После этого Астрея сильно психанула и пошла искать носителя крови ее клана. Нашла и наперекор уже откровенно презираемому ею Даниэлу О'Нату начала воспитывать Яна. О, сколько было шума! Сколько криков и возмущений со стороны главы этого семейства, но ей было на это наплевать. Она принялась обучать мальчика, приложив все свои силы и педагогический талант, который за ней признавали другие. И не зря признавали, стоит сказать.
Вначале обучение у Яна шло тяжело. Мальчик не хотел учиться танцам, не говоря уже про этикет и остальную науку, что она попутно в него вкладывала. Пришлось даже прибегнуть к помощи Марека, его отца. Но сейчас, стоя перед окном и смотря сквозь него и не видя того красочного рассвета нового дня, он могла гордиться собойочередной алмаз она огранила в бриллиант. Не она одна, нет, Астрея не была настолько тщеславна, чтобы приписывать все заслуги на этом поприще себе, но и умалять свой в клад в становление этого мальчика она тоже не собиралась.
Но увы. В этой жизни действует кармический закон равновесия. Ее успех с Яном был результатом ее неудачи с Аржеком. Вот уж где она могла совершенно искренне, а не надуманно, сказать, что это ее вина.
Пожилая женщина, сохраняя свою величественную осанку, с гордо поднятой головой отошла от окна и подошла к своему рабочему столу и открыла папку, вновь бегло просматривая ее содержимое. Этот стол не был ее любимым, так же, как и сам особняк в столице, но ее рабочий кабинет лично обставлял Минору, подбирая дизайн и мебель, чтобы сделать ей сюрприз на день рождение, поэтому она ничего в нем не меняла. Сюрприз удался, стоит отметить. За день до ее дня рождения Минору трагически погиб в самом начале своего яркого жизненного пути, и когда она вошла в этот кабинет, то чувства, что ее охватили были весьма противоречивыми. Тогда она, кстати, в последний раз в своей жизни плакала.
Прямо в кабинете.
На полу.
Закрыв папку, что несколько часов назад передал ей Ян, Астрея закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. В этой папке лежал приговор, вот только она еще не решила для кого именно. Если судить объективно, то там было три варианта приговора. Первый вариант был приговором всему клану Инлиарат, поэтому она отмела его сразу же, как только осознала, что он существует. Второй вариант был приговором Аржеку Вингфи и еще нескольким старейшинам клана. Это был самый приемлемый для нее вариант и самый легкий. Третий вариант был взять все на себя и ответить за все, пусть она и не была виновной. Выбрать именно этот вариант требовала ее должность хранительницы клана.
Сложный выбор. Особенно сложный после письма Яна, который откуда-то узнал, что она является хранительницей клана и в своей обычной манере попробовал ее уговорить «не делать глупостей». Наглый мальчишка. Даже угрожать посмел. Причем не завуалировано, а совершенно открыто и просто. Шантажист малолетний. Это же надо, пригрозить ей тем, что если она возьмет всю вину на себя, то он сделает так, что остальные не избегут своей участи и все равно примут заслуженное наказание и ее жертва будет не только напрасной, но и глупой.
Как же он этим напоминал ей Минору. Такой же наглый, дерзкий, талантливый и сообразительный.
После прочтения того письма она разозлилась на молодого Асанжа. Потом возмутилась его наглости. Успокоившись и хорошо подумав над тем, что им двигало, она испытала гордость и нежность. Еще спустя какое-то время, потраченное на раздумья и анализ, она почувствовала признательность к этому наглому мальчишке, который оказался весьма предусмотрительным, раз решил все это сообщить ей не во время прямого разговора, а через письмо. Если бы он все же решил поговорить, то, она боялась, что это был бы их последний разговорони бы точно поссорились. А зная свой и его характеры, то это была бы их последняя ссора. Чем больше она над этим думала, тем больше она это понимала и признательность сменилась щемящей нежностью и теплом в груди. Ведь в этом поступке она увидела его заботу о ней и нежелание портить отношения. Ему было плевать на клан, вполне заслуженно, кстати, но не на нее. Он был в своем праве, отрицать это было глупо. Но одна вещь невольно вызывала улыбкуза все эти годы и потраченные силы и нервы, Астрея сумела получить место в сердце Яна. И этот упрямый мальчишка тоже это понимал, хоть и не хотел признавать открыто. Но что значат слова, когда поступки говорили сами за себя? Правильно, ничего.
