Грузовик был старым, но крепким. Несмотря на то что модель была далеко не современной, многие люди все еще использовали ее для различных целей, так как были уверены в надежности автомобиля. Все, что было изготовлено в Червене, славилось прочностью и долговечностью. Поскольку этот грузовик использовали непосредственно для перевозки людей, внутри он был соответственно оборудован, а именно: по обеим сторонам располагались скамьи, предназначенные для сидения. Для большей безопасности грузовик также был оснащен специальной бортовой платформой. Сверху кузов накрывал тент, уберегая солдат от солнца, что было довольно нелепо, ведь, как известно, в Червене солнце почти не появлялось.
Словно призрак, грузовичок тихо скользил по улицам мрачной столицы, не тревожа сон многочисленных жителей. Мощеные улицы неспешно уносили его прочь, и только тень скользила по фасадам зданий в предрассветном жидком тумане. Брэзен почувствовал, когда они покинули стены столицы: грузовик начало потряхивать, что значилохорошие дороги закончились, и впереди их ждут дороги проселочные, а то и вовсе бездорожье.
Пейзаж был однообразным, и только-только начинало светать, отчего ужасно клонило в сон, поэтому большинство солдат, развалившись на скамейке, дремали или просто сидели с закрытыми глазами. Поездка предстояла долгая. Согласно плану грузовичок должен был доставить их в пункт назначения к вечеру.
Ближе к полудню все проголодались и стали высказывать предложения об обеде. Это можно было сделать и в машине, но тело ломило от долгого сидения в одной позе, а водитель уже порядком устал, поэтому было принято решение устроить небольшой привал. Выбравшись из кузова, пассажиры расположились прямо на траве у обочины, размотали свои запасы провианта и начали жадно есть. После обеда общее настроение заметно улучшилось, поэтому оставшуюся часть привала провели за веселой беседой. Брэзен не слишком вникал в разговорголова была занята мыслями о предстоящей работе и новом назначении.
А ты?один из солдат повернулся в сторону Брэзена.
Простите.?
Я спрашиваю, а ты, док? Ты же док, правильно? Куда тебя везут?
А, в эвакуационный госпиталь.
Солдат присвистнул.
Повезло, говорят, там хороший госпиталь, один из лучших.
Вот как?
А ты что, не знаешь? Эх, ты. Это же один из самых крупных госпиталей в том районе. Расположен в тылу, но локация у него хорошая, так что туда куча раненых стекается. Дел там невпроворот.
Но я там ненадолго.
Это как?
Меня назначили в полевой госпиталь, что на линии фронта. Туда так просто не добраться. Сначала день на грузовике ехать до эвакуационного госпиталя, что в тылу. Там буду какое-то время. А оттуда еще каким транспортом прям на фронт.
О как. Так ты прям на поле работать будешь. Ну молодец. Это работа важная, так что не оплошай. Мы на тебя рассчитываем,и под задорный смех он развязно похлопал Брэзена по плечу.
От этого стало дурно. То, как легко они говорили о смерти и вверяли свои жизни ему, казалось чем-то жутким. От этой теплой ладони, секунду назад лежавшей на плече Брэзена, охватывала липкая тревога. Ответственность угнетала, а страх сковывал.
К концу дня грузовичок остановился у массивного здания. Здесь был расположен эвакуационный госпиталь485. Во время военных действий эвакуационные госпитали разворачивались повсеместно, в крупных и небольших городах. Солдаты, получившие ранения, сначала доставлялись в полевые госпитали, раскинутые прямо на поле боя. Там им оказывалась первая помощь. После этого, удостоверившись, что жизни пациента ничего не угрожает, его переправляли в эвакуационный госпиталь, который всегда находился в тылу. Основная задача эвакогоспиталя состояла в том, чтобы оказать больному лечение, необходимое для последующей отправки солдата обратно на фронт, или, если последствия ранения были слишком тяжелы, отправки его домой. Проще говоря, именно здесь происходила сортировка: каких пациентов вернуть обратно на войну, а какие больше не могут продолжать сражаться. Было и еще одно отличие: если полевой госпиталь разворачивался прямо на линии фронта и представлял собой обычный тент, пригодный для работы нескольких врачей, то эвакуационный госпиталь размещался в общественных зданияхбывших школах, садах, санаториях, административных сооружениях и любых других сооружениях гражданского строительства. Здесь кипела работа. Десятки врачей трудились, восстанавливая раненых.
