Ну, меньше не больше. Проезжай.
Внешники проверять не будут. Слишком высокомерные. И в глубине души все поголовно презирают муров не меньше, чем иммунные. Что ж, это только на руку. Токарь открыл капот и перерезал тормозной шланг. Теперь главное, чтобы бойцы на КПП не решили перестраховаться.
На холме остановился, давая возможность себя рассмотреть. Протокол безопасности этого не требовал, но так делали всегдаот греха подальше. Выждал традиционных пару минут, поддал газу, набрав скорость, связался с караульными.
Товарищ прапорщик,водитель смело использовал земные звания, так как автоматический переводчик самостоятельно адаптировал их под субординацию внешников,У меня проблема. Тормоза пропали.
Что?
Тормоза, говорю, перестали работать! У вас за воротами ничего не стоит?
Какие тормоза? Где стоит?
То ли переводчик не мог подобрать нужное слово, то ли караульный не вовремя впал в ступор.
Тормозов, говорю, нет! Я не могу остановиться. Откройте ворота, я там, внутри аккуратно впишусь куда-нибудь вдоль стены и остановлюсь.
Без сканирования мы тебя на территорию не допустим.
Так сканируй на ходу! У вас же сканеры дальнобойные!
Так не положено.
Токарь громко и насколько мог откровенно выругался, надеясь, что переводчик настроен и на нецензурную лексику.
Я же вам и ворота нахрен разнесу. И груз сожгу! Три тонны! Я то сразу сгорю, а вот тебе жопу еще долго будут рвать в самых извращенных позах.
Рация смолкла, и водитель уже настроился прыгать, когда створки ворот начали расползаться.
Сканирование выполнено. За воротами пусто. Тормози о казарму.
За себя Токарь не беспокоился. Удар будет сильный, но если подготовиться, для организма иммунного это мелочь. Главное, чтобы машина таки остановилась, а груз не слишком пострадал. И тот, который ждут внешники, и другой, ночью спрятанный Токарем возле холодильной установки. Сканер внешников без проблем распознал бы большое количество взрывчатки, а вот несколько гранатуже нет. Как и небольшую, литров на десять, емкость, которой в рефрижераторе, по сути, быть не должно.
* * *
С коридора потянуло зеленоватым дымом. Гарью не пахло, скорее чем-то горько-кислым. Может быть горел на улице пластик или синтетическая ткань? Но не может же сквозь закрытые окна затянуть столько дыма?
Женя забежал на кухню, проверил газ, метнулся в коридор, открыл дверь в подъезд, хотел было крикнуть кого-то, постучать соседям, но зеленая дымка заполнила все помещения до колена и стремительно поднималась, грозя удушьем и смертью.
Невозможно было оставить детей в горящем доме, пусть они и мертвы и их не спасти. Вернулся в спальню, поднял на руки старшего, понес в зал и уже тут понял, что не успеет. Опустил тело на диван, бросился к младшему, чтобы вытаскивать их вместе, благо, небольшие тела не весили слишком много.
Руки соскальзывали с залитой подсохшей кровью одежды. Тело выворачивалось, падало на простыню, как будто сын не хотел, чтобы его уносили от матери. Женя сгреб мальчишку в охапку, вынес в зал, попытался поднять второе тело и, запыхавшись, вдохнул полные легкие кислого дыма, закашлялся, крутанулся всем телом и упал, понимая, что уже не встанет.
Сознание вернулось рывком, как будто к носу поднесли нашатырь. Вокруг ни дыма, ни следов пожара. Все можно было принять за сон, если бы не тела мальчишек на диване, и не топот десятка людей в подъезде, кричащих, отдающих команды друг другу и жильцам, бесцеремонно выбивающих двери в квартиры, стреляющих в кого-то или во что-то.
«Выстрелы?! В кого они стреляют?»
Смерть мальчишек, самоубийство Оксаны, странный дым и беспамятство, а теперь еще и то ли бой, то ли беспорядочные расстрелы прямо в подъезде. Сейчас бы стоило думать о том, не решат ли в полиции, что именно Женя убил надоевших постояльцев, и как объяснить, что это не так. Вспомнить об алиби, детально воспроизвести в памяти: как вошел, где стоял, что трогал, не хватался ли за нож? Все это крутилось в глубине бьющегося в панике подсознания. А Женя сидел, тупо глядя куда-то в угол и стараясь по звуку определить, кто, что и зачем делает в подъезде.
Люди ворвались в квартиру, что-то командовали, тыкали стволами автоматов в лицо, даже, кажется, кто-то ударил сапогом под ребра. Женя перестал верить, что это не сон.
Вали его, похоже, мутант.
Мутант бы уже тела грыз, а он сидит, глазами лупает.
Хреновый мутант, значит, тупой. Вали, не возиться же с ним теперь.
Отставить!в комнату вошел еще кто-то,Глаза разуйте. Он детей успел убить и женушку, вон, в спальне. Часто вы такое видели? Еще бы ему сейчас не тупить, всю семью перебить пришлось. Тащите с собой. Если в течение часа очухается, возьмете к себе во взвод. После всех проверок, конечно.
Бойцы недовольно заворчали, но открыто возразить не посмели. Подхватили Женю под руки, вытащили на улицу, посадили на землю возле тентованого грузовика, крикнули кому-то:
Стигмат сказал его оставить, кандидатом в штат.
Ого, с чего это?
Семью замочил, двух пацанов и жену.
Ого, крышка то у него, не того? На месте? Вялый какой-то.
Вот ты и посмотри. А мы дальше работать.
На базе Женю долго расспрашивали в здании, которое называли штабом, объясняли что-то о «новом мире» и «куклах», которые были копиями настоящих людей, созданных для донорства органов. «Кукол» надо было брать «тепленькими», сразу после каких-то «перезагрузок», пока они не очухались, не возомнили себя людьми и не объединились против собирающей их «для переработки» группировки. Группировка называла себя «Санитарами Улья» и имела на шевронах изображение волка.
Мы тебя вытащили, не дали стать «куклой», не оставили на съедение монстрами. Цени и веди себя соответственно.
Через неделю тренировок и психологических обработок, Жене, незамысловато, по фамилии, прозванному Токарем, дали автомат и посадили рулить грузовиками во время рейдов.
Несмотря на идеологию общности, рядовой состав делился на «бывалых» и «свежих». «Бывалые» пришли наниматься сами, из мира за забором базы, а «свежими» называли тех, кого вытащили из перегрузившегося кластера, как Токаря. И те, и другие, несмотря на видимую безопасность службы, имели довольно небольшой срок жизни в Улье. Человек, живший тут год или два уже считался старожилом.
Хотя, казалось бы, с чего здесь гибнуть? Внешники уничтожают всех крупных мутантов в округе. Вражеские группировки давно разбиты. И все же смерть преследовала Санитаров по пятам, принимая самые изощренные формы.
Длинноного Палку убил обычный мужик, из тех «кукол», что собирали по городскому кластеру на разделку. Молотком прямо в темя, так, что боек вошел по рукоятку. Весельчака Сойку задрали, горой скопившиеся у дверей зала кинотеатра. Сойка потянул за ручкуи груда тел похоронила его под собой, оставив на месте человека только окровавленную одежду и кости. Меньше всего повезло парнишке по прозвищу Синий. Он бросил гранату в забитый зараженными магазин, и тут откуда-то выскочила собака, приняла происходящее за игру, схватила гранату и притащила назад, к Синему.
Гибли не только поодиночке. Целый взвод попался на пути большой группы развитых зараженных и угодил под ракетный обстрел внешников. Одну из колонн расстреляли из засады непонятно откуда нарисовавшихся враги. Их потом догнали на вертолетах, уничтожили почти всех, но при этом в бою потеряли вертолет, в котором находились еще трое.
Группировка без особых проблем восполняла потерю личного состава. В свежих кластерах находили новых иммунных, накачивали идеологией, обучали, снаряжали и бросали на передовую, особенно не запоминая имен. Протянет человек полгода: не погибнет, не сойдет с ума, не взбунтуетсяи можно будет присмотреться внимательнее, подтянуть по служебной лестнице, подкормить горохом или даже жемчугом.
Токарь умудрялся не умирать, благо, в рейдах торчал в основном у грузовика, а вот за свою психику не раз испытывал серьезные опасения. Взять и уйти он не мог, как и большинство из числа «свежих». Ни знаний мира, ни навыков выживаниядаже свой запас «живчика» рядовому составу иметь запрещалось, дабы не было соблазна уйти в побег. Но и жить, понимая, что единственный смысл существованияраспилить на органы побольше «кукол»становилось с каждым днем все невыносимее. Тут поговорить было не с кем. Каждый, кто не скрывал своих сомнений в правильности действий Санитаров быстро оказывался в кабинете Стигмата и далеко не всем удавалось выйти оттуда живыми.