Хорошо, что он написал письмо. В современном мире люди стали забывать, что письма, порой, бывают предпочтительней, чем звонок по телефону или же прямой разговор с глазу на глаз. Во время написания или чтения письма всегда есть возможность все хорошенько обдумать и проанализировать. Да, самое главное, что дают письмавремя.
Постояв еще несколько минут, пожилая женщина устало села в свое кресло за столом и тяжело вздохнула. По сути, ей не оставили выбора, как такового, лишь его иллюзию. И сейчас она потратила непростительно много времени на осознание этого факта. Опять-таки, с помощью письма, точнее времени, что оно дало на раздумья, принять этот факт было значительно легче.
То, что Аржек оказался втянут в нелегальные эксперименты над людьми было не так уж и удивительно. В клане Инлиарат очень долгое время проводились весьма жестокие и сомнительные с точки зрения морали эксперименты и опыты для того, чтобы сделать инициированных сильнее. И Арлен О'Нату не был единственным, кому клан сломал жизнь. Вот только она свято верила в то, что он последний. Ведь всем советом клана решили прекратить зря переводить его главный его ресурслюдей. Но как оказалось ее обманывали. Эксперименты продолжались, но тайно. Еще больше ее злил тот факт, что для экспериментов набирались сироты из детских домов, в которых была хоть капля крови божественного предка, и которые не входили в клановые реестры.
Она всегда была против подобных изысканий и у них не раз случались самые настоящие ссоры с Акрамом по этому поводу. Хранитель клана Инлиарат никак не могла смотреть на то, как молодые и здоровые люди добровольно идут на смерть. Причины, почему она не вмешивалась, заключались в том, что это было добровольно и не страдали невинные люди, не имеющие никакого отношения к клану. Смотреть на медленное или же наоборот быстрое угасание знакомых лично тебе людей было очень тяжело, но пусть лучше так, чем иначе.
А вот Аржек стал придерживаться иного мнения. Ей стоило что-то заподозрить еще тогда, в ситуации с Яном и семейством О'Нату. Это его добровольное невмешательство. Да и отговорка, которую озвучил Аржек, о том, что Ян не входит в клан. Разве это играло такую большую роль, если невиновные подвергаются опасности? Пожилая женщина считала, что нет.
Еще раз тяжело вздохнув, Астрея приняла тот единственный вариант, который ей был доступен, только с некоторыми изменениями. Ян против них ничего иметь не будет, подумала она, и эта мысль внезапно заставило ее замереть на месте. Сама того не замечая, она неосознанно очень высоко для себя поставила мнение этого наглого и обаятельного мальчишки. Оно было для нее важнее мнения клана, в котором она, как он и предполагал, очень сильно разочаровалась. Были за душой хранителя клана грехи и смерти, но она никогда не сможет понять и оправдать все те смерти, что Аржек и его подручные, принесли в жертву силе клана. Только не так, только не невинные дети. Она того не стоила.
Как хранитель, она не могла допустить того раскола, что неминуемо случится внутри клана и его членов, когда все всплывет на поверхность. Поэтому она доработала этот вариант. Во всех вариантах Аржек Вингфи уже не жилец. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Так же и его подельники. Можно было смело утверждать, что они уже вычеркнуты из списка живых. И если ей самой придется привести несколько из этих приговоров в действие, то рука Астреи не дрогнет. Клану только лучше станет после их смертей.
Взгляд, прошенный пожилой женщиной, на большие настольные часы, дал понять, что время еще есть, но все равно медлить больше не стоит. Через несколько часов Аржек поедет для дачи показаний к инквизиторам, поэтому нужно было ускориться. К ее большому сожалению, для этого письма уже не были столь полезнымитолько прямой разговор. Впрочем, при всей ее нелюбви к современным технологиям, пожилая женщина не могла не признавать их полезность. Особенно сейчас, когда время было дорого и тратить его на написание писем было бы самым настоящим преступлением.