Хорошо, сказал Валериан, и достал из кармана инъектор с заживляющим гелем. Укол прошел практически незаметноАйрис только чуть поерзала в руках Валериана, но не проснулась. Гель отлично справлялся не только со свежими ранами, но и устранял шрамы, обладая косметическими функциями. Сначала затянулась кровавая цифра «7» на руке Айрис, а следом за ней размягчились молекулы кожи на шрамах, считали состояние соседних молекул на целых участках руки, и полностью повторили его, обретя нормальный вид.
Шрамы разгладились. От них следа не осталось. Ничего из того, что могло напомнить девочке о кошмарном заточении и пытках.
***
Иногда проблему нужно просто отпустить. И если для человека это действительно проблема, то неведомые, скрытые от глаза механизмы Вселенной сами, со временем, приведут к необходимому решению, либо же решение найдется как бы само собой.
Когда Алекс уже был готов опустить руки, и стоял у аэролета, с замиранием сердца глядя на стилус, который Василиса занесла над планшетом, послышались шаги.
Капитан Шэдоу встал рядом с Алексом, сцепив за спиной руки, и Алекса накрыла его тень. Алекс с удивлением посмотрел на рослого капитана, заметив на плече шеврон с изображением головы змеи с разинутой пастью. Тот самый шеврон, что на плече носил каждый пилот «Воздушных асов», которыми Алекс до самозабвения восхищался в детстве, когда стоял на обзорной площадке и видел сотни аэролетов, проплывающих мимо.
Подразделение его мечты.
Как только капитан Шэдоу оказался рядом, в Алексе вдруг вспыхнула невиданная ранее надежда, вспыхнуло то желание, которое из-за тяжести произошедших в жизни событий позабылось. Желание стать отважным пилотом. Желание защищать людей, нуждавшихся в защите, кем бы они ни были.
Шэдоу казался Алексу воплощением этой мечты. Казался тем, кем ему самому вскоре хотелось стать.
Я бы не спешил на твоем месте, Лебединец, мрачно пробасил Шэдоу. Убери стилус от экрана, будь добра.
Есть, с неохотой подчинилась Василиса.
Алексу вдруг в голову пришла внезапная мысльа спал ли Шэдоу с Василисой, или нет? Было бы не удивительно, если да. Эта мысль была ему неприятна. Так же неприятна, как и мысли раньше, когда Алекс думал о симпатии Айрис к Данни.
Теперь, конечно, он испытывал к Айрис полное безразличие, чего было нельзя сказать о Василисе. Алекс был уверен, что симпатия к ней у него еще осталась. Даже не смотря на то, что она сделала в лазарете.
Скажи мне, Лебединец, а исправна ли эта машина? Шэдоу положил ладонь на борт аэролета, погладил холодный металл, и вопросительно взглянул на Василису.
Весь строй глядел на Василису в ожидании положительного ответа, но она почему-то замялась, и ответила не сразу. Выдержала короткую паузу.
Так точно, господин капитан. Уверена. Все машины перед экзаменами проходят строгую процедуру техосмотра.
Она красивая, не правда ли? Шэдоу с теплотой взглянул на аэролет. Ее манера двигаться, ее аэродинамические свойства и боевая мощь. Настоящая красота, разговор перешел в неожиданное русло. Некоторые курсанты в строю с непониманием переглянулись, решив, что у капитана поехала крыша. Правда, не всегда красота внешняя говорит о том, что за ней сокрыто. Вы не находите, госпожа старший инструктор? Кажется, во внутреннем мире этой машины есть проблема.
Не совсем понимаю, господин капитан, о чем вы говорите, сдержанно ответила Василиса, восприняв слова Шэдоу как бред.
У всего есть красота, ответил Шэдоу, убрав руку с борта и взглянув на Василису, скупо улыбнувшись уголком губы. У всего и во всем. В людях, в технике, в полете бабочки. Гармония. Вы знаете, что такое гармония? Гармонияэто когда элементы произведения сочетаются друг с другом, вызывая у слушателя или зрителя эйфорию. Удовольствие. Радость. Любую эмоцию из положительного спектра. Сможете ли вы отличить мелодию опытного и известного пианиста от мелодии того, кто впервые сел за клавиши и впервые коснулся их? Сможете, сказал Шэдоу, когда Василиса едва открыла рот. Практически любой обыватель сможет. Но вот удастся ли вам понять, на хорошем или плохом музыкальном инструменте играет опытный пианист?
