку.
У тебя усталый вид. Мириам выглядела не просто усталой, а больной, но Деа не хотела это говорить. Мать была настолько бледной, что отчетливо виднелись синие жилки на запястьях и шее. Глазабольшие, красивые, цвета грозовых тучказались огромными на узком лице со впалыми щеками.
Она тоже умела ходить в сновидения. Деа узнала об этом после случая с Мирой, но мать никогда ничего не рассказывала, изложив только общие правила. Однажды Деа спросила: «А дедушка с бабушкой тоже ходили по снам?», думая, что, может, это какая семейная генетическая мутация. Но Мириам коротко ответила «нет», и Деа не стала допытываться. Еще одна тема, которой они не касались в разговоре, родня: почему у них нет родственников и куда все делись.
Единственная фотография отца, водруженная на каминную полку в гостиной, была сделана лет двадцать назад. Совсем молодой человек в безвкусной красной рубашке-поло смеется и гладит собаку. Деа не знала, его это пес или мамин и когда и где сделан снимок, но спрашивать не хотелаэто сузило бы простор для воображения.
А воображение у нее было богатое. То отец у нее был пожарным и героически погиб одиннадцатого сентября, то работал на ЦРУ и попал в плен, выполняя особо опасное задание, но однажды обязательно вернется, сбежав из тюрьмы с помощью пинцета. Или что его посадили за преступление, которого он не совершал, и он не объявится, пока не обелит свое имя. Словом, Деа готова была принять любую версию, кроме подозрения, возникавшего исподволь: что отец просто устал от них и ушел.
Ты точно нормально себя чувствуешь? спросила она. Деа знала, что между походами в сны мать совершает далекие прогулки, после которых едва держится на ногах.
Абсолютно. Предоставь волноваться мне, дочка. Мириам разлила кофе и добавила молока, задержав молочник над чашкой ровно на три секунды. Будешь?
Сейчас, Деа села за стол и рассеянно потянулась к газетам, пестревшим заголовками о жаре и убийствах в округе Арангасетт. Как хорошосуббота, солнце, до школы сорок восемь часов.
Вообще-то я читаю, быстро сказала мать, сделав движение. Но она опоздала: из газеты выпало несколько рекламных буклетов со стандартными осчастливленными семьями, нашедшими новое жилье в Гринвиле, Северная Каролина, Таллахоме, Теннесси, и Сент-Поле, Миннесота.
Деа похолодела.
Что это? спросила она, отпрянув, будто брошюры могли ожить и укусить. Для чего?
Помешивая кофе, Мириам ответила, не поднимая глаз:
Не надо кричать, Деа. Я просто смотрю.
Ты же обещалабольше никаких переездов. К горлу Деа подступил комок. С обложки буклета о Сент-Поле на нее насмешливо смотрел светловолосый подросток.
Тебе здесь даже не нравится, сказала мать.
Мне и там не понравится, отрезала Деа. Везде одно и то жеребята новые, сплетни старые. Здесь у нее хотя бы есть Голлум. В памяти мелькнуло лицо нового знакомого, разительно изменявшееся от улыбки. Давай начистоту! Миннесота?
Я же сказала, я пока только смотрю. Мириам подняла глаза. В ее взгляде читалось предупреждение, но Деа было все равно. Она встала, дрожа.
Ты обещала. Ты поклялась!
Обстоятельства изменились, перебила Мириам, с грохотом ставя чашку на стол. Немного кофе выплеснулось через край. Мать и дочь молчали, испепеляя друг друга взглядами. Наконец мать вздохнула: Послушай, Деа, еще ничего не решено, понимаешь? Это же только варианты
Я никуда не поеду, сказала Деа. Ты меня не заставишь.
Еще как заставлю, нахмурилась Мириам. Есть вещи, которых ты не понимаешь, они слишком сложны для тебя и
В дверь громко постучали. Мириам подскочила. Деа тоже. Тоби заорал. Никто никогда не приходил к ним с парадного входа, кроме разносчика пиццы и иногда двинутого проповедника, призывавшего покаяться и предлагавшего Библии за три девяносто девять. С Голлум Деа встречалась утром у калитки и вечером расставалась там же.
Кто это? почти испугалась Мириам, задвинув брошюры под газету, будто скрывая улики (каковыми, по мнению Деа, они и являлись). Ты никого не ждешь?
Деа не ответила. Ярость в ней еще не улеглась.
Тоби увязался за ней. Прижав его ногой к стене, чтобы кот не выбежал на улицу, Деа отперла все три замка, не озаботившись взглянуть в глазок. Наверняка явился очередной краснобай с Библией.
На пороге стоял Коннор.
Привет, помахал он рукой, хотя стоял всего в футе от Деа.
С разгона Деа чуть не сказала: «Пошел вон», как обычно говорила бродячим торговцам. Тоби вывернулся и бросился на крыльцо, но Коннор его перехватил:
Не так быстро, шустрый.
Спасибо, сказала Деа, когда Коннор передал Тоби, держа его осторожно, словно фарфорового. Повернувшись, чтобы забросить кота в коридор, Деа уловила быстрое движение: Мириам поспешно отступила в кухню. Деа вышла на крыльцо и прикрыла дверь, чтобы мать не стояла и не слушала, а Коннор случайно не увидел десяток часов и бледные следы от снятых зеркал на обоях.
Чего хотел? спросила она. Это прозвучало грубо, но вылетевшее слово обратно не возьмешь.
И тебе хорошей субботы, отозвался Коннор, но беззлобно, в шутку. Деа показалось, что он ждет от нее каких-то слов, но не знала, что сказать. Гм Можно войти?
Нет, ответила Деа, вдруг пожалев, что оделась наспех, небрежно. Она стояла в шлепанцах, потрепанных шортах из обрезанных джинсов, выставлявших напоказ бледность ног и россыпь веснушек на бедрах, и вылинявшей голубой футболке с логотипом «Мистер Клин» поперек груди. Она даже зубы не почистила! А что случилось? поинтересовалась она, скрестив руки и стараясь не дышать ртом.
Коннор широко улыбнулся, и Деа подумала: уж не является ли его улыбка козырем в переговорах, когда нужно выманить согласие. Интересно, на других девчонок это действует так же?
Хотел узнать, может, ты желаешь прогуляться, непринужденно продолжал Коннор. Устрой мне экскурсию, покажи достопримечательности Филдинга!
Поверь, там не на что смотреть.
Коннор пожал плечами:
Тогда, может, просто погуляем?
На миг Деа испугалась, что загостилась в чьем-то сне. Парни вроде Коннорапризнанные школьные красавцы-спортсменыне замечали замарашек вроде Деа. Это основной закон природыне общаются же пантеры с сурками, если только не добывают очередной обед. Вот-вот лицо Коннора потрескается, и он превратится в ее учителя математики. Или все вокруг расплывется, крыльцо станет бурным океаном, а Коннор исчезнет.
Но нет, он по-прежнему стоял на крыльце и выглядел классно: старые джинсы, поношенные черные «Чакс», футболка с рок-группой, слегка растрепанные волосы, асимметричная улыбкасамый красивый парень, который когда-либо заговаривал с Деа или подходил так близко, что можно учуять запах жевательной резинки.
Я же здесь никого не знаю, пояснил он почти виновато.
А двоюродный брат?
Коннор поморщился:
Терпеть его не могу, и давно. Знаешь, в детстве он отрывал лягушкам лапки, просто для прикола.