Здание, около которого стоял Брэзен, было одним из таких. По внешнему виду можно было предположить, что раньше здесь располагался театр. Постройка была явно старой, ветхой и словно выцвела, превратившись в груду серого кирпича, мрачно взиравшего палладиевыми окнами. Здание старое, но в нем еще можно было разглядеть величие прошлых эпох благодаря отличительной архитектуре, относящейся к неоклассицизму. Показательной была рустовка, которая представляла собой ряды тесаных каменных блоков с грубой текстурой. Единственными украшениями фасада, растянутого вдоль улицы, являлись незамысловатые пилястры и остатки лепнины на архитраве.
Разглядывая незатейливое зодчество, Брэзен не заметил, как к нему подошли.
Вы новый врач?
Обернувшись на голос, Брэзен заметил высокого человека, стоявшего недалеко от него.
Да. Это я. Брэзен Наивни. А вы?
Рихлэ, подполковник медицинской службы. В этом госпитале я главный. Нам доложили, что сегодня должен прибыть новый врач. Вы только приехали?
Да, еще даже не успел разложить вещи, как видите.
Ну тогда пойдемте со мной. Я Вам все здесь покажу.
Не дожидаясь ответа, подполковник Рихлэ двинулся размашистым шагом вверх по лестнице, кончавшейся входом в здание. Брэзену только и оставалось, что подхватить вещи и не отставать.
Войдя в фойе, мужчины быстро проследовали сквозь него. Свернув, Рихлэ двинулся куда-то в бок. Пройдя чередой помещений, он вдруг резко остановился, так что Брэзен на него чуть не наскочил.
Ну, пока это будет Вашей комнатой.
Оказалось, что это вовсе не комната в классическом ее понимании. Поскольку госпиталь располагался в театре, как таковых комнат здесь не быломедицинский персонал размещался в ложах. Здесь же находились кровать и небольшой прикроватный столик. Открытая часть ложи была задёрнута тканью. Такое использование показалось Брэзену необычным, но довольно практичным. Военное время требует категоричных мер.
Бросайте вещи, я сразу Вам все покажу, утром приступите к обязанностям.
Такое доводилось видеть не каждый день. Весь партер был занят койками. Много десятков коек стояли рядами, занимая весь первый этаж. Между собой они разделялись белыми ширмами. В конце рядов виднелась портьера, отделявшая зал от сцены. Ведомый подполковником Брэзен взошел на сцену. На ней оказались всевозможные столы, уставленные медицинскими инструментами и препаратами, и даже несколько специальных операционных столов. Теперь стало очевидноэто действительно больница.
Тут наши лекарства,Рихлэ небрежно махнул рукой в сторону шкафа, приютившегося у стены.
Как Вы поняли, здесь операционная. Если нужно какое-то серьезное вмешательство, мы проводим его тут. Все остальные манипуляции можно делать прямо около коек. Ваша работа непыльная: привозят очередного, вам дают его анамнез, вы идете, сверяете данные. Если что-то серьезное, то сообщаете, мы оперируем, если ничего срочного, то ставите диагноз, назначаете лечение. Раз в день делаете обходпроверяете своих пациентов. Всем остальным займутся медсестры, поменяют, там, бинты, сделают укол. Если что непонятно, то спрашиваете у меня, или если не знаете, что где взять,у сестер. Встаете утром, работаете до вечера. Когда обедвам скажут. Вроде все. Понятно?
Э, да, кажется, да.
Ну разберетесь. Ужин вы уже пропустили, скоро отбой, идите отдыхать. Начинаете завтра утром.
Словно даже не успев договорить, Рихлэ уже направился прочь, оставляя Брэзена одного посреди десятков коек с ранеными и снующими туда-сюда сестрами. Хотя повсюду и было много людей, никто не обращал внимания на Брэзенавсе были заняты своими делами. Чтобы никому не мешать, он решил вернуться в свою комнату: нужно разложить вещи. Однако когда он вернулся, то вдруг почувствовал, что усталость, скопившаяся за весь день, обрушилась на него. От внезапной слабости он осел на кровать. Металлические пружины натужно вздрогнули. Сняв туфли, Брэзен полностью улёгся. Единственное, о чем он успел подумать, так это о том, что не спросил, во сколько утром начинается смена, но уже в следующее мгновенье Брэзен провалился в сон.