Я. Не знаю, ответила Василиса. Думаю, смогу.
Не сможете, твердо заявил Шэдоу. Потому что вы либо не музыкант вовсе, либо не гений, либо играете еще слишком мало, чтобы различать тончайшие изменения в звуках и гаммах, которые звучат сильно по-разному на разных инструментах для человека, изощренного в клавишной музыке. Слух гениальных и изощренных людей разительно отличается от слуха начинающих музыкантов. Для них одни и те же ноты на разных инструментах одного типа никогда не будут звучать одинаково. Их слух улавливает самые незначительные отклонения от красоты и гармонии звука.
Шэдоу был без сомнений гениальным пилотом. Об этом знали и говорили абсолютно все. Алекс слушал его с восхищением, и, кажется, начинал понимать, к чему Шэдоу завязал разговор.
Вы хотите сказать.
Хочу сказать, Шэдоу перебил Василису, и она едва удержалась от того, чтобы нахмуриться, потому что терпеть не могла, когда ее перебивали, что эта машинане очень хороший инструмент в руках одаренного пилота.
Алекс чуть челюсть не обронил. Сам капитан Шэдоу назвал его одаренным пилотом? «В каком месте я одаренный, думал Алекс со скепсисом по отношению к себе, если мне банальное висение из-за волнения не может покориться?»
И только тут Алекс понял, что совершенно не волновался. Находясь в кабине, он был так же спокоен, как и во время ночных тренировок, но, по какой-то причине у него не получилось задержаться в висе.
Механики сказали, что машина в полном порядке, господин капитан, Василиса осмелилась возразить. Все же, я думаю, кадет Хилтон не смог справиться с управлением. В очередной раз.
Ну, не скажите, капитан сцепил ладони за спиной. Я видел, как кадет Хилтон тренировался по ночам. Конечно, из-за этого я должен буду провести с ним профилактическую беседу, Шэдоу взглянул на Алекса, правда, совсем не враждебно, а с одобрением. Не стоит без ведома руководства исчерпывать и без того ограниченный топливный ресурс нашей армии, но. Он гениальный пилот, благодаря своей потрясающей исполнительности сумевший отточить навык висения до совершенства. Я это видел. Лично. И потому не стал препятствовать обучению, что полет этого юноши прекрасен.
Ну, как сказать, юноши. Алекс мог упереться лбом в нос Шэдоу, и смотрелся на его фоне не таким уже и юношей.
Прекрасен, и безупречен, как игра опытного и известного пианиста, заключил Шэдоу. Конечно, для вас, как для экзаменатора, моих слов будет недостаточно. Если угодно. Шэдоу вспомнил, как Алекс держал аэролет в висе, и смог вообразить линии колебательных траекторий. Траектории ночных тренировок ему казались прекрасными. Он знал, что Алекс отлично чувствовал машину, двигая ее плавно и гармонично, но вот в связке с этим аэролетом такой красоты и гармонии не было. Шэдоу чувствовал, что руке Алекса мешала не неопытность, а механическое вмешательство. Я не силен в аэростроении и устройстве аэролетов. Мой уровень знаний такой же, как у всех остальных. У меня очень сильно развито чувство красоты, как у опытного музыканта. И я могу сказать, что в умениях Алекса красота есть, как и в движениях исправной, Шэдоу подчеркнул слово «исправной» короткой паузой, машины. В движениях этой машины красоты нет. И на этом основании я могу сказать, что в ней имеется неполадка, мешающая Алексу порадовать глаз исключительными летными навыками. Он не так талантлив, как Айрис, например, которая почти не уделяла времени тренировкам, но отлично справлялась с аэролетом, но достаточно упорен, чтобы достичь ее уровня с помощью титанических усилий, которые он прикладывал.
Я все понимаю, господин капитан, но осмелюсь напомнить, что экзаменатор, все же, я, Василиса осмелела, понимая, что капитан, в данном случае, не мог сильно повлиять на ход экзамена. И я не могу пойти против регламента принятия кадетов в регулярные ряды ВВС Дираксиса. Речь идет о человеческих жизнях, в том числе и о жизни самого Хилтона. Я должна в рапорте указать, что внештатно предоставила попытку на пересдачу из-за вашего чувства прекрасного?