Ты что? Опять плачешь?
Я хочу быть с тобой.
Ну и хорош выпендриваться. Поехали сказал я. Эм то есть, полетели. Полетим на Землю, я попробую тебя помирить с родителями.
«Помирить»? грустно усмехнулась она. Ты думаешь, что они на меня злятся?
Ну, а как же? Они же тебя выгнали.
Бильге улыбнулась и вытерла слёзы.
А вдруг они подумают, что япедофилка? спросила она.
В смысле? удивился я.
Ну, ты такой маленький, а я с тобой целовалась; я же тебя, получается, изнасиловала.
Ха-хах! рассмеялся я. Тыменя? Ох девочка, ты что смеёшься надо мной? «Это что я такое сказал только что? Девочка? Что я несу?»
Бильге посмотрела на меня охуевающим взглядом, но затем рассмеялась.
Серьёзно? Ладно. Очевидно, её это позабавило.
Мне вообще-то девятнадцать лет, напомнил я.
Ой, тоже мне, большой мальчик нашёлся!
Да я бы тебя, рано или поздно, сам бы схватил и поцеловал, сказал я. Я тебя хочу, Бильге. Кажется, меня немного понесло.
О-о-о! Бильге расширила глаза от удивления. Нихуя ты раскрываешься передо мной.
Я серьёзно.
Бильге перестала улыбаться и заглянула мне в глаза.
Правда? спросила она.
Правда, ответил я.
Но я же прыщавая жирная уродина.
Да не такая уж ты и прыщавая, и, уж тем более, не жирная.
Зачем ты мне льстишь?
Я говорю честно. Да, ты слегка прыщавая; да, ты довольно высокая и мускулистая; у тебя широкая кость, прямоугольное тело; ты чем-то похожа на мужика. Но что в этом плохого? На мой взгляд, ты всё равно красотка; всё зависит от вкуса.
Ты издеваешься надо мной или это должны быть комплименты?
Ну, не совсем, но
Бильге усмехнулась:
Тогда я скажу так: у тебя такие миленькие тоненькие ножки и сладенькие губки, такие нежные, голубые глаза, а какая талия:М-м-м! так и хочется одеть тебя в платье и продать в сексуальное рабство всяким педофилам.
Вот, этоуже другой разговор, сказал я.
«Эм-м-м Что?». Ладно, думаю, мы оба утрировали: в Бильге, естественно, было и что-то женственное; наверняка, про меня она тоже пошутила. Я надеюсь.
Мы как будто «парень и девушка», но наоборот, объяснила Бильге, «девушка и парень». Это звучало крайне бессмысленно, но я понял, о чём она говорит.
Прости меня, если что.
Да, ладноне переживай.
Кажется, всё уладилось; пока что.
Ну, так ты полетишь со мной или нет? спросил я.
Хорошо, я полечу с тобой, вздохнула Бильге. Не то, что бы я была серьёзна в своих намерениях остаться здесь. А вообще, если так подумать, что мне здесь делать?
Вот именно.
Наверное, мне действительно лучше вернуться на Землю.
Конечно лучшемы здесь совершенно не к месту.
Мы молчали некоторое время, глядя друг на друга.
Так что, говорит она, поцелуемся ещё раз, напоследок?
Нет, спасибо, ответил я. На сегодня хватитменя тошнит.
Ты что, гей?
Нет, просто надо передохнуть. Чувствую себя отвратительно.
Всё это меня сильно утомило; день и так был насыщенный, а тут ещё и это. Мне хотелось побыстрее назначить вылет и пойти куда-нибудь харю заплющить (в смысле, лечь спать).
Мы зашли в посольство.
И да, кстати, Бильге, обратился я, почисти зубы как-нибудь на досуге.
Она на меня злостно посмотрела, но потом улыбнулась.
Ладнопочищу.
Глава тринадцатая. Келвин
Во время сражения тебя изрядно потрепало гранатой.
Это я помню.
Тебя контузило.
Возможно.
И ты считаешь, что с памятью у тебя всё в порядке?
Ну, насколько я могу судить
Тогда, может, расскажешь, когда мы впервые встретились?
Мы встретились на турнире по Роял-Рэмпейдж.
В чём дело? Я ошибся?
Не молчи!
Я проснулся; было раннее утро, Бильге лежала рядом. Мы переночевали в отеле; номер выделили люди из земного посольства. Помимо этого, они забрали нашу экипировку и выдали нормальную, чистую одежду. Через несколько дней мы должны были лететь на Землю. Дело в том, что рейс на Землю происходит лишь раз в неделюпо субботам; мы же обратились в посольство в понедельник, поэтому нам придётся побыть здесь пять дней.
