Свет, ладно всё. Я отобрал телефон у Вовкихватит нервничать. Ещё нечего не известно. Сделали рентген. Ждем. Может, и перелома то никакого нет. Так что успокойся. Будут результатыперезвоню. А пока отбой. Я отключился. вот видишь брат как ты мамку расстроил?
Ага. Вздохнул она чего она? Я же не специально. Просто мы с Петькой
Знаю. Перебил яспасали соседского котенка. Слышал уже. А он просил?
Кто? удивился Вовка.
Котёнок.
Некоторое время он молчал, будто завис.
Ну-у, дядя Илья. Он же мяукал.
Ага. Я рассмеялсявидел. Когда грузил тебя в машину. Ваш котяра благополучно слез сам, и побежал к своей мамке. Вовка насупился и отвернулся, глядя на входную дверь, наполовину закрашенную белой краской. Именно поэтому он первый увидел это, и в страхе дернув меня за руку, только и прошептал.
Дядь Ильяя в это время сидел в задумчивости, представляя, что буду объяснять начальству на работе.
Что? я не понял сразу, о чём он. Но тут услышал рычание, именно рычание, а не голос, и оглянулся.
Кто-нибудь помогите. Мой сын умирает.
От двери, открыв её плечом, к стойке регистрации двигалась фигура мужчины, голая по пояс вся в ссадинах и кровавых потёках, местами кое, где перебинтованная какими-то тряпками. Но самое ужасное было, что на руках он нёс мальчика, может быть на пару лет старше Вовки. Он выглядел ужасно. Пол лица снесено глазница пустая, из накрученных тряпок буквально торчали сломанные кости. То же было и со всей правой стороной тела. Раздробленное плечо, обезображенная правая рука, вместо ладони, перебинтованная культя. Нога неестественно вывернута. Весь бок забинтован. Становилось ясно, почему оба полуодеты. Отец, похоже, пустил на бинты всю их верхнюю одежду. За этими двумя жертвами катастрофы семенил кривоногий субъект в кепке азиатской наружности и сокрушался.
Вай, дарагой надо рассчитаться. Дэнги нада. мужчина, не замечая его, прошел мимо стойки.
Врач. Нужен врач. бормотал онсын умираетувидев дверь с табличной ТРАВМОТОЛОГ, пошел на неё. Открыл и, войдя, положил сына на кушетку. Сидящая перед доктором бабуля с перебинтованной ногой и что-то с воодушевлением вещающая уже двадцать минут о своих симптомах болезни, пискнула и, вжав голову в плечи, как спринтер вылетела из кабинета. Похоже, все симптомы разом пропали. Сам врач и медсестра тоже были в шоке.
Мужчина, вы что?! Вам куда? Вы откуда?
С Жукова мы. Там авария. Сын помирает. Помогите.
Вам нужен хирург. Врач пришел в себя и, склонившись над телом, с сомнением спросил то, чего я от врача не ожидала он жив? Вы уверены? медсестра в это время искала пульс на руке.
Семён Семенович, пульс есть. Тонкий, нитевидный.
Да? он, похоже, был удивлённу тогда, что вы стоите? Срочно бригаду. Нужно поднимать в реанимацию. Если успеем. Добавил он. И в этот момент всё кругом закружилось в каком-то бешеном ритме. Краем уха я слышал, как девушка на ресепшене принимает звонок, и название улицы Проспект Жукова повторялось очень часто. Положив телефон, она обратилась к подруге, которая стояла рядом в растерянности и коротко прокомментировала.
Валюша, авария на Проспекте Жукова. Автобус с детьми столкнулся с КаМаЗом. Есть жертвы. Очень много раненых. Сейчас предупредили с эМЧеЭс. Особо тяжёлых повезут в Хирургию на Ботскинской. Остальных к нам. Да Арнольд Альбертович-это уже в трубку телефона. Пока она рассказывала, что случилось, параллельно набирала номер телефона. И теперь говорила тому, кто поднял на том конце провода телефон. Да это приемная. У нас ЧП в городе. Уже в курсе? Начинают поступать первые потерпевшие. Тут папа привёз мальчика. Очень тяжелый случай. Вы не могли бы спуститься? Хорошо. И положив телефон с облегчениемхорошо, что он сегодня дежурный.
Да. Согласилась подругамолодой хирург, но талантливый. Не зря же его прочат за зам. отделения.
Валюш садись на телефонона достала толстую книгу. Обзванивай всех врачей кто на выходных и у кого отгулы. Постарайся их вызвать.
Двери приёмной открылись, и из них выкатились двое носилок. Через папу секунд еще. В это время с улицу привезли первого ребенка. И тут же второго. Этот был уже с родителями. Мать выла в голос. Вовка прижался ко мне. Только тут я вспомнил про племяша. Я прижал его к себе, и прикрыл ладонью глаза, что бы он не видел этот ад, в который превратился приёмный покой отделения. Он весь дрожал.
Дядь Илья только и смог сказать. В голосе слезы.
Спокойно Владимир. Вспомни про Маресьева?
Даответил он вдруг окрепшим голосом. Про дяденьку Маресьева ползущему без ножек по ночному, снежному лесу, это была наша с ним взрослая игра. Когда происходило что-то неприятное, или ему было реально больно, я напоминал ему, о герое, который пересилил всё и стал снова летать. Признаюсь, это не всегда помогало. Сегодня он вынырнул из-под моей ладони и серьёзно посмотрел мне в глаза.
Я не плачу.
Я знаю. Мы ж мужчины. Он кивнул головой. В это время с улицы вкатили третьи носилки. Еще одни принесли уже охранники больницы. Похоже, наступал полный аврал. Шум, гомон, плачь. Ребенок, которого привёз отец, уже погрузили на носилки. Мельком взглянув на него молодой дежурный, врач спросил, с сомнением.
Жив?
Да Арнольд Альбертович. Пульс был. В это время его отец поправлял повязку на единственной неповрежденной части тела ребёнка, левой лодыжке, пытаясь что-то под ней толи, рассмотреть, толи поправить.
Доктор, спасите моего сына.
Всё будет нормально. Успокойтесь. Как ваша фамилия?
Кощеев. Дмитрий Георгиевич.
А сына?
Антон. разговаривая с раздавленным горем отцом молодой врач ещё успевал раздавать указания и бегло осматривать проезжающие каталки.
Что здесь?
Похоже перелом бедра.
Срочно на рентген. Тут у нас что?
Кажется, раздавлена грудина.
Ясно. Этого в палату интенсивной терапии. Рентген привезёте туда же. С ушибами? Рентген. Позже решим, что делать, так он вместе с каталкой, на которой лежал самый первый юный пациент этой больницы, дошли до лифта. Зашел с ним вместе. На ходу смотря снимки, которые ему принесли и, черканув быстро в поданных медсестрой бумагах, отдал их обратно. Отец чуть не зашел с ними вместе.
Доктор.
Да.
Главное не развязывайте эту повязку на левой ноге. Только не развязывайте повязку!
Хорошо, хорошо. Не волнуйтесь. Поехали. Бросил он санитару, разглядывая очередные отчёты и рентгеновские снимки, которые ему принесли.
А вы куда? Не положено. Преградил мужчине дорогу плечистый санитар. Двери закрылись, и лифт уехал. Медсестра, которая забрала документы у Арнольда Альбертовича обратила, наконец на него внимание.
Мужчина. Вы в порядке. Не ранены? Пройдите в смотровую. Вам, кажется, тоже нужна медицинская помощь. Он с непониманием посмотрел на девчушку. Главное для него было то, что он не попал в лифт с сыном и теперь какое-то время не мог понять, чего от него хотят. Наконец он будто пришел в себя, нервно провел ладонью по лицу. Увидел, наконец, повязки, оглядел себя. Заметив лужицу крови, которая натекла под правую ногу, он сделал шаг назад, оставляя кровавый след. До него, наконец, начало доходить, где он и что происходит вокруг. Он обвёл тяжелым взглядом приёмный покой.
Вам нужна помощьначала снова девушка в халате, но он ее оборвал угрюмо.
Да вы издеваетесь? и я понял, что он хотел сказать. Количество раненых всё прибывало и прибывало. Многие с родителями. Нахватало каталок. Врачей. Все кричали. Обойдусь. Спасите мне сына и всё.
Да вы не беспокойтесь. Арнольд Альбертович очень хороший врач. Да. Подумал я. Вот только я видел травмы его сына. И мне казалось, что тут было нужно что-то большее, чем просто хороший врач. Тут нужно было чудо.
Бомбила, который привёз его с сыном, как я догадался, и который ходил за раненым мужчиной и канючил, понял, что тот, наконец, может обратить на себя внимание, влез в разговор.
Вах, дарагой. Дэнги надо платить. Я вас вёз? Время клиент потерял. Здесь жду очень долго. Долго жду дарагой.
Ты кто? спросил его угрюмо тот.
Вах, как кто. Сабр меня зовут. Я вас сыном вёз? Дэнэг нет? Салон весь грязный. Как отмывать буду?