Шел бы ты под хвост кобыле, курвин сын! Чтоб у тебя хрен кольцом свернулся! Прежде чем горбоносый сообразил что-либо ответить, бабка юркнула в комнату. Где же он? Где елф?
Я шагнул следом. Амара ждала внутри.
Ой, вот он! Елфик!
Бабка подсеменила к клетке Шутейника, вперилась в него. Гаер отыгрывал свою роль на отлично: сбился в комок на соломе, рычал, зыркая из-под локтя. Острые уши проглядывали сквозь парик.
Я разглядывал лицо бабки в зеркало. Она походила и не походила на Хвата. Глаза ее светились живым любопытством и совсем не старческие они были, не тусклые Что делать? Приказать схватить ее прямо здесь? Или Если я ошибусь Так, спокойно. Пусть Алые возьмут ее на улице. Да, так будет лучше всего.
На улице вдруг раздались какие-то вопли. Я услышал: «Пожар!» Одновременно с этим бабка пошатнулась, руки в перчатках ухватили прутья решетки.
Ой мамочки! Ой Ой мне дурно! Какой страшный елф!
Дверь скрипнулаи в зеркало я увидел, как в комнату с любопытством заглянул горбоносый.
Тут-то все и случилось.
Я все-таки должен был предполагать, что Хват меня переиграет Он был маньяк, а янет, а чтобы поймать безумца, нужно самому немного сойти с ума.
Горбоносый резко оглянулся и крикнул во всю глотку, испуганно:
Пожар! Пожар в доме!
Пожар! Пожар! Горим! раздалось и на лестнице и кто-то заорал, как ошпаренный. Затем в коридоре раздался грохот, лязг и воплья бы сказал, вопль боли, такой издает человек, когда его режут.
Фургон горит! Фургон горит у лавки Максета! раздалось и с улицы. Я успел подумать, что Хват устроил отвлекающий пожар на улице с целью оттянуть внешние силы Алых, ну и панику посеять, конечно. Вернее, он устроил два пожараснаружи и изнутри.
Амара выругалась. Шутейник, выкрикивающий гадости в адрес меня, страны и всего людского рода, резко заткнулся. Встал во весь рост, глядя на бабку. Правда, слегка рычалчто называется, не вышел из образа.
Ну а бабка не нашла ничего лучшего, чем рухнуть в обморок! Осела на пол кулем, хлопнулась башкой о доски звучно. Я даже удивился: Хват переигрывал!
Сосредоточив внимание на липовой старухе, я едва не прозевал главное. Взгляд, что бросил в зеркало, заставил ужаснуться. Горбоносый уже был в комнате, и целился через мое плечо в Шутейника! И не арбалет был в его руках, а тот самый допотопный пистоль!
Я слишком поздно начал поворачиваться: бабахнул выстрел, надо мной пронесся горячий вихрь, и мой друг-гаер опрокинулся с воплем на ворох соломы. Горбоносый угодил ему точнехонько в грудь!
Амара вскрикнула, двое Алых у входанаша подмога! тоже не сдержали крика. Акустический удар от выстрела породил в ушах звон, к счастью, открытое окно сработало как громоотвод, иначе мы бы на время полностью оглохли. А вот Алым не повезловыстрел прозвучал буквально в полуметре от них. Они трясли головами, не понимали, что происходит.
Горбоносый что-то рявкнул, и разом уменьшился вдвое. Загремели по полу деревяшки, в которых я мгновенно опознал старые, потрескавшиеся ходули, яростный взгляд ворволаки из-под нависших фальшивых бровей ударил в лицо.
Горбоносый и был Хватом!
Он что-то выкрикнул, сверкнул выхваченный из-под плаща клинок, а сам плащ, уже смотанный на руку, полетел мне в лицо. Я уклонился, Амара заорала непотребное. Хватон остался в чем-то, похожем на черное трикосорвал накладной нос и выметнулся из комнаты. Я увидел, что коридор заполняют клубы дыма. Прыгнул следом, но дверь захлопнули перед моим носом, судя по грохотусо стороны коридора ее приперли стулом.
Хват, очевидно, знал, что выстрел в замкнутом пространстве произведет эффект разрыва светошумовой гранаты, и в уши загодя вставил затычки, а в момент выстрелауже нацелившисьзажмурился.
Торнхелл! Скорее! Не дыши! Ты слышишь? Не дыши!
Из-под юбок бабки валили клубы серого дыма. Я сказалбабки? Ее не было на полу, черт подери! Онагибкая юная девица с гладкими, подколотыми каштановыми волосамивынырнула из каркаса, составленного юбками и платьем, и, обнажив длинное блестящее жало клинка, пыталась уязвить Амару.
Мне почудилось, что пол накренился. Все происходило быстрее, чем я представлял, чем я мог бы представить!
Амара сшиблась с девицей, с лязгом ударились клинки. Размен ударами, попытка атаки со стороны моей подруги Клубы скверно пахнущего, горького, удушливого дыма заполняли комнату слишком быстро! Выносились из вороха юбок, точно изнутри они были набиты сеном.
Девица фехтовала отменно, к тому же была килограммов на тридцать легче Амары. Я выхватил клинок, и, пока это делал, девица пробила защиту Амары и оставила красную отметину на ее плече.
Амара раскрылась, удар был внезапен. Я понял, что не успею, что мне не хватает буквально три шага Девица наметилась ударить, она держала шпагу легко, будто невесомую тростинку, а левой рукой прижимала к лицу какую-то тряпку.
Сбоку колотили в пол сапогами Алые, но были они слишком далеко
Шпага ринулась к сердцу Амары. Я прыгнул, пытаясь поддеть клинок в полете, рассекая грудью растущие дымы.
Сквозь прутья решетки просунулся тяжелый кулак и смачно приложился к виску девицы, отбросил ее прямо в мои объятия. Шутейник бил в полную силу, так что девица оказалась в моих руках без сознания. Затем гаер пинком вышиб дверцу клетки и, ругаясь, схватил ворох бабкиных одежд, в несколько прыжков оказался у окна и выбросил дымящую дрянь на улицу.
Снотворные дымы! Он подхватил тряпку, которую держала убийца, разорвал пополам, протянул одну половину мне, другуюАмаре. Приложите к лицу! Да живей, живей!
Дым слезил глаза, от него мутилось в голове.
А тебе?
Я хогг, это людское, на меня не действует потошнит малость, и все Он расхохотался и стукнул себя в грудь. Кольчуга с железными вставками! А все-таки вы были правы, что приказали надеть ее, мастер Волк! Правы! Ух, и екает теперь Будто кулаком в грудину мне зарядили.
Я предполагал, что Хват придет убить безумного собрата. Не освободить. Убить. Освободить от мук поругания, от унижения, от вечной жизни Освободить смертью. Шутейник знал об этом, нопошел на обдуманный риск. Правда ерепенился насчет кольчугион, дескать, смелый, он, дескать, и не в таких переделках бывал. Но я настояли правильно сделал.
Не дышите! рявкнул он Алым. Ах ты ж черт шатаются, ладушки-воробушки Дышите через раз! В окно дышите, ну!
Однако Алые качнулись друг на друга, я увидел, как пустеют их взгляды, затем оба гвардейца рухнули на пол. Снотворный дым был слишком силен, а они вбирали его полными легкими.
Амара, бранясь сквозь тряпку, отвесила жестокий пинок девице. Кажется, я услышал хруст. Если девица выживетпару недель ей придется дышать едва-едва, обмотав талию тугими тряпками: боль от трущихся друг о друга отломков ребер способна свести с ума.
Мастер ВолкХват ушел!
Не просто ушел, он устроил мне ловушку и, в общем, победил. Я уже догадывался, что увижу снаружи.
Я подбежал к двери, налег плечомсо стороны коридора Хват подпер ее стулом. Мы налегли с Шутейником, и дверь распахнулась. Запрыгали по доскам пола обломки стула.
В коридоре плавали те же дымы, только более плотные. Сквозь них я увидел труп Алого. Его закололи в горлоне кровожадная, совершенно ювелирная работа.
Осторожно! прошипел гаер. Мастер Волкосторожно! Ум-м-моляю-ю!
Он выскользнул в коридор первым, добыл шпагу у Алого, оглянулся.
Ум-м-моляю! И с этими словами принялся сечь дым в местах, где он был наиболее плотен.
Хват мог быть тут. Скрываться в дымах.
Шутейник!
Помню, мастер Волк Нужен живым.
Амара выбралась следом. Возбужденно блестели глаза поверх ладони, которой прижимала тряпку к битому оспой лицу.
Торнхелл
Тряпка была пропитана какой-то пряной травяной смесью. От антидота начало горчить во рту.
Держись позади! Хват может быть тут! Тут!
Она коснулась моего локтя пальцами, сжала успокоительно.
Мы найдем его!
Легко сказать.
Помнион мне нужен живой.
Шутейник пробежал к концу коридора, разрубая шпагой дурманный морок. Я устремился следом и мучил меня один единственный вопрос: где ворволака? Сбежалаили решила задержаться?