Я повернулся к Бильге. Когда я на неё посмотрел, она ещё спала, но, как ни странно, сразу же очнулась; она, словно, почувствовала мой взгляд.
Доброе утро, сказал я.
Мы трахнулись? спросила она.
Нет.
А чего ты тогда лежишь со мной?
Я не лежу с тобой, мы на отдельных кроватях.
Бильге посмотрела на промежуток между намимы действительно лежали на двух отдельных кроватях.
А, ну да, согласилась она.
Ты что, вчера ходила в бар?
Не-не-непросто, когда я просыпаюсь, я немного не в себе.
Люди из посольства для экономии разложили нас по парам в разные номера. Номеров было десять (на девятнадцать человек); одному человеку из отряда пришлось спать одному; ведь Дуанте был мёртв. Я решил спать в одном номере с Бильге, потому что мы с ней ну, мы были знакомы, как минимум.
Бильге, слушай.
М-м-м? промычала она спросонья.
Помнишь, когда мы встретили друг друга?
Бильге случайно цокнула языком, открывая рот, чтобы ответить.
Да, кивнула она. На турнире по Роял-Рэмпейдж.
Точно?
Ну, да, ответила Бильге. А что? В чём проблема?
Да ни в чём.
Ну-ка, давай, будь честен со мной!
Ну, мне, типа, сон приснился.
Ох, блядь! вздохнула она отягощено. «Сон». Ну, давай, рассказывай.
Да, ладно, забей.
Нет, я хочу выслушатьдавай рассказывай.
Да не важно, о чём сон; важно то, что он навёл меня на одну мысль. В общем, меня, вроде как, контузило во время первой битвы; я ведь бессмертенмои ранения заживают через какое-то время. Знаешь же?
И что?
И вот у меня такая мысль: «А вдруг мне всё же отшибло память и я чего-то не помню?».
Бильге пристально взглянула мне в глаза.
А что ты можешь не помнить?
Не знаю.
Ты помнишь своё детство?
Ну, уж своё детство я вряд ли забуду.
Наше детство. Мы же с тобой брат и сестра; ты ведь сам объявил об этом в вертолёте. Помнишь?
Я усмехнулся.
Помню. Ты вставать-то собираешься?
Давай сначала ты.
Но я же в одних трусах сплю.
Я тоже.
Ой, ладно.
Я встал и начал одеваться; Бильге, молча, смотрела на меня. Мне стало неловко и я начал одеваться быстрее. У меня была обычная бежевая рубашка и джинсы: вся одежда, которую нам выдали, была из местного Сэконд-Хэнда; всем посетителям отеля, так же, выдавали чёрные тапочки. Полностью одевшись, я подошёл к двери и начал искать ключи в тумбочке. Бильге всё ещё лежала в кровати, накрывшись одеялом.
Где ключи от номера? спросил я.
Бильге пошуршала; я обернулся.
Лови, сказала она и бросила мне ключи.
Я попытался их поймать, но не смог и они упали на пол. Я присел, подобрал ключи, встал и открыл дверь.
Я оставлю ключи здесь, на тумбочке, сообщил я. Хорошо?
Не понимаю, как мы при таком раскладе не переспали? спросила она. Ну, то есть, не в смысле сна, а друг с другом; вряд ли я когда-нибудь пересплюя слишком нервная, чтобы долго спать.
Думаю, не стоитэто будет слишком поспешно.
А может ты всё-таки гей?
Ну, может быть и так.
Я вышел из номера. Это был огромный, достойный отель, высотой в пять этажей, имеющий концепцию колодца; каждый этаж имел отдельную площадку, а между площадками располагались лестничные марши, обтекающие стены по кругу до самого первого этажа и огороженные перилами. В общем, с любого этажа можно было посмотреть вниз и увидеть огромный вестибюль первого этажа; из вестибюля можно было попасть в столовую, в бар, в лифт, на лестницу, ну и естественнопросто выйти на улицу.
В коридоре стоял Говард и курил сигарету; как раз возле таблички со знаком «Не курить!».
Откуда у тебя сигарета? поинтересовался я.
Стрельнул у соседки, ответил он.
У какой соседки?
Ну, там, утка из номера почти у самой лестницы; она уже ушла.
В каком смысле «утка»?