Солнце уже задевало верхушки высоток и людей на набережной становилось все больше. Стайки хохочущей молодежи, влюбленные парочки, роллеры и просто праздно шатающиеся люди. Музыка в кафешках стала громче, запахи ярче.
А я все сидел. Мне совершенно некуда было идти, да и не хотелось, если честно. На меня напала обреченность. Я вновь осознал себя. Вновь понял, насколько я одинок, никому не нужен и что, в итоге, никто не станет меня искать. Ну, разве мама через месяц позвонит по номеру, но услышав гудки, вновь отложит телефон на неделю. А где я буду через этот месяц? Один в большом городе. Без денег, без работы, без жилья, без связи.
Фонарь создавал круг света вокруг моей скамейки. И в этом кругу не было никого кроме меня. Я слышал шум воды от реки, звуки музыки из недалекого кафе, шорох шагов проходивших мимо людей, но не видел их. Они словно огородились от меня, словно круг света запрещал им подходить ко мне. Словно я прокаженный, доступ к которому запрещен.
Я слышал их разговор, смех, покашливание, но не видел их. Люди были отдельно, я отдельно.
Ну и ладно, ну и фиг с вами! Я перестал всматриваться в темноту, перестал искать там людей. Им плевать на меня. Сидит ктото и пусть сидит, нам то какое дело, думали они. Их совсем не интересовало мое состояние, мой статус и здоровье. У них все было хорошо, они были сыты и довольны, теплый вечер медленно переходил в чудесно теплую ночь и интересоваться кем то, когда можно посвятить это время себе, они не желали.
Я стал смотреть за реку. Там, в высотках, зажигался свет в окнах. Яркие люстры выхватывали эпизоды жизни. Но тем людям тоже было плевать на все, что происходило вне их квартир. Они отдыхали от работы, лежали на диване, занимались уроками, пили на кухнях сладкий чай с травами.
И обязательно с пирогом. С зеброй. И со слоем вареной сгущенки меж коржами. Густая карамельная сладость ласкала язык, зубы откусывали от пирога куски покрупнее, а чай отдавал лугами.
Фонарь мигнул, возвращая меня обратно, на скамейку, словно напоминая мне мое положение.
Ты один, говорил он мне.
Один.
10
10.1
-пошел ты! И не звони мне больше!
Громкий пьяный голос разбудил меня.
Я уснул тут же, на скамейке. Подложил рюкзак под голову и вытянулся во весь рост. У меня было два варианта ночевки: спать тут или спать в другом месте. И не понятно будет ли то, мифическое место, лучше, чем эта скамейка.
Свет от фонаря почти не мешал, и усталый организм вырубился почти мгновенно.
А теперь какой-то пьяница разбудил меня своим криком.
Он стоял рядом, в круге света и говорил по телефону. Первый человек, которого я увидел за эти часы.
У, сука! заплетающимся голосом басил мужик. Чтобы я еще раз попросил тебя подвезти меня.
Пьяного шатало, он упрямо пялился в экран телефона, зажимая один глаз, концентрируя взгляд на ярко светящемся прямоугольнике. С трудом набрав еще один номер, он, неуверенной походкой, пошел дальше вдоль набережной.
Я сел. Закинул рюкзак за спину и поднялся. Вышел из защитного светового круга и пошел за мужиком.
Тот что-то активно втолковывал своему собеседнику, порой переходя почти на крик, но я не слушал его. Находясь в тени, рассматривал пьяницу.
Аккуратная, явно не с ближайшего рынка одежда. Легкие светлые хлопковые брюки, задний карман которых оттягивает бумажник. Такая же светлая футболкаполо. Загорелая шея, модная прическа.
Видимо он, решив заскочить пивка в ту кафешку, что гремит сейчас музыкой, не рассчитал на жаре свои силы, и его, в итоге, развезло.
Подлые мысли постепенно овладевали мной. Словно яд, что проник в меня в тот самый момент, когда я был разбужен матом этого мужика, они росли и укреплялись. Этот пьяница, невольно зародивший во мне эти мысли, стал змеей, что кусает своей собственный хвост.
Не думаю, что в его бумажнике много денег. Такие люди давно расплачиваются банковской карточкой. И вряд ли я сумею воспользоваться ими. Заблокировать карту дело пяти минут. Так что наличности там совсем чуток. Вот именно для таких случаевпопить пивка в кафешке, или купить чтото с рынка.
Гораздо больше меня интересовал его телефон. Свой пароль от аккаунта я знал наизусть. А если у меня будет доступ к телефонной книгезначит, я решу кучу проблем.
Постепенно я догонял свою будущую жертву. Ничего от него не убудет. Он достаточно обеспечен и потеря телефона не будет такой критичной как для меня.
Набережная упиралась в шоссе, что с помощью моста, перекинулось на другой берег реки, и мужик шел явно туда.
Поздняя ночь, отсутствие прохожих и редко проезжающие машины вдали. Идеальные условия. Меня никто не видел, и, уверен в том, что даже этот мужик не заметил меня лежащим на скамейке. Уж слишком он был увлечен разговором по телефону.
Я приближался к нему. Вокруг моей ладони вился дымок «силового кулака». Всего один удар и мои проблемы будут решены.
Мужик тем временем встал и набрал следующий номер.
Але, солнышко? Я уже иду! противный пьяный голос прерывался в неожиданных местах, запинался. ВсёвсеНу выпил немного, чтож такого?Передай девочкам чтобы спали спокойно, папа скоро будет домаНу, солнышкоДа, десять минут..
Да ладно! Да этого не может быть! Я думал такие штампы применяются только в голливудских блокбастерах. Главный герой хочет совершить злой поступок, но тут ему напоминают о детишках.
Я стоял сзади мужика, с занесенным кулаком, а тот разговаривал по телефону и из трубки доносился явно обеспокоенный женский голос.
Мужик покачиваясь пошел дальше, а я остался стоять, медленно опуская руку.
Гребанные голливудские фильмы!
Гребанный я, со своей гребанной моралью!
10.2.
День прошел ну никак.
Я слонялся по городу пытаясь понять, что делать и как жить. Искал возможность позвонить.
Пару раз мне даже давали телефоны, но услышав, что нужно выйти из их аккаунта и зайти в мой, забирали телефон и уходили. И, в принципе, я их понимал. Я бы тоже никогда не согласился на такие действия, если бы мне предложили подобное. Слишком непонятно, слишком похоже на развод. Слишком долго объяснять, и слишком неправдоподобна моя история. Вернее, наоборот. Никто сейчас не купится на историю об украденном телефоне. И они правы.
Жрать, да, уже именно жрать, а не есть, хотелось все сильнее. Настолько, что я даже начал присматриваться к мусоркам, в надежде найти чтото съестное. Но пока брезгливость и воспитание не давали мне залазить в них.
На глаза попался местный Мак. Зашел туда, окутываясь обалденным запахом фастфуда. Пробираясь в туалет, зигзагом пошел мимо столов, по пути схватывая с пустых подносов недоеденное посетителями. В основном попадались однадве палочки картофеля фри. Также схватил пару нераспечатанных упаковок томатного соуса.
Умылся в туалете, и там же наполнил водой бутылку из под минералки, что я заботливо таскал с собой со вчерашнего вечера.
Все эти похождения повысили у меня восприятие еще на один пункт, добив его до одиннадцати.
И во второй половине дня, мне наконец, улыбнулась удача. Самую малость, кончиками губна одном из перекрестков я нашел синенькую зажульканную бумажку, достоинством в пятьдесят рублей. Возможно сыграло свою роль и улучшение характеристики. Вряд ли смог заметить бы денежку среди той, заботливо сметенной кучи мусора у урны, без чуть повышенного восприятия. Ведь лежала она до этого весь день, никто ее не трогал.
На нее я купил два бичпаекталапшу быстрого приготовления. В кафе, на набережной куда я вернулся ближе к вечеру, выпросил стакан кипятка и наконец то поел. Хотел растянуть удовольствие на два дня, но желудок сказал «давай еще» и я съел и вторую упаковку лапши.
Ночевал на знакомой скамейке. Правда, народу шаркающего, вокруг было в разы больше чем вчера. Чуть подумав, я понял причинусегодня пятница. Люди активно отмечали окончание рабочей недели, радуясь грядущим выходным.
Музыка в кафе была громче, и я никак не мог уснуть. Думал. Все глубже и глубже вгоняя себя в отчаяние и депрессию.
Я просто трачу себя,
Я без сдачи в тебяорал из динамиков, задолбавший уже с зимы, модный певун. И хоть я и относился к молодому поколению, все эти песни, исполненные нудными голосами, мне приелись уже давно.