А еще Краш бесило, когда люди несли всякий бред вроде: «Ах, какая ты храбрая». Вряд ли у нее прибавилось храбрости из-за того идиота, который уткнулся в мобильник за рулем вместо того, чтобы следить за дорогой, и потому ее сбил.
И вообще, что ей оставалось делать? Отказаться от протеза?
Она выбрала протез, потому что уже в восемь лет понималатак у нее будет больше свободы передвижения и меньше придется терпеть сочувственные взглядыесли прикрыть протез штаниной, то оставалась заметной лишь легкая хромота. А чужая жалость только раздражала до зубовного скрежета.
Я не грублю. Только говорю, что справлюсь не хуже вас, ответила Краш. Уж столько лет прошло, пора бы уже привыкнуть.
Да я не говорю, что не можешь, просто вдруг устанешь. Мало ли что ты о себе возомнила, не стоит так ершиться, я же о тебе забочусь, нахмурившись, ответила мама.
Хватит со мной носиться, как с недочеловеком, рассердилась Краш. У меня не хватает только половины ноги, а мозги все на месте, так что разберусь уж как-нибудь, что мне по силам, а что нет.
Я просил, не говори таким тоном с матерью, предупредил отец, но в тот момент его слова канули в пустоту, потому что мать с дочерью устроили Смертельные Гляделки, и для них окружающий мир просто перестал существовать.
Делия, ты говоришь, что у тебя всё в порядке начала мама.
Да, перебила дочь.
От такого количества фантастики точно свихнешься, заметил Адам.
Тебя только не хватало, окрысилась Краш.
Да, Адам, не вмешивайся, съязвила мама. Делия у нас и так всё знает, куда уж там любящим взрослым ей что-то советовать.
Я тоже взрослая.
Вот и веди себя по-взрослому. А вдруг от долгой ходьбы мозоль натрешь? А если туда зараза попадет? Об этой жуткой эпидемии вообще молчу, она взмахнула рукой в сторону окна, намекая на несметные жертвы. Я про заражение обычными микробами, которые могут попасть внутрь через ранку и тебя прикончить. В лесу нет ни больниц, ни скорой помощи.
Между прочим, ты тоже можешь заразиться, возразила Краш. Споткнешься о какой-нибудь камень, руку порежешь и точно так же подхватишь заразу, как твоя бедная дочь-калека.
Мама ахнула, стиснув зубы, услышав это слово на букву «К», запретное с того самого дня, когда Краш выписали из больницы.
Ты не калека, сказала мама.
Ты так только говоришь, а на деле всё как раз наоборот, возразила Краш.
Как же бесит манера матери выставлять ее несмышленым ребенком, только маме удавалось вызвать этот предательский ком в горле от наворачивающихся слёз, и от бессилия руки сами сжимались в кулачки.
Зря она осталась дома и поступила в тот колледж, где работали родители, это уж точно. При выдающихся успехах в школе могла бы поступить в университет покруче, чем у Адама (вообще-то гораздо престижнее, но она не стала ребячиться, утирая братцу нос, хотя в семнадцать лет сдержаться было ой как нелегко), просто душа болела, как она оставит папу с мамой одних.
Ее родители были постарше, чем у большинства студентов, когда родился Адам, маме было уже тридцать восемь. Хотя они держались молодцом, возраст давал о себе знатьто, что раньше получалось само собой, теперь не ладилось или требовало определенных усилий. Отец принимал таблетки от давления, а мама быстро уставала. Это возрастное, ничего особенного, но Краш не хотела оставлять их в этом доме одних, так далеко от города, особенно зимой, когда для того, чтобы просто смотаться в магазин за молоком, приходилось расчищать длинную подъездную дорожку.
Поэтому Краш, не кривя душой, заявила, что ей хватит диплома того колледжа, где они преподавали. Пускай думают, что она не может обойтись без их опеки, хотя всё было ровным счётом наоборот.
К сожалению, из-за этого родители все еще смотрели на нее, как на ребенка, и добиться независимости взрослого человека не удалось. Мама считала Краш не то чтобы беспомощной, но уж точно не совсем самодостаточной, несмотря на то что почти все заботы по дому и поручения доставались ей, и при этом она умудрялась не завалить успеваемость ниже 3,8 баллов. Впрочем, что толку от этих оценок. Кому они нужны, когда мир рушится, или, по крайней мере, меняется до неузнаваемости.
За столом мать и дочь прожигали друг друга взглядами. Мать все еще считала Краш ребенком, а та была уверена, что уже повзрослела.
Ну чего вы застыли как истуканы? А ну отомрите, сердито сказал отец. Хватит у нее сил или нетк делу не относится.
Я смогу начала Краш, но папа поднял руку.
Неважно, всё равно придется. И мне тоже, и матери, и Адаму. И в одном Делия права, Ширли: она лучше готова к дальней дороге, чем любой из нас.
Мама сердито взглянула на отца, и Краш поняла, что позже, когда они уединятся в спальне, их ждет Серьезный Разговор. Так и вышлов тот вечер из соседней комнаты доносились голоса на повышенных тонах, периодически стихающие до шепота, когда родители спохватывались, что чересчур расшумелись.
* * *
На том и порешилиотправиться пешком, но кроме Краш к походу никто не был готов, поэтому несмотря на ее решительные возражения, мол, раз решили, значит нечего тянуть, поход отложили на три дня. А тут у мамы появился кашель.
Краш точно вычислила, когда мама заразилась, почти до минуты.
В кладовке было полно едыв основном, консервов, и других продуктов с длительным сроком хранения, вроде сладких батончиков с мюсли. Живя за городом, приходилось держать побольше запасов, чем у остальныхмало ли, вдруг начнется метель, и до магазина несколько дней не доберешься.
По той же причине в кладовке хранилось самое главное богатство при любом бедствиизапечатанные бутыли с водой.
А вот подходящей для долгих походов обуви и одежды у родителей как раз не оказалось.
Когда Краш и Адам были маленькими, мама иногда водила их в походы, но потом, когда Краш исполнилось десять, бросила это дело. А отец хоть и был не прочь пройтись по лесу, обычно ходил в кроссовках, а полного рюкзака за спиной не носил уже давным-давно. Обоим требовались прочные непромокаемые ботинки, дождевики и спальные мешки. В городке был магазинчик спортивных товаров, где всё это продавалось, и они решили туда отправиться.
Ни в коем случае, сказала Краш, когда папа велел всем домочадцам лезть в машину.
Папа только терпеливо смотрел на нее и ждал объяснений.
Адам же вчера рассказывал про свою последнюю поездку в город, вроде две недели назадуже тогда больше половины магазинов не работало, продолжила она. Значит, эпидемия добралась сюда. Нам крупно повезло, что мы не подхватили заразу. Зачем же лезть на рожон и ехать в город без крайней необходимости?
Делия, ну я же не могу идти в туфлях на высоком каблуке?
Так и в неразношенной обуви в дальние походы тоже не ходят, ответила Краш. Ты вот беспокоилась, что я натру мозоли, а сама собираешься пройти триста миль в новых ботинках. Да ты все ноги сотрешь!
Ладно, убедила, согласился отец, но нам нужны спальные мешки, дождевики и рюкзаки.
А старые где? Разве не на чердаке? поинтересовалась Краш.
Несколько лет назад мы дали объявление и продали их на «Крейгслисте», сказала мама. Они только место занимали.
Краш не стала выяснять, зачем понадобилось продавать такие нужные вещи, как походное снаряжение, и при этом хранить в сарае столько барахла, вроде красной детской коляски и трех газонокосилок, из которых работала только одна. Это уже не имело значения. Главноеотговорить их от поездки в город, где можно заразиться.
Весь смысл нашего планане соваться в людные места, где можно подхватить инфекцию, напомнила Краш.
Я понимаю, о чем ты, Краш, но мы совершенно не готовы. По сравнению с тобой и даже Адамому него хоть снаряжение есть, согласился папа.
А вдруг город сейчас прочесывают войска, чтобы отправить всех уцелевших в карантинные лагеря? спросила Краш.
Ну и что? ответил Адам. Тогда пойдем под карантин. Я бы лучше пошел в лагерь, а не в это дурацкое путешествие по лесам к бабушке.
Хочешь, чтобы тебя упекли в казенный рассадник заразы вместо того, чтобы оставаться здоровым и свободным? удивилась